Дюмулен, Шарль
| Шарль Дюмулен | |
| фр. Charles Dumoulin | |
 Статуя Дюмулена на здании парижской мэрии | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Шарль Дюмуле́н (фр. Charles Dumoulin; 1500, Париж — 1566, там же) — французский юрист XVI века, детально рассматривавший феодальные порядки (так называемое «кутюмное право») с точки зрения юриспруденции.
Содержание
Происхождение
Шарль Дюмулен родился в семье адвоката парижского Шатле и был юристом в пятом поколении[1]. Род Дюмуленов был связан с Анной Болейн, второй женой короля Англии Генриха VIII[2].
Биография
Дюмулен изучал право в университетах Орлеана и Пуатье. В 1525 году он становится адвокатом Парижского парламента, а через несколько лет Шарль приобрёл репутацию самого учёного из французских юристов. Помимо работы в парламенте Дюмулен посвящал много времени трактатам по юриспруденции и в частности толкованиям кутюмов различных областей Франции.
Дюмулен был видным защитником прав и прерогатив королевской власти в её борьбе с феодалами и церковью и прежде всего безусловного права на отправление правосудия; но он отнюдь не являлся приверженцем абсолютизма, доказывая, наоборот, что закон и интересы королевства выше короля: по мнению Демулена, король «non censetur dominus vel proprietarius regni sui, sed administrator» («король – не вотчинник королевства, а только правитель»[3]).
В области научной обработки кутюмного права (или феодальных порядков) Дюмулен выступал за его объединение по типу парижского (фр. Coutume de Paris) и введение единого права на всей территории Франции[3]. Свою комментаторскую деятельность (он писал комментарии почти на все феодальные порядки Франции) направлял именно к этой цели, урезая и устраняя всеми возможными средствами правовые частности во французском праве. В этом смысле Демулен оказал решающее влияние на всю деятельность последующей французской юриспруденции, общими усилиями подготовившей Наполеонов кодекс.
В 1542 году Дюмулен принял кальвинизм, но вскоре перешёл в лютеранство[2]. В 1553 году из-за конфликта с богословами Сорбонны и консервативным крылом Парижского парламента он был вынужден переехать в Германию. Дюмулен преподавал в Тюбингенском университете[3], позже в Доле и Безансоне. В 1557 году Шарль вернулся во Францию.
Сочинения
Наиболее известные работы:
- «Extricatio labyrinthi dividui et individui»
- «Commentarius in consuetudines parisienses», 1539, 1554
- «Commentarius ad edictum Henrici II, contra parvas datas et abusus curiae Romanae», 1552 (комментарии к эдикту Генриха II «о малых датах», направленные против папы Юлия III)
- «Conseil sur le fait du Concile de Trente, réception ou rejet d'icelui», 1564 (трактат против постановлений Тридентского собора, вызвавший арест автора и заключение в тюрьму)
Многие сочинения Демулен писал на латыни. Его работы неоднократно переиздавались, самая полная публикация — Париж, 1681, в пяти томах.
Семья
В 1538 году Шарль Дюмулен женился на Луизе де Бельдон[1]. У них было трое детей.
Напишите отзыв о статье "Дюмулен, Шарль"
Примечания
- ↑ 1 2 Уваров П.Ю. [elar.uniyar.ac.ru/jspui/bitstream/123456789/3026/1/Uvarov_P_Yu_The_Casus_of_Dumoulin.pdf «Казус Дюмулена»]
- ↑ 1 2 [www.newadvent.org/cathen/05190c.htm Charles Dumoulin. Catholic Encyclopedia] (англ.)
- ↑ 1 2 3 Гетьман-Павлова И.В. [www.hse.ru/data/2013/06/29/1285911617/%D0%A8%D0%B0%D1%80%D0%BB%D1%8C%20%D0%94%D1%8E%D0%BC%D1%83%D0%BB%D0%B5%D0%BD.pdf «Шарль Дюмулен – основоположник теории автономии воли в международном частном праве»]
Ссылки
- [books.google.ru/books?id=cWtFAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Extricatio labyrinthi dividui et individui]
- [books.google.ru/books?id=3eVEAAAAcAAJ&printsec=frontcover&dq=inauthor:%22Charles+Du+Moulin%22&hl=ru&sa=X&ved=0CFkQ6AEwB2oVChMIit7Gtp_7xwIVhfxyCh2IaQEr#v=onepage&q&f=false Prima pars commentariorum in consuetudines parisienses]
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Отрывок, характеризующий Дюмулен, Шарль
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
