Дюпюитрен, Гийом

Гийом Дюпюитрен

Гийо́м Дюпюитре́н (фр. Guillaume Dupuytren) (5 октября 1777, деревня Пьер-Бюфье около Лиможа, департамент Верхняя Вьенна Франция — 8 февраля 1835, Париж, Франция) — выдающийся французский врач, военный хирург, анатом, учёный, педагог, лейб-хирург французского короля Людовика XVIII (1823), барон, меценат.
Член Парижской Академии наук (1825) и Медицинской академии (1820).

Биография

Родился в семье бедного адвоката. Учился cнaчaлa в Коллеж в гoрoдe Маняк-Лаваль a в возрасте 12 лет пошёл в школу в Париже за счёт средств знакомого кавалерийского офицера. После окончания школы хотел пойти в армию, однако отец настоял на поступлении в 1793 году в медико-хирургическую школу больницы святителя Алексея в Лиможе. Недолго проучившись в этой школе, в возрасте 16 лет уехал в Париж, где продолжил образование в университете. Посещал занятия в Шарите, Сальпетриер, Эколь де Санте, и .
В 1794 году получил должность прозектора в Эколь де Санте, где слушал лекции по анатомии, и был в курсе всех вскрытий в медицинской школе.
В 1797 году, когда закончил университет, он уже привлек внимание медицинского сообщества в Париже.
В 1801 году он был назначен руководителем анатомических исследований и вскоре написал монографию по патологической анатомии на основе результатов вскрытия умерших.
Читал курс патологии с Рене Лаэннеком (1781—1826) в качестве помощников, причём с ним сложились плохие отношения.
Получение докторской степени Парижского университета было отложено до 1803 года, в связи с действиями революционного правительства по отношению к университетам.
После квалификации преподавал анатомию и в возрасте 25 лет, по конкурсу был назначен вторым хирургом в Отель-Дьё, где он стал полноправным сотрудником главного хирурга и его заместителем — в 1808 году.
В Отель-Дьё сразу же начал ожесточенную борьбу со своим руководителем, Филиппом Жаном Пелетaном (1747—1829).
В 1812 году — заведующий кафедрой оперативной хирургии медицинского факультета Парижского университета.
В 1815 году — руководитель клиники Отель-Дьё, которым оставался более двадцати лет.
В это время Отель-Дьё заняла лидирующую позицию среди больниц Европы.
В 1833 году перенёс инсульт и с тех пор стал инвалидом.
В 1834 году уволился из Отель-Дьё, после более чем 30 лет непрерывной службы. Посетил с визитом Италию. По возвращении он возобновил свою работу в качестве врача, но его здоровье ухудшилось, и он умер в Париже два года спустя, в возрасте 58 лет от эмпиемы плевры.
Похоронен на кладбище Пер-Лашез в Париже.

Научная деятельность

Дюпюитрен любил писать и много записей его лекций и исследований было опубликовано его учениками и помощниками. В 1832 году Дюпюитрен опубликовал «Лекции по клинической хирургии» в 4-х томах. Для современной хирургии эти уроки были бесценны. Они состоят из докладов, охватывающих весь хирургический день, часто расположенных казуистически с анамнезом, патологической анатомией, дифференциальной диагностикой, лечением, течением послеоперационного периода, а также несчастными случаями с результатами вскрытия. Дюпюитрен может считаться хирургом широкого профиля: он оперировал как травматических больных (в том числе запущенные случаи повреждений), больных с желудочно-кишечными заболеваниями, так и гинекологических больных.

Кроме лекций, Дюпюитрен внёс свой научный вклад в хирургию тем, что описал:

• Абсцесс Дюпюитрена — абсцесс клетчатки малого таза, расположенный на его боковой стенке с вовлечением широкой связки матки и паховой связки; возникает как осложнение параметрита;
• Флегмона Дюпюитрена — флегмона в передней части шеи;
• Контрактура Дюпюитрена — постепенно развивающаяся сгибательная контрактура одного или нескольких пальцев руки, чаще всего поражается 4-й, реже 5-й, 3-й и 2-й палец; обусловленная фиброзным перерождением ладонного апоневроза. Правая рука затрагивается чаще. Возникает преимущественно у мужчин северного европейского происхождения, как правило, в возрасте от 40 до 60 лет. Встречается и у женщин. В редких случаях, подобные контрактуры могут возникнуть на подошвенной фасции стопы. Причина заболевания остается неизвестной. Из причин отдают предпочтение наследственному фактору с вероятным аутосомно-доминантным наследованием, дисбалансу воспалительно/противовоспалительной и иммунной систем. Способствующими факторами считают остеохондроз шейного отдела позвоночника, курение, физическую работу с нагрузкой на кисти, интоксикацию. Консервативное лечение не эффективно.

Справедливости ради стоит признать, что это заболевание впервые упоминается швейцарским врачом Феликсом Платтером (1536—1614), работавшим в Базеле.

• Перелом Дюпюитрена — сочетанный перелом медиальной лодыжки, латеральной лодыжки на 5-7 см выше её нижнего края и заднего края суставной поверхности большеберцовой кости, возникающий при резком повороте стопы кнаружи;
• Переломовывих Дюпюитрена — сочетание перелома Дюпюитрена с разрывом межберцового сочленения, расхождением берцовых костей и подвывихом стопы кнаружи, возникающий при резком повороте стопы кнаружи;
• Симптом Дюпюитрена — ощущение хруста при надавливании на выбухающую костную стенку альвеолярного отростка или на челюсть, возникающую при корневой или фолликулярной зубной кисте и при некоторых доброкачественных опухолях челюсти.

Дюпюитрен разработал и предложил:

• Перевязка Дюпюитрена — металлическая шина для фиксации перелома кости в различном положении, используется только для транспортировки;
• Метод кольпопоэза Дюпюитрена — хирургическая операция при аплазии влагалища, заключающаяся в создании на его месте хода для оттока менструальной крови;
• Операция Дюпюитрена — 1.) хирургическая операция при контрактуре Дюпюитрена, заключающаяся в полном удалении ладонного апоневроза с иссечением дегенеративно изменённых участков кожи ладони; 2.) хирургическая операция продольного рассечения вросшего ногтя на две половины с последующем удалением каждой половины;
• Энтеротриб Дюпюитрена — инструмент для раздавливания шпоры при закрытии наружного кишечного свища;
• Зажим Дюпюитрена (Дюпюитрена — Блазиуса) — безбраншевый эластичный зажим для кишки.
  

Эрнст Блазиус (1802—1875) — немецкий хирург и офтальмолог, профессор медицинского факультета Галле-Виттенбергского университета.

Научные работы

В иностранной литературе встречается немного ссылок на научные работы Дюпюитрена. Основную часть научного вклада Дюпюитрена опубликовали ученики.

• G. Dupuytren. Abcés developpé dans le petit bassin.

Revue médicale française et étrangère, Paris, 1829; 1: 367—368.

• G. Dupuytren. De la rétraction des doigts par suite d’une affection de l’aponévrose palmaire, opération chirurgicale qui convient dans ce cas.

Journal universel et hebdomadaire de médecine et de chirurgie pratiques et des institutions médicales, Paris, 1831, 2nd series; 5: 352—365.

• G. Dupuytren. Leçons orales de clinique chirurgicale faites á l’Hôtel-Dieu de Paris, t. 1‒6, P., 1832‒34;
• G. Dupuytren. Mémoires sur une maniére nouvelle de pratiquer I’opération de la pierre, P., 1836.

Память

Именем Дюпюитрена названа улица в 6-м округе Парижа в 1851 году.

Интересные факты

• Гийом Дюпюитрен вошёл в историю медицины, как богатейший врач всех времён, заработавший свои миллионы на приёме больных. В расцвете сил Дюпюитрен принимал 10 000 пациентов в год и стал очень богат. Хотя он был известен своей скупостью, когда Карл Х был свергнут и нужны были деньги, Дюпюитрен предложил ему миллион франков, заявив, что у него есть ещё миллион для своей дочери и третий миллион — на старость. Король, однако, отклонил предложение врача.
• Дюпюитрен завещал 200 000 франков медицинскому факультету Парижского университета. Эти деньги послужили основой организации кафедры патологической анатомии и анатомического музея, который носит его имя — Музей Дюпюитрена.

• Дюпюитрену за медицинские и научные заслуги французским королём Людовиком XVIII был присвоен титул барона. Дюпюитрен стал лейб-хирургом короля. Карл Х также не обделил вниманием Дюпюитрена, назначив его первым хирургом Франции. Карл Х мог убедиться в искусстве хирурга на собственном опыте — Дюпюитрен оперировал короля по поводу катаракты.

• Когда 8 февраля 1835 года Дюпюитрен лежал на смертном одре, умирая от гнойного скопления в грудной клетке, друзья-хирурги предложили ему сделать операцию. "Великий хирург Франции, хирург, решившийся впервые вонзить нож в мозг живому человеку для извлечения из него гноя, — писал Н. В. Склифосовский, — этот лучший представитель медицинских знаний своего времени, с грустной улыбкой ответил: «Я скорее предпочту умереть от руки Бога, чем от руки врача».

Ссылки

• www.whonamedit.com/doctor.cfm/1104.html
• [ortopedika.com.ua/orthopedics/dupuytren.html Клиника спортивной и балетной травмы]

Отрывок, характеризующий Дюпюитрен, Гийом

– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.