Фэншоу, Дэвид Артур

Дэвид Артур Фэншоу (19 апреля 1942, Девон — 5 июля 2010, Уилтшир) — британский композитор и этномузыковед, полевой исследователь-любитель. Он работал на стыке этнической и классической европейской музыки.

Его музыка звучит более чем в 50 художественных и документальных фильмах. Его наиболее известное сочинение — хорал 1972 года African Sanctus, совместивший темы латинской мессы с африканской музыкой и пением муэдзина.

Записи, которые он делал во время своих полевых исследований по всему миру, также использовались в кино, в том числе в фильме «Семь лет в Тибете».

Биография

Отец Фэншоу был заслуженным артиллерийским офицером. Его рассказы о военной службе в Индии воспитали у сына интерес к дальним странам и культурам. В школе он стал заниматься музыкой, но его дислексия помешала ему стать певчим, и он стал заниматься фортепиано.

Дэвид Фэншоу начал свою взрослую карьеру в Лондоне в качестве музыканта и монтажера в небольшой кинокомпании, специализировавшейся на документальных фильмах. В 1965 году Фэншоу выиграл стипендию на обучение в Королевском музыкальном колледже, где изучал композицию под руководством композитора Джона Ламберта. Во время отпусков он путешествовал по Европе и Ближнему Востоку. Проведя лето в путешествии автостопом по Афганистану, он в первый раз услышал исламскую музыку и был очарован ею. Во время своих дальнейших путешествий в Ираке и Бахрейне он записал значительное количество традиционной музыки.

По окончании учебы в 1969 году Фэншоу отправился в путешествие в Африку от Средиземного моря, посетил Египет, Судан, Уганду и Кению, и на третий год путешествия достиг озера Виктория. Прихватив с собой маленький стереомагнитофон, он просил местных музыкантов сыграть для него. Вернувшись в Великобританию в 1972 году с сотнями часов полевых записей, Фэншоу использован их, чтобы создать своё наиболее известное произведение, African Sanctus. После выхода African Sanctus он стал широко известен как хоровой композитор.

Кроме вокальных произведений, он также написал музыку к более чем 50 фильмам и телевизионным постановкам. Его полевые записи использовались в многочисленных документальных, а также в художественных фильмах, включая «Лунные горы», «Лоскутное одеяло», «Банды Нью-Йорка» и «Семь лет в Тибете».

За десятилетнее путешествие по островам Тихого океана, начатое в 1978 году, он собрал несколько тысяч часов записей музыки Полинезии, Микронезии и Меланезии в журналах и фотографии. Они стали ядром «Коллекции Фэншоу», содержащей 2 000 часов музыки и 60 000 изображений. В 2007 году композиция, основанная на этом материале, Pacific Song, была представлена в Майами. Это была первая законченная часть хорала Pacific Odyssey, новой хоровой работы, которая отличалась еще более эпическим размахом, чем African Sanctus, но не была завершена им по причине смерти.

В 2007 году Дэвид Фэншоу получил почетную степень доктора музыки от Университета Западной Англии в за выдающийся вклад в музыку. Он также был удостоен стипендии Черчилля.

Он жил в окрестностях Рамсбери в графстве Уилтшир в Англии, и умер 5 июля 2010 года от инсульта.

Избранные работы

• African Sanctus, a work for soprano alto tenor and bass choir, soloists, percussion and tapes
  • from which The Lord's Prayer is also performed separately
• When the Boat Comes In - television score
• Flambards - television score
• The Feathered Serpent - television score
• Dona Nobis Pacem - A Hymn for World Peace
• Dover Castle
• Requiem for the Children of Aberfan
• The Awakening for cello or viola and piano
• Planet Earth - Fanfare and March
• Serenata
• Pacific Song - Chants from the Kingdom of Tonga

Ссылки

• Фэншоу, Дэвид Артур (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.fanshaweuk.com/ Composer's website]
• [www.africansanctus.com/ African Sanctus website]
• [www.africansanctus.com/composer.asp Biography of Fanshawe]
• [www.davidfanshawe.com/ Official tribute website of David Fanshawe]
• [www.telegraph.co.uk/news/obituaries/culture-obituaries/music-obituaries/7890995/David-Fanshawe.html Obituary in The Daily Telegraph 14 July 2010]
• [www.gazetteandherald.co.uk/gazettecommunity/obituaries/8274937.David_Fanshawe/ Obituary in the Wiltshire Gazette and Herald, 15 July 2010]

Отрывок, характеризующий Фэншоу, Дэвид Артур

Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.