Беннетт (Дювалье), Мишель

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дювалье, Мишель»)
Перейти к: навигация, поиск
Мишель Беннетт (Дювалье)
фр. Michèle Bennett (Duvalier)

7 февраля 1986 года: Мишель Беннетт-Дювалье и Жан-Клод Дювалье покидают Гаити
Род деятельности:

Первая леди Гаити (1980—1986)

Дата рождения:

1950(1950)

Место рождения:

Порт-о-Пренс

Отец:

Эрнест Беннетт

Мать:

Аврора Лигонде

Супруг:

Алекс Паске
Жан-Клод Дювалье

Дети:

Алекс Паске, Сача Паске, Николя Дювалье, Аня Дювалье

Мишель Беннетт (фр. Michèle Bennett; 1950, Порт-о-Пренс), в 19801990 Мишель Дювалье (фр. Michèle Duvalier) — Первая леди Гаити в 19801986, жена Жана-Клода Дювалье. После изгнания Дювалье живёт во Франции. С 1990 в разводе.





Юность и первый брак

Родилась в богатой мулатской семье аристократического происхождения. Среди предков Мишель Беннет был король Кристоф. Её отец Эрнест Беннетт являлся одним из крупнейших предпринимателей Гаити.

Начальное образование получила в католическом колледже. С двенадцати лет жила в Нью-Йорке. Работала секретарём коммерческой фирмы. Вела образ жизни, характерный для латиноамериканской элиты в США.

В 1973 Мишель Беннетт вышла замуж за Алекса Паске, выходца из предпринимательской семьи, находившейся в оппозиции режиму Дювалье. В 1978 развелась с первым мужем и вернулась в Гаити. Работала секретарём в компании своего отца.

Первая леди

С детства Мишель Беннетт была знакома с Жаном-Клодом Дювалье, который в 1971 году сменил Франсуа Дювалье на посту президента Гаити. Между ними давно существовала взаимная симпатия. В мае 1980 года Бэби Док женился на Мишель. Свадьба, по разным оценкам, обошлась в 2-5 млн долларов, что являлось беспрецедентно крупной суммой, тем более для Гаити.

Этот брак воспринимался как примирительный жест режима в адрес мулатской элиты. Но он был негативно воспринят в правящих кругах Гаити. Мулатская аристократка Беннетт олицетворяла социальную группу, против которой была направлена политика Дювалье-старшего. Особенно категорично выступала против мать президента — «Хранительница дювальеристской революции» Симона Дювалье. Конфликт принял такой характер, что в 1982 она была фактически выслана из Гаити во Францию[1].

Сделавшись первой леди, Мишель Дювалье развила публичную благотворительность. На её средства были открыты несколько школ, больниц и столовых[2]. Несколько недель в 1980 она регулярно появлялась в местах сосредоточения народа — на рынках, улицах, строительных площадках — и активно контактировала с людьми. В церемониале подчёркивалось, что супруга президента занимает место, которое прежде принадлежало Симоне Дювалье[3]. Посетившая Гаити Мать Тереза отмечала широкую популярность первой леди.

В то же время вызывала резкую критику избыточная роскошь президентской четы и персонально Мишель Дювалье. Большие расходы поглощали дворцовые торжества, закупки в Европе антикварной мебели, дорогостоящей одежды, ювелирных изделий, экзотических украшений и бытовой техники[4]. Около 4 млн долларов было истрачено на путешествия по Франции. На четвёртую годовщину свадьбы Мишель Дювалье организовала благотворительный танцевальный вечер. Была собран весь гаитянский бомонд. Первая леди появилась в платье золотого шитья и алмазном ожерелье. Роскошное мероприятие транслировалось в прямом телевизионном эфире. Однако расчёт на всеобщее восхищение не оправдался. Роскошь правящей четы в беднейшей стране Западного полушария вызвала скорее раздражение и озлобление.

Бизнес-система Эрнеста Беннетта в первой половине 1980-х заметно увеличила масштабы операций и прибылей. Отец первой леди занимался дистрибуцией BMW и грузовыми авиаперевозками. Ходили слухи об использовании государственного авиапарка для транспортировки наркотиков.

Эмиграция и развод

В начале 1986 года массовые протесты привели к падению режима Дювалье. 7 февраля 1986 Бэби Док с женой вынуждены были бежать из страны. Отлёт президента был осложнён большим объёмом багажа, состоявшего из предметов роскоши. Мишель Дювалье была запечатлена на фото в белом тюрбане с сигаретой.

Супруги Дювалье обосновались во Франции. Чета арендовала виллу в курортном Мужене и продолжала вести крайне расточительный образ жизни. Мишель закупала изделия Hermès, шикарные автомобили, посещала светские рауты французского высшего общества (среди её друзей был Жак Ширак, будущий президент Франции). Она приобретала элитную недвижимость во Франции и США.

Обвинения Дювалье в коррупции привели к тому, что на крупные американские активы четы в 1987 был наложен арест. В семье возникли финансовые проблемы. Отношения между супругами осложнились. В 1990 в Доминиканской Республике был оформлен развод Жана-Клода Дювалье с Мишель Беннетт. Оставшись во Франции, бывшая первая леди Гаити сохранила за собой большую часть имущества. Она вернула девичью фамилию и продолжила прежний образ жизни.

Прибытия в Гаити

После разрушительного землетрясения 2010 года Мишель Беннетт прибыла на Гаити и вместе со спасателями участвовала в поисках своего младшего брата, погибшего в Порт-о-Пренсе. В 2011 она вновь посетила Гаити на годовщину трагедии.

Третий раз после изгнания Мишель Беннетт побывала в Гаити 4 октября 2014 года — на похоронах Жана-Клода Дювалье[5].

От двух браков Мишель Беннетт имеет четверых детей: Аликса Паске, Сачу Паске, Николя Дювалье, Аню Дювалье.

Напишите отзыв о статье "Беннетт (Дювалье), Мишель"

Примечания

  1. [vkrizis.ru/obschestvo/ekonomika-katastrofy-vostrebuet-sootvetstvuyuschih-politikov/ «Экономика катастрофы» востребует соответствующих политиков]
  2. [news.google.com/newspapers?id=Z78yAAAAIBAJ&sjid=nO8FAAAAIBAJ&pg=4875,955134&dq=michele+duvalier&hl=en Duvalier’s wife claims full partnership]
  3. [www.csmonitor.com/1980/0715/071545.html Haitians wonder which advisers will have Duvalier’s ear]
  4. [www.perfil.com/internacional/Murio-el-exdictador-haitiano-Baby-Doc-Duvalier-rey-de-la-corrupcion-y-el-vudu-20141006-0035.html Murió el exdictador haitiano «Baby Doc» Duvalier, rey de la corrupción y el vudú]
  5. [www.thestar.com/news/world/2014/10/11/hundreds_in_haiti_attend_funeral_for_former_dictator_baby_doc_duvalier.html Hundreds in Haiti attend funeral for former dictator ‘Baby Doc’ Duvalier]

Отрывок, характеризующий Беннетт (Дювалье), Мишель

– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)