Вишньеи, Дьюла

Джули Вии
Общая информация
Полное имя	Дьюла Вишньеи
Прозвища	Двойная двойка, Тройное И, Один-единственный
Родился	22 февраля 1950(1950-02-22) (74 года) Будапешт, Венгрия
Гражданство	Венгрия США
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Ла Коста Каньйон Энцинитас Экспресс
Должность	главный тренер спортивный директор
Карьера
Клубная карьера*
1968—1974	?
1975	Лос-Анджелес Ацтекс	20 (6)
1976	Сан-Хосе Эртквейкс	13 (0)
1976—1977	Льерс	28 (8)
1977—1978	Стандард (Льеж)	19 (5)
1978—1982	Сан-Диего Соккерс	164 (33)
Клубная карьера (Indoor soccer)*
1979—1980	Нью-Йорк Эрроуз	26 (29)
1981—1984	Сан-Диего Соккерс	83 (153)
1984—1985	Лас-Вегас Американс	39 (50)
1985—1988	Сан-Диего Соккерс	115 (101)
Национальная сборная**
1968—1971	Венгрия (мол.)	? (?)
1980	США (олимп.)	? (1+)
1976—1982	США	4 (2)
1989	США (мини)	? (?)
Тренерская карьера
1988—1991	Сан-Диегуито Сёрф
1991—1993	Пегасус
1988—2005	Энцинитас Экспресс
2005—н.в.	Энцинитас Экспресс	спорт. директор
2005—н.в.	Ла Коста Каньйон
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Джули Вии (англ. Juli Veee), он же Дьюла Вишньеи (венг. Visnyei Gyula, родился 22 февраля 1950 года в Будапеште, Венгрия) — венгро-американский футболист, выступавший на позиции нападающего. Его называли «Двойная двойка», «Тройное И», «Один-единственный». Вии добился наибольшего успеха, играя в шоубол с «Сан-Диего Соккерс». Он также сыграл четыре матча и забил два гола за национальную сборную США.

Ранние годы

Вии вырос в бедной семье в Будапеште, Венгрия. Коммунистическое правительство контролировало почти каждый аспект жизни венгров, и когда Вии исполнилось 15, он предстал перед выбором: продолжить карьеру в настольном теннисе или футболе. Он выбрал футбол. Испытывая притеснения тоталитарного режима коммунистического правительства, Вии покинул страну, когда ему было 18 лет во время тура по Западной Европе с молодёжной сборной Венгрии. Он начал свою профессиональную карьеру во Франции до переезда в США.

Карьера игрока

Клубная карьера

NASL и Бельгия

В 1975 году Вии переехал в США, где подписал контракт с «Лос-Анджелес Ацтекс» из Североамериканской футбольной лиги. В том сезоне он сыграл в 19 играх, забив шесть мячей. Он был продан в «Сан-Хосе Эртквейкс» перед сезоном 1976 года.

По завершении сезона 1976 года Вии переехал в Бельгию, где подписал контракт с клубом Первого дивизиона «Льерс». Он провёл один сезон с «Льерсом» до перехода в «Стандард Льеж» на 1977/78 сезон. Вии вернулся в NASL, чтобы играть за «Сан-Диего Соккерс» (1978—1982 годы). Вии был любимцем болельщиков «Соккерс». Его техника и навыки были весьма впечатляющими. Хотя он был очень талантливым игроком в классический футбол, он стал наиболее известен как игрок в шоубол.

Шоубольные сезоны NASL

NASL создала лигу шоубола, в которой «Соккерс» принимали участие в 1980/81, 1981/82 и 1983/84 сезонах. Клуб выиграл чемпионат в 1981/82 и 1983/84 сезонах. Джули Вии был звездой команды. Он продолжал играть за «Соккерс» в MISL. В целом «Соккерс» выиграли 10 чемпионатов по шоуболу (два в NASL и ещё восемь в MISL). Вии закончил свою карьеру в «Соккерс» с 254 голами и 214 голевыми передачами. Он был одним из пионеров шоубола и внёс большой вклад в развитие этой разновидности футбола в США.

MISL

Он начал свою карьеру в MISL с «Нью-Йорк Эрроуз». Его главным достижением в футболе, наверное, было пятикратное чемпионство в лиге с «Сан-Диего Соккерс». Он трижды был признан самым ценным игроком лиги. Он также был самым ценным игроком финалов в 1982—1983 годах. В конце сезона 1984 года «Соккерс» продали Вии в «Лас-Вегас Американс», где он сыграл один сезон. В 1985 году он вернулся в «Соккерс» и закончил свою карьеру с ними в 1988 году. Он закончил свою карьеру с «Соккерс» с 254 голами и 214 голевыми передачами.

Национальная сборная

Вии сыграл четыре матча со сборной США после того, как он стал гражданином США. Его первая игра со сборной состоялась 15 октября 1976 года, его команда проиграла Мексике. Пять дней спустя в победном матче против Канады он забил свой первый гол в сборной. Он сыграл ещё один матч в 1976 году, а затем выбыл со сборной на целых шесть лет. 21 марта 1982 года в единственной игре США в году команда со счётом 2:1 одержала победу над Тринидадом и Тобаго. В том матче Вии также забил свой второй гол за сборную.

Вии был также членом сборной США, которая квалифицировалась на летние Олимпийские игры 1980. Вии забил гол в матче США с Суринамом, благодаря этому команда прошла отборочный раунд, но президент Джимми Картер отменил участие США в этих играх в качестве бойкота за советское вторжение в Афганистан. Так как ФИФА не признаёт матчи финального и отборочного турнира Олимпийских игр как полноценные международные, эти игры не включены в статистику Вии в сборной.

Также Вии представлял сборную США по мини-футболу на чемпионате мира 1989 года. Его команда завоевала бронзу, обыграв в матче за третье место Бельгию.

Тренерская карьера

После ухода со спорта в 1988 году, Вии оказался без работы и без средств к существованию. В то время он стал художником и коллекционером книг, однако, это не обеспечивало достаточного дохода на тот момент, чтобы зарабатывать на жизнь. Местный молодёжный тренер, который знал Вии попросил его помочь в работе с командой. Вии нуждался в деньгах, поэтому согласился. Он быстро осознал, что любит данное занятие, и это стало началом его тренерской карьеры. Его тренерская работа включает три года с «Сан-Диегуито Сёрф» и два года с «Пегасусом». Он работал с молодёжным клубом «Энцинитас Экспресс» на протяжении 18 лет и в настоящее время является спортивным директором клуба. В 2005 году стал главным тренером женской команды средней школы «Ла Коста Каньйон». Он решил стать тренером команды средней школы из-за неудовлетворённости отсутствием прогресса игроков его клуба. Вии сделал вывод: качество футбола средних школ находится на низком уровне, и решил, что лучший способ поднять его — это личное вмешательство.

Вии подписал контракт с «Лос-Анджелес Рэмс» (НФЛ) как плэйскикер, но ни разу не сыграл за команду.

В 1997 году Вии был включён в Зал славы чемпионов Сан-Диего, став первым футболистом, удостоенным такой чести.

Ссылки

• [www.sdvag.net/V_W/JuliV.htm Artist profile] (англ.)
• [www.nctimes.com/articles/2006/02/07/sports/highschool/2606190831.txt Article about Veee’s coaching] (англ.)
• [www.nasljerseys.com/Players/V/Veee.Julie.htm NASL and MISL stats] (англ.)

Отрывок, характеризующий Вишньеи, Дьюла

– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.