Дэн Чжунся

Дэн Чжунся
邓中夏
Дата рождения:	5 октября 1894(1894-10-05)
Место рождения:	Ичжан, провинция Хунань
Дата смерти:	21 сентября 1933(1933-09-21) (38 лет)
Партия:	КПК
Основные идеи:	марксизм-ленинизм
Род деятельности:	член ЦК КПК, профсоюзный лидер

Дэн Чжунся (кит. 邓中夏; 5 октября 1894 — 21 сентября 1933) — деятель Коммунистической партии Китая, с 1927 член ЦК. В 1928-30 представитель китайских профсоюзов в Профинтерне. Расстрелян гоминьдановцами.

Биография

Родился в городе Ичжан провинции Хунань, выходец из семьи разорившихся шэньши. Получил философское образование в Пекинском университете.

Принимал активное участие в «Движении 4 мая», куда вступил в 1919. Организовал в университете кружок по исследованию марксизма. В 1920 вошёл в коммунистическую организацию, созданную на базе кружка. Руководителем организации стал Ли Дачжао.

В течение нескольких последующих лет участвовал в рабочем движении в Пекине, организовывал рабочие союзы, вёл образовательную работу среди рабочих. На Первом съезде трудящихся Китая в Гуанчжоу избран председателем Всекитайской федерации профсоюзов, занимал этот пост с мая 1922 по май 1925.

На 2 съезде КПК избран в состав Центрального исполнительного комитета.

В 1923 начал работать в Шанхайском университете, основанном КПК и Гоминьданом. Благодаря его влиянию в КПК вступило ряд известных впоследствии коммунистов, таких как Цай Хэсэнь, Цюй Цюбо, Ли Да.

В 1925 назначен министром в Гуанчжоуском правительстве. Участвовал в организации знаменитой Кантон-Гонконгской стачки.

После начала репрессий Гоминьдана по отношению к КПК участвовал в подготовке Наньчанского восстания.

Участник Августовского совещания ЦК КПК (1927), на котором поддержал линию вооружённого восстания, вошёл в состав Временного политбюро ЦК КПК, возглавляемого Цюй Цюбо. После совещания был направлен в Шанхай для противодействия инициированной Чан Кайши резне коммунистов. В 1928 участвовал в восстановлении партийных организаций Гуанчжоу и Гонконга.

В 1930 участвовал в вооружённой борьбе в Хунани и Западном Хубэе в качестве политкомиссара 2-го фронта Красной Армии (командиры — Хэ Лун и Чжоу Ицинь).

В 1932 тайно вернулся в Шанхай для продолжения подпольной борьбы. В мае 1933 был арестован и по приказу Чан Кайши выслан в Нанцзиньский концлагерь. Отказался от предложения занять высокий пост в структурах Гоминьдана. Расстрелян 21 сентября 1933. Перед смертью сказал: «Даже когда мои кости превратятся в пепел, я по-прежнему останусь членом КПК».

Ссылки

• Дэн Чжунся. Краткая история профсоюзного движения в Китае, М., 1952
• Шевелев К. В. Публицистическая деятельность Дэн Чжунся в 1920—1923 гг.
• Kwan D.Y.K. Marxist intellectuals and the Chinese labor movement: A study of Deng Zhongxia (1894—1933). — Seattle; L.: Univ. of Wash. press, 1997. — XIV, 309 p.

Отрывок, характеризующий Дэн Чжунся

Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…