Дюбуа, Серафино
Поделись знанием:
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
| Серафино Дюбуа | |
| Serafino Dubois | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Серафино Дюбуа (итал. Serafino Dubois; 10 октября 1817, Рим — 15 января 1899, там же) — известный итальянский шахматист, представитель национальной шахматной школы, один из лучших игроков в Западной Европе в 1850—60-х годах.
Серафино отстаивал принципы итальянской школы на практике, был пропагандистом шахмат в Италии. Автор ряда теоретических анализов посвящённых преимущественно гамбитам. В 1859 году Дюбуа создал журнал «Ривиста делья скакки» (итал. La Rivista degli Scacchi), был инициатором создания итальянского шахматного союза в 1898 году. Поддерживал контакты с русскими шахматистами: переписывался с К. Янишем, играл с И. Тургеневым, Г. Кушелёвым-Безбородко, В. Михайловым и другими.
Спортивные результаты
| Год | Турнир | + | − | = | Результат | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1846 | Серия партий против М. Уэйвила | 55 из 81 | ||||
| Серия партий против М. Уэйвила[1] | 30 из 69 | |||||
| 1855 | Серия партий против А. де Ривьера | 22 | 8 | 3 | 23½ из 33 | |
| 1862 | Международный турнир в Лондоне | 9 | 4 | 3 | 10½ из 16 | 5 из 14 |
| Серия партий против Л. Паульсена | 2 | 2 | 0 | 2 из 4 | ||
| Матч против В. Стейница | 3 | 5 | 1 | 3½ из 9 |
Напишите отзыв о статье "Дюбуа, Серафино"
Примечания
- ↑ Дюбуа давал фору - пешку и ход
Книги
- Les pricipales ouvertures du jeu des echecs, Rome, 1845;
- Le principali apeture del guioco di scacchi sviluppate secondo i due diversi sistemi, italiano e francese, Rome, 1868—1873.
Литература
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 118. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
- Линдер В. И., Линдер В. М. Короли шахматного мира: Жизнь и игра — сквозь призму энциклопедии. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. 973 с.
Ссылки
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=10345 Партии Серафино Дюбуа] в базе Chessgames.com (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Дюбуа, Серафино
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
