Мэмет, Дэвид

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дэвид Алан Мэмет»)
Перейти к: навигация, поиск
Дэвид Мэмет
David Mamet
Имя при рождении:

Дэвид Алан Мэмет

Дата рождения:

30 ноября 1947(1947-11-30) (76 лет)

Место рождения:

Чикаго, США

Гражданство:

США США

Профессия:

сценарист
кинорежиссёр
кинопродюсер
драматург

Карьера:

1979 — по сей день

Дэвид Алан Мэмет (англ. David Alan Mamet; р. 30 ноября 1947, Чикаго) — американский драматург, эссеист, киносценарист, кинорежиссёр, кинопродюсер и киноактёр. Лауреат Пулитцеровской премии 1984 года за пьесу «Гленгарри Глен Росс»[en][1].





Личная жизнь

Дэвид Мэмет родился в Чикаго, в семье юриста Бернарда Морриса Мэмета (1923—1991) и учительницы Линор Джун Мэмет (урожд. Сильвер); и отец и мать происходили из семей еврейских иммигрантов из России и Польши.[2][3][4][5][6].

Был женат на актрисе Линдсей Краус. От первого брака у Мэмета двое детей — Вилья и Зося (англ.). В данный момент состоит в браке с Ребеккой Пиджон, от которой у него двое детей — Клара и Ной. Дэвид занимался бразильским джиу-джитсу[7].

В последние годы опубликовал несколько книг художественной прозы и эссеистики, отражающие его возросший интерес к философии иудаизма («The Old Religion», 2002; «The Wicked Son: Anti-Semitism, Self-Hatred and the Jews», 2006) и всё более консервативные политические убеждения («The Secret Knowledge: On the Dismantling of American Culture», 2011).[8][9][10][11][12][13][14] Автор теоретических работ по драматургии.

Книги

  • Дети царей и цариц. М.: Текст-Книжники, 2014.
  • Древняя религия: роман. М.: Текст, 2014.

Фильмография

Сценарист

Режиссёр

Продюсер

Актёр

Актёр, играет самого себя

Напишите отзыв о статье "Мэмет, Дэвид"

Примечания

  1. [www.pulitzer.org/awards/1984 1984 Winners and Finalists] (англ.). Официальный сайт Пулитцеровской премии. Проверено 31 августа 2015.
  2. [books.google.com/books?id=boUSZQSY5QcC&pg=PA928&lpg=PA928&dq=bernard+morris+mamet+poland&source=bl&ots=lOd2JKgN4d&sig=ZJf20NFTrNH1R37PV2ekDmbL1_o&hl=en&ei=Cso8Tu3EE8ne0QGQtJHLAw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2&ved=0CCAQ6AEwAQ#v=onepage&q=bernard%20morris%20mamet%20poland&f=false Great American Writers: Twentieth Century (стр. 928)]
  3. [www.nytimes.com/2006/11/05/books/review/Margolick.t.html Maybe I Am Chopped Liver]
  4. [www.filmreference.com/film/5/David-Mamet.html David Mamet Biography (1947-)]
  5. [www.jewish-theatre.com/visitor/article_display.aspx?articleID=3078 David Mamet Again on Broadway]
  6. [www.scribd.com/doc/39556620/any-Literature-USA Contemporary Literature]
  7. [www.graciesd.com/famous-jiu-jitsu-students.html Celebrities who learn Jiu-Jitsu]
  8. [www.jewishideasdaily.com/content/module/2011/7/18/main-feature/1/david-mamets-homecoming David Mamet’s Homecoming]
  9. [www.jewishjournal.com/tommywood/article/david_mamet_has_one_question_for_the_wicked_son_20061110/ David Mamet has one question—for the wicked son]
  10. [www.bangitout.com/articles/viewarticle.php?a=1738 The Wicked Son by David Mamet (Book Review)]
  11. [www.thejewishweek.com/blogs/well_versed/david_mamet_he_was_conservative_he_was_jewish_discuss David Mamet: Before He Was Conservative, He Was Jewish]
  12. [www.villagevoice.com/2008-03-11/news/why-i-am-no-longer-a-brain-dead-liberal/ David Mamet: Why I Am No Longer a 'Brain-Dead Liberal']
  13. [reason.com/archives/2011/06/02/david-mamets-conversion-story David Mamet’s Conversion Story]
  14. [www.bookreporter.com/reviews/1585671908.asp Review: The Old Religion]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Мэмет, Дэвид

– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.