Давид-Неель, Александра

Александра Давид-Неель
фр. Alexandra David-Néel
Дата рождения:	24 октября 1868(1868-10-24)
Место рождения:	Сен-Манде, долина Марны
Дата смерти:	8 сентября 1969(1969-09-08) (100 лет)
Место смерти:	Динь-ле-Бен, Франция
Научная сфера:	Востоковедение, Лингвистика, Оккультизм, Этнография, Религиоведение
Место работы:	Индия, Китай, Франция

Александра Дави́д-Нее́ль (фр. Alexandra David-Néel, имя, данное при рождении: Луиз Эжени Александрин Мари Давид, фр. Louise Eugénie Alexandrine Marie David) 24 октября 1868, Сен-Манде — 8 сентября 1969, Динь-ле-Бен) — французская оперная певица, поэтесса и композитор, более известная как путешественница, писательница и исследовательница Тибета. Знаменита тем, что достигла столицы Тибета — Лхасы в 1924 г., и рядом книг о Тибете.

Биография

С ранних лет Александра интересовалась всем необычным, увлекалась чтением приключенческих романов Жюля Верна и Эмара, слушала рассказы знакомого географа Элизе Реклю о странах, в которых он побывал. Благодаря тому же географу была «заражена вирусом» анархизма и атеизма, также была увлечена оккультизмом.

В отрочестве бежала от родителей путешествовать из Франции в Испанию на велосипеде.

Обучалась в католической школе и Брюссельской консерватории. Хорошо пела и подавала надежду как пианистка. Затем родителями была отправлена в Лондон для повышения квалификации в качестве пианистки. Здесь её познакомили с основательницей теософского общества Еленой Блаватской, которая заинтересовала Александру рассказами о Тибете.

По возвращении в Париж Александра начала петь в театре «Опера комик», пела, в том числе, и оперы своего сочинения. Посещала заседания местных теософов, а также сходки анархистов. Тогда же написала атеистический трактат «Во имя жизни».

В 1888 году Александра была посвящена в одну из лож «Великой символической шотландской ложи», которая сменила своё название после 1902 года на Международный смешанный масонский орден Право человека. Достигла посвящения в 30 градус Древнего и принятого шотландского устава.

В 1891 году впервые посетила Индию, где в теософской коммуне изучала санскрит и йогу. Мечтала о путешествии в Гималаи, в Тибет — волшебную страну. Этому мешало, в том числе, отсутствие денег — родители отказались помогать ослушавшейся дочери, из парижского театра Александру уволили по причине нескольких взрывов в Париже, устроенных анархистами.

В 1900 году Александра переехала в Тунис, устроилась работать в местный театр. Там познакомилась с железнодорожным инженером Филиппом Неэлем. По просьбе умирающего отца вышла замуж в 1904 году за Филиппа, но через пять недель после замужества она уехала в Париж. При финансовой поддержке своего мужа Александра вновь отправилась в Индию в 1911 году. Супруг относился к её увлечению с пониманием — с этим отъездом началась многолетняя переписка между супругами, которая не прерывалась вплоть до смерти Филиппа в 1940 году и полностью заменяла им семейную жизнь. В Индии Александра изучала индийскую культуру и религию.

Из-за невозможности проникнуть в Тибет с запада (препятствовали китайские власти), Александра с послушником-тибетцем Афуром Йонгденом попала в Японию, потом в Корею и Китай, собравшись проникнуть в Тибет с востока. Ей это удалось сделать только в феврале 1924 года. Ей повезло — на одном из пограничных постов в ней не признали иностранку и пропустили. Позже она описала этот момент:

Я достигла Лхасы, высохшая, как скелет. В течение двух месяцев я бродила по храмам и террасам монастыря и ни одна душа не догадывалась, что впервые за всю историю человечества западная женщина видит сокровенные тайны этого закрытого города.

В Лхасе Александра увидела стены дворца Потала — резиденции Далай-ламы. Пробыв в тибетской столице два месяца, Александра отправилась в обратный путь. Уезжая не более чем на полтора года в Азию, она пробыла там четырнадцать лет — в мае 1925 года она прибыла в Гавр. По возвращении домой Александра начала читать лекции, а в 1927 году издала книгу «Путешествие парижанки в Лхасу». Лама Йонгден был ею усыновлён, и они вместе жили и работали до его кончины в 1955 г.

В 1937 г. Александра во второй раз отправилась в Тибет (через СССР), но добралась только до провинции Шэньси: началась японо-китайская война. До 1946 г. она прожила в Китае, странствуя по буддийским обителям и сильно бедствуя после кончины супруга в 1940 г.

После возвращения в Европу она выстроила на юге Франции, в городке Динь-ле-Бен, дом «Самтен-Дзонг» («обитель размышления»), выполнявший функцию тибетского культурного центра. Туда начали приезжать мистики, мечтавшие научиться чудесам, описанным в книге Давид-Неель. В своих книгах она рассказывала о людях, умеющих летать, умирающих и воскресающих по своему желанию. Она объясняла, что суть буддизма заключается не в этих внешних эффектах, а в изменении сознания и что на этом пути она сама пока не достигла высот. О том же она говорила на лекциях, с которыми объездила многие страны Европы.

Оставшиеся годы Александра Давид-Неель посвятила изучению культуры Тибета и написанию книг о своих путешествиях.

Своё последнее путешествие — восхождение на альпийский перевал высотой более двух тысяч метров — Александра совершила в 82 года.

Она умерла, не дожив полутора месяцев до своего 101-го дня рождения. Прах её был развеян над водами Ганга.

В Дине, где она жила последние годы, Александру считали чудачкой и фантазёркой. Местные жители были немало удивлены, когда через двадцать лет после её смерти в «Обители размышлений» побывал Далай-лама, почтивший её память.

Произведения, переведённые на русский язык

см. также более полный список  (фр.) или  (англ.)

Наиболее известные

• «Путешествие парижанки в Лхасу» (1927)
• «Мистики и маги Тибета» (1929) («Магия и тайна Тибета»)
• «Посвящения и посвященные в Тибете» (1932)

Романы

• «Лама Пяти Мудростей» (1935)
• «Магия любви и чёрная магия» (1938) («Магия любви и чёрная магия, или Неизвестный Тибет»)
• «Могущество Ничто» (1954)

Литература

• [board.buddhist.ru/archive/index.php/t-9453.html Вадим Эрлихман. «Бабушка-Будда»\\журнал Gala «Биография» № 4, апрель 2007.С. 124—134.]

Ссылки

• [www.alexandra-david-neel.org/index_stat.htm Alexandra David-Néel — Official Web Site]  (англ.), (фр.)
• Александр Бреславец [www.universalinternetlibrary.ru/book/david-niel/1.shtml Предисловие к русскому изданию книги Александра Давид-Неэль."Посвящения и посвященные в Тибете"]
• [aenigma.ru/php/content.php?razdel=author&file1=36 Александра Давид-Неэль] издательство «Энигма»

Отрывок, характеризующий Давид-Неель, Александра

– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.