Дэвиссон, Клинтон Джозеф

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Клинтон Джозеф Дэвиссон
англ. Clinton Joseph Davisson
Место рождения:

Блумингтон (Иллинойс, США)

Место смерти:

Шарлотсвилл (Виргиния, США)

Научная сфера:

физика

Альма-матер:

Чикагский университет
Принстонский университет

Научный руководитель:

Оуэн Ричардсон

Известен как:

открытие дифракции электронов

Награды и премии:

Нобелевская премия по физике (1937)

Кли́нтон Джо́зеф Дэ́виссон (англ. Clinton Joseph Davisson; 22 октября 1881, Блумингтон, Иллинойс, США — 1 февраля 1958, Шарлотсвилл, Виргиния, США) — американский физик, лауреат Нобелевской премии по физике 1937 года (совместно с Джорджем Томсоном) «за экспериментальное открытие дифракции электронов на кристаллах».





Биография

Клинтон Джозеф Дэвиссон родился в семье ремесленника Джозефа Дэвиссона и учительницы Мэри Калверт. В 1902 году, после окончания школы в Блумингтоне (штат Иллинойс), приступил к изучению математики и физики в Чикагском университете. Через год вынужден был прервать обучение по причине отсутствия средств. Работал в телефонной компании Блумингтона. По рекомендации Милликена, с которым он познакомился во время учёбы в Чикаго, в 1904 году Дэвиссон получил место ассистента в университете Пердью. С июня по август 1904 года Дэвиссон смог продолжить обучение в Чикаго. В сентябре 1904 г., опять по рекомендации Милликена, он был принят на полставки преподавателем физики в Принстонский университет, где проработал до 1910 года. В свободное время Дэвиссон посещал лекции Фрэнсиса Мэги, Эдвина Адамса, Джеймса Джинса и Оуэна Ричардсона. Во время летних семестров он многократно посещал лекции в Чикаго и получил в 1908 года степень бакалавра. В 19101911 годах он получал стипендию для обучения физике в Принстонском университете. В 1911 году он защитил там диссертацию под руководством профессора Ричардсона по теме «О термической эмиссии положительных ионов солей щёлочноземельных металлов». С сентября 1911-го по апрель 1917 года Дэвиссон работает преподавателем физики на физическом отделении технологического университета Карнеги в Питтсбурге. При попытке поступить на службу в армию в 1917 году ему отказали. С июня 1917 года и до окончания войны работает в конструкторском бюро фирмы Вестерн электрик компани (позже переименованной в Белл лабораториз) в Нью-Йорке. После окончания войны он отказался от места ассистента профессора и остался в компании Вестерн электрик.

В 1946 году после 29 лет работы в Белл лабораториз выходит на пенсию и в 1947—48 годах работает гостевым профессором в университете Виргинии в Шарлоттсвилле.

В 1911 году Дэвиссон женился на Шарлоте Саре Ричардсон, сестре своего научного руководителя профессора Ричардсона. Отец четверых детей — трёх сыновей и одной дочери. Умер 1 февраля 1958 года в Шарлоттсвилле (штат Вирджиния).

Достижения

В 1937 году Дэвиссон получил Нобелевскую премию по физике за экспериментальное подтверждение предсказанных Луи де Бройлем волн материи. Эксперименты по дифракции электронов на кристаллах были проведены в 1926 году совместно с Лестером Джермером. Вторая половина премии была присуждена Джорджу Паджету Томсону.

Награды

Названы его именем

Напишите отзыв о статье "Дэвиссон, Клинтон Джозеф"

Ссылки

  • Храмов Ю. А. Дэвиссон Клинтон Джозеф (Davisson Clinton Joseph) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 108. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
  • [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1937/ Информация с сайта Нобелевского комитета]  (англ.)
  • [web.archive.org/web/20080208205812/www.qmw.ac.uk/~zgap118/4/p42.html Описание экспериментов по дифракции электронов (сохранённая версия с archive.org)]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Дэвиссон, Клинтон Джозеф

– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.