Дэрроу, Чарльз

Чарльз Дэрроу (англ. Charles Brace Darrow, 10 августа 1889 — 29 августа 1967), изобретатель, создатель и первый продавец настольной игры «Монополия». Продавец и установщик отопительного оборудования Дэрроу проживал в Германтауне, штат Пенсильвания, когда после биржевого краха 1929 года началась Великая депрессия. После утраты работы, Дэрроу зарабатывал на жизнь выгулом собак. 30 июля 1933 года он зарегистрировал изобретение, прототипом которого послужила экономическая «Игра земдевладельцев» (Landlores Games), запатентованная Элизабет Мэги в 1903 году. Игры отличались тем, что Дэрроу убрал из игры Мэги все политические шутки, из-за которых игра не могла быть издана, и дорисовал на поле Go красную стрелку.

Изобретение безуспешно демонстрировалось руководству компании «Паркер Бразерс» (Parker Brothers) в качестве проекта игры «Монополии». После отказа в сотрудничестве Дэрроу усовершенствовал, собственноручно произвел и продал в соседнем городе Филадельфия первые несколько тысяч комплектов «Монополии». В качестве названия улиц в игре использовали приметы города Атлантик-Сити. Первыми тестерами игры были безработные друзья Дэрроу и его жена.

По словам разработчика компьютерных игр Сида Мейера, при создании лидера в жанре пошаговых стратегий Civilization использовались эвристический подход Чарльза Дэрроу и основные идеи из «Монополии».

Отрывок, характеризующий Дэрроу, Чарльз

Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.