Дэвис, Дон Синклер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дон С. Дэвис
Don S. Davis

Don S. Davis 2001
Имя при рождении:

Дон Синклер Дэвис

Дата рождения:

4 августа 1942(1942-08-04)

Место рождения:

Аврора, США

Дата смерти:

29 июня 2008(2008-06-29) (65 лет)

Место смерти:

Гибсонс, Канада

Профессия:

актёр

Карьера:

19822008

Дон Синклер Дэвис (англ. Don Sinclar Davis, род. 4 августа 1942, Аврора, США — ум. 29 июня 2008, Гибсонс, Канада)[1][2][3] — американский характерный актёр,[4][5], художник[1][5] и капитан Армии США.[3] Наиболее известен по ролям в телевизионных сериалах: генерал Джордж Хаммонд в «Звёздных вратах SG-1», капитан Уильям Скалли в «Секретных материалах», майор Гарленд Бриггс в «Твин Пикс».





Биография

Дон Дэвис родился и вырос в США, в городе Аврора, штат Миссури. В 1965 году он получил степень бакалавра с двойной специализацией в гуманитарных науках и драматическом искусстве в колледже при Юго-Западном университете штата Миссури. Три года проходил действительную военную службу в армии США в Корее и вышел в отставку в звании капитана.

В 1970 году получил степень магистра драматического искусства в Университете Южного Иллинойса, а в 1982 — степень доктора философии.

Переехав в Ванкувер, Дэвис работал преподавателем в Университете Британской Колумбии, параллельно начав сниматься в небольших ролях на телевидении. В 1987 году он оставил преподавательскую деятельность, которой занимался почти 17 лет, чтобы полностью посвятить себя съёмкам.

Карьера

Первой постоянной работой на телевидении стал телесериал «Секретный агент Макгайвер», главную роль в котором исполнял актёр Ричард Дин Андерсон. Дон Дэвис появился в эпизодических ролях в двух сериях телесериала, а в остальное время работал дублёром постоянного участника съёмочной группы, актёра Даны Элкара.[3]

Всего Дэвис снялся примерно в четырёх десятках телесериалов, среди которых «Твин Пикс», «Секретные материалы», «Тёмная зона», «Западное крыло», «За гранью возможного», «Полтергейст», «Горец», «Сверхъестественное». После роли майора Бриггса в «Твин Пиксе» актёр часто играл военных. На киноэкране он появлялся в небольших ролях в таких фильмах как «Скалолаз» с Сильвестром Сталлоне, «Воздушная тюрьма» с Николасом Кейджем, «6-й день» с Арнольдом Шварценеггером, «Их собственная лига» с Джиной Дэвис.

В 1997 году Дэвис в роли генерала Хаммонда начал съёмки в научно-фантастическом телесериале «Звёздные врата SG-1», где вновь встретился с Ричардом Дином Андерсоном. В 2003 году из-за проблем со здоровьем он покинул телесериал, но до 2007 года появлялся в эпизодических ролях в некоторых сериях как телесериала «Звёздные врата SG-1», так и в его спин-оффа «Звёздные врата: Атлантида», а в 2008 году сыграл в фильме «Звёздные врата: Временной континуум».

Личная жизнь

После развода со своей женой Сэнди, в браке с которой у него родился сын Мэттью, в 2003 году Дэвис женился на костюмере Руби Флеминг.

Дэвис также известен как художник, скульптор и резчик по дереву. Его работы можно найти в галереях, частных коллекциях и небольших музеях.

Умер 29 июня 2008 года в канадском городе Гибсонс, Британская Колумбия,[2] от обширного инфаркта[1][3].

Фильмография

Напишите отзыв о статье "Дэвис, Дон Синклер"

Примечания

  1. 1 2 3 Chad Skelton. [www.canada.com/vancouversun/news/arts/story.html?id=d43bbc0f-1971-40e0-a584-c05aba7ee939 Actor Don S. Davis dies in Gibsons], The Vancouver Sun (30 июня 2008).
  2. 1 2 [armageddonexpo.com/ The passing of two greats]. Armageddon Expo (1 июля 2008). [www.webcitation.org/66FWpBaRN Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  3. 1 2 3 4 [www.gateworld.net/news/2008/06/don_s._davis_1942-2008.shtml Don S. Davis: 1942-2008], GateWorld (30 июня 2008).
  4. [stars.ign.com/objects/914/914693.html Don S. Davis Profile]. IGN. [www.webcitation.org/66FWpjHxl Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
  5. 1 2 [blog.zap2it.com/scifi/2008/07/don-s-davis---1.html Don S. Davis - 1948-2008]. Zap2it (4 июля 2008). [www.webcitation.org/66FWuw6FH Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].

Ссылки

  • Дэвис, Дон Синклер (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.donsdavis.com Официальный сайт Дона С. Дэвиса]  (англ.)
  • [www.donsdavisart.com Сайт художественных работ Дона С. Дэвиса]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Дэвис, Дон Синклер

Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.