Дюбо, Мишель Мари Жак
Поделись знанием:
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
| Мишель Мари Жак Дюбо Michel Marie Jacques Dubost<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 9 августа 1989 год — 15 апреля 2000 год | ||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | епископ Жак Луи Фиэй | |
| Преемник: | епископ Патрик Ле Галь | |
| ||
| c 15 апреля 2000 год | ||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | епископ Ги Алексис Эрбюло | |
| Рождение: | 15 апреля 1942 (82 года) | |
| Принятие священного сана: | 25 мая 1967 год | |
| Епископская хиротония: | 8 сентября 1989 год | |
Мише́ль Мари́ Жак Дюбо́ (фр. Michel Marie Jacques Dubost CIM[1], 15 апреля 1942 года, Сафи, Марокко) — католический прелат, военный ординарий Франции с 9 августа 1989 года по 15 апреля 2000 год, епископ Эври-Корбей-Эсона с 15 апреля 2000 года, член монашеской Конгрегации Иисуса и Марии.
Биография
Мишель Дюбо родился 15 апреля 1942 года в городе Сафи, Марокко. 25 мая 1967 года Мишель Дюбо был рукоположен в священника в монашеской Конгрегации Иисуса и Марии.
9 августа 1989 года Римский папа Иоанн Павел II назначил Мишеля Дюбо военным ординарием Франции и титулярным епископом Оэи. 8 сентября 1989 года в состоялось рукоположение Мишеля Дюбо в епископа, которое совершил епископ Кутанаса Жак Луи Фиэй в сослужении епископом Отёна Арманом Франуса Ле Буржуа и титулярным епископом Репери Даниэлем-Жозе-Луи-Мари Пезерилем.
15 апреля 2000 года Римский папа Иоанн Павел II назначил Мишеля Дюбо епископом Эври-Корбей-Эсона.
Напишите отзыв о статье "Дюбо, Мишель Мари Жак"
Примечания
Ссылки
- [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bdubost.html Информация] (англ.)
| Предшественник: епископ Жак Луи Фиэй |
Военный ординариат Франции 9 августа 1989 год — 15 апреля 2000 год |
Преемник: епископ Патрик Ле Галь |
| Предшественник: епископ Ги Алексис Эрбюло |
Епархия Эври-Корбей-Эсона 15 апреля 2000 год — |
Преемник: — |
Отрывок, характеризующий Дюбо, Мишель Мари Жак
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
