Дяглево (Думиничский район)
Дяглево — деревня в Думиничском районе Калужской области.
| Деревня
Дяглево
Дяглево
Показать/скрыть карты
|
История
Впервые упоминается в 1685 г. как пустошь Дягилево Сухиницкого стана Мещовского уезда. Это значит, что прежде на том же месте существовала деревня с таким названием, а потом была заброшена.
Ранее, в 1610, упоминается (в жалованой грамоте Ивану Белевцову) деревня Дягилево Козельского уезда. Возможно, это то же Дяглево, так как оно расположено на границе Козельского и Мещовского уездов, а эта граница могла меняться.
В 1685 г. пустошь Дягилево пожалована Андрею Федоровичу Волкову. В 1703 г. владельцем окрестных лесных угодий площадью около 3 тыс. десятин становится князь, генерал-фельдмаршал Михаил Михайлович Голицын (1675—1730). К ним он приобрел и деревеньку Дяглево.
После смерти фельдмаршала М. М. Голицына Дяглево переходит его четвертому сыну Николаю (1727—1787) — обергофмаршалу. В 1782 в деревне числилось 16 дворов и 116 душ крестьян. Она входила в приход Покровской церкви села Усты соседнего Мещовского уезда.
Последним из князей Голицыных владельцем Дяглева был Александр Николаевич Г. (1769—1817). Он вел беспутный образ жизни и быстро промотал отцовские поместья в 40 тысяч крепостных. В 1808 деревня Дяглево (85 душ мужского пола) за долги перешла в казенное владение.
В 1861 г. Дяглево вошло в Вёртненскую волость Жиздринского уезда. В деревне в то время насчитывалось 55 дворов и 223 жителя. Земли были казенные и помещиков Толмачевых.
В 1940 г. в деревне было 63 крестьянских двора (согласно карте Генштаба).
В 1930-е гг. образован колхоз «Ленинский клич». В 1950 он присоединен к колхозу «Ленинец» (д. Песочня), а в 1958 — к вертненскому колхозу «Новая Заря».
До войны в Дяглеве была начальная школа. В 1945 г. она была восстановлена и работала до 1970-х гг.
До 1981 г. в Дяглеве была молочно-товарная ферма на 4 группы коров. Потом коров перевели в Вёртное, а бывший коровник переделали в телятник.
В сухиничском селе Усты, до которого от Дяглева меньше километра, были начальная школа, клуб. А когда они закрылись (в 1980-е гг.), то и в Дяглеве население стало уменьшаться. Сейчас численность жителей в этой деревне не превышает 10 человек. Но на лето приезжает много дачников, так как есть хорошие условия для отдыха: пруд, лес.
Земляки
В д. Дяглево родился известный разведчик Павел Михайлович Валуев may1945-pobeda.narod.ru/nkvd-spiski0-r42.htm
Источники и ссылки
- Экономические примечания к атласу Калужского наместничество, 1782.
- Списки населенных мест Калужской губернии, 1859.
- ↑ [kalugastat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/kalugastat/resources/43355b804c49726b93a9bf052efb10e3/сборник_числ.doc Всероссийская перепись населения 2010 года. Численность и размещение населения Калужской области (том 1)]. Проверено 30 января 2014. [www.webcitation.org/6N0plt79D Архивировано из первоисточника 30 января 2014].
Напишите отзыв о статье "Дяглево (Думиничский район)"
Отрывок, характеризующий Дяглево (Думиничский район)
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
