Дюамель, Антуан
Поделись знанием:
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
| Антуан Дюамель фр. Antoine Duhamel | |
 Антуан Дюамель, 2008 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Место рождения |
Вальмондуа, Франция |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
Антуан Дюамель (фр. Antoine Duhamel; 30 июля 1925, Вальмондуа — 11 сентября 2014) — французский композитор.
Содержание
Биография
Отец — писатель Жорж Дюамель, мать — театральная актриса Бланш Альбан. Занимался музыкой с Оливье Мессианом и Рене Лейбовицем, параллельно учился в Сорбонне, изучал психологию и музыкологию. В 1960 году дебютировал как кинокомпозитор.
Творчество
Автор оперных и симфонических сочинений. Написал музыку к 90 кинофильмам, включая телевизионные, работал с крупнейшими кинорежиссёрами, прежде всего — французскими.
Сочинения
Оперная и симфоническая музыка
- Le Scieur de long, опера (1951—1952)
- Concerto для фортепиано и оркестра (1957—1958)
- Pierrot le Fou для оркестра (1965—1966)
- Lundi Monsieur, vous serez riche, опера (1968)
- L’Opéra des oiseaux, опера по Аристофану (1971)
- Animus-Anima для большого оркестра (1973)
- Territoires для струнного оркестра (1974)
- Ubu à l’opéra, опера по Жарри (1974)
- Gambara, опера по Бальзаку (1977—1978)
- Le Tombeau du Philippe d’Orleans для струнного оркестра (1978)
- Symphonie Death Watch (1979)
- Les Travaux d’Hercule, опера для детей по собственному либретто (1981)
- Le Transsibérien, опера по Сандрару (1983)
- L’Hommage du Large. Essay Symphonique, музыка к немому фильму Марселя Л’Эрбье L’homme du large (1983)
- Serenade à la Quinte для скрипки, виолончели и оркестра (1984)
- Suite symphonique pour Intolérance (1985)
- Week-End, сюита для оркестра (1985)
- Quatrevingt-treize, опера по Гюго (1989)
- Ballade au Vibraphone для вибрафона и камерного ансамбля (1991)
- Les Aventures de Sinbad le marin, опера (1991)
- Valse d’Hiver для оркестра (1994)
- Carmenmania, балет (1994)
- Lamento-Mémoire: Récitation concertante для альта и камерного оркестра (1996)
Избранная фильмография
- 1963: Méditerranée (Жан-Даниэль Полле, Фолькер Шлёндорф, документальный, текст Филиппа Соллерса)
- 1964: Колодец и маятник/ Le puits et le pendule (Александр Астрюк, по новелле Эдгара По, телевизионный)
- 1965: Le mistral (Йорис Ивенс, документальный)
- 1965: Безумный Пьеро (Жан-Люк Годар)
- 1966: La longue marche (Александр Астрюк)
- 1966: Воровка / La voleuse
- 1966: Mademoiselle (Тони Ричардсон, сценарий Маргерит Дюрас по новелле Жана Жене)
- 1967: Моряк с Гибралтара/ The Sailor from Gibraltar (Тони Ричардсон)
- 1967: Уикенд/ Week End (Жан-Люк Годар)
- 1968: Украденные поцелуи (Франсуа Трюффо)
- 1969: Сирена с «Миссисипи» (Франсуа Трюффо)
- 1970: Семейный очаг (Франсуа Трюффо)
- 1970: Полицейский/ Un condé (Ив Буассе)
- 1970: Дикий ребёнок/ L’Enfant sauvage (Франсуа Трюффо)
- 1975: Que la fête commence (Бертран Тавернье)
- 1977: Допрос с пристрастием/ La Question (Лоран Хайнеман)
- 1979: Фелисите/ Félicité (Кристина Паскаль)
- 1980: Прямой репортаж о смерти/ La mort en direct (Бертран Тавернье, номинация на премию «Сезар» за музыку к фильму)
- 1989: Сон безумной обезьяны / El sueño del mono loco (Фернандо Труэба, номинация на премию «Гойя»)
- 1990: Ностальгия по папочке/ Daddy Nostalgie (Бертран Тавернье)
- 1992: Изящная эпоха/ Belle epoque (Фернандо Труэба, номинация премию «Гойя»)
- 1996: Насмешка/ Ridicule (Патрис Леконт, номинация на премию «Сезар»)
- 1996: Хорошая жизнь / La buena vida (Давид Труэба)
- 1998: Девушка твоей мечты/ La niña de tus ojos (Фернандо Труэба, номинация на премию «Гойя»)
- 2002: Laissez-passer (Бертран Тавернье, Золотая звезда за музыку к фильму, Серебряный медведь Берлинского МКФ за лучшую музыку к фильму, номинация на премию «Сезар»)
- 2002: Чары Шанхая / El embrujo de Shanghai (Фернандо Труэба)
- 2007: Monsieur Max (Габриэль Агион, телевизионный)
- 2007: L’affaire Ben Barka (Жан-Пьер Синапи, телевизионный)
Признание
Премия Анри Ланглуа (2008) и др. награды
Напишите отзыв о статье "Дюамель, Антуан"
Примечания
Ссылки
- [www.imdb.com/name/nm0006051/ На сайте IMDB]
- [www.musiquecontemporaine.fr/fr/search?disp=all&query=Antoine+Duhamel&so=dd Фрагменты музыки]
- [www.youtube.com/results?search_query=Antoine+Duhamel&aq=f Музыка в youtube]
Отрывок, характеризующий Дюамель, Антуан
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
