Дюк Гониназ, Мишель
| Мишель Дюк Гониназ | |
| фр. Michel Duc Goninaz |
Мише́ль Дюк Гонина́з (фр. Michel Duc Goninaz; 6 сентября 1933, Париж — 26 марта 2016) — французский славист и эсперантолог.
Преподавал в университете города Экс-ан-Прованс. Проживал в Тулузе.
Главный редактор нового издания Полного иллюстрированного словаря эсперанто (NPIV, 2002), в работе над которым осуществлял общее руководство и координировал работу над терминами общественных наук.
Перевёл на эсперанто ряд произведений, в том числе «Каменного гостя» Пушкина и роман Альбера Камю «Посторонний».
Биография
Изучил эсперанто будучи гимназистом и участвовал в IJK в Версале (1949), UK (1950). В 1950-ых Дюк Гониназ уже являлся членом TEJO.
Учился в Сорбонне (1954-59), Московском Государственном Университете (1956-57). Получил лиценциат по французской филологии и беллетристике, и агрегацию по русскому языку. Преподавал несколько лет в школах второй ступени Парижского региона и получил должность ассистента, а после доцента Прованского Университета ( в Экс-ан-Прованс). Преподавал там русский язык (1967-96) и эсперанто (1970-96), которые получили официальный статус учебных объектов[1]. Уже в 1966, когда он был профессором русского языка в Лицее "Марсель Роб" (Marcel Roby) (сейчас "Жан д′Альбре" (Jeanne d'Albret)) в Сен-Жермен-ан-Ле[2], Мишель Дюк Гониназ ввёл курс эсперанто, который продолжался два учебных года.
Произведения
Он многократно руководил курсами эсперанто и лингвистики в университетах Будапешта, Сан-Франциско, Познани. Участвовал в работе по подготовке новых изданий Полного иллюстрированого словаря эсперанто в 2002 и 2005 годах. Был автором учебников по русскому языку и эсперанто, переводов, статей и рецензий[1].
Был автором Vocabulaire Espéranto (Тематического Эсперанто-французского словаря), в котором термины были сгруппированы по семантическим семьям). Был доцентом Международной академии наук Сан-Марино.
В 1976 был выбран членом Академии эсперанто
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Дюк Гониназ, Мишель"
Примечания
|
Это заготовка статьи об учёном-историке. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Дюк Гониназ, Мишель
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
