Дядюра, Николай Владимирович

Николай Владимирович Дядюра укр. Мико́ла Володи́мирович Дядю́ра
Дата рождения	5 августа 1961(1961-08-05) (62 года)
Место рождения	Киев,УССР,СССР
Страна	СССР СССР → Украина Украина
Профессии	дирижёр, педагог
Награды

Никола́й Влади́мирович Дядю́ра (род. 5 августа 1961, Киев) - украинский дирижёр, Народный артист Украины(2008), лауреат Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко.

Биография

Родился в Киеве.

Образование

В 1987 году окончил Киевскую государственную консерваторию имени П. И. Чайковского в классе профессора Романа Кофмана.

В 1986—1988 гг. — главный дирижер и художественный руководитель Симфонического оркестра Омской филармонии (Россия).

«– В киевской Опере начинал как трубач, с 1981-го по 1988-й играл в оркестре. В 1981 году пос­тупил в Киевскую консерваторию в класс трубы, но в тот же год пошел к Роману Кофману на дирижерский факультатив. Сначала доучился как трубач, ушел в армию, вернулся, окончил дирижерский факультет и получил один дип­лом по двум специальностям. Но еще до окончания консерватории мне предложили место главного дирижера в Омске. Мой госэкзамен по дирижированию был здесь, в Киеве, с оркестром Омской филармонии. Дали два концерта.»

Творческая деятельность

В 1988—1989 гг. — дирижер Национальной оперы Украины имени Т. Г. Шевченко.

С 1989—1996 г. — главный дирижер Сеульского симфонического оркестра и Оркестра Кванг Чжу (Республика Корея).

С 1996 г. — главный дирижер Академического симфонического оркестра Национальной филармонии Украины.

Дирижёр-постановщик спектаклей в Национальной опере Украины:

• «Севильский цирюльник» Дж. Россини;
• «Богема» Дж. Пуччини;
• «Риголетто» Дж. Верди;
• «Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти (обновления);
• «Ярослав Мудрый» Г. Майбороды;
• «Норма» В. Беллини.

В Национальной филармонии Украины начал циклы симфонических концертов:

• «Все симфонии Бетховена»;
• «Все симфонии и концерты Брамса» (к 170-летию со дня рождения);
• симфонию «Ромео и Юлия» (исполнена впервые в Украине);
• «TeDeum» и «Реквием» Г. Берлиоза (в рамках фестиваля к 200-летию со дня рождения);
• «Коронационную мессу» Дж. Паизиелло.

В 2003 году начал абонементы оркестра:

• «Симфония ХХ века» (2003—2004 гг.);
• «Роберт Шуман и его современники» (2004—2005 гг.);
• «Все симфонии Дмитрия Шостаковича» (2005—2006)

(совместно с дирижёром Владимиром Сиренко);

• «Симфоническая поэма» (2006—2007 гг.);
• «Страсть оперы» (2007—2008 гг.)

Дирижёр-постановщик многих театрально-концертных проектов на сцене Национальной филармонии Украины, в частности:

• монооперы «Нежность» В.Губаренко;
• оперы «Руслан и Людмила» М. Глинки;
• оперы «Фиделио» Л.Бетховена;
• музыкально-драматических сцен «Метель» (Пушкин — Свиридов);
• музыкально-театральных сцен «Пер Гюнт» (Ибсен — Григ);
• «лицом к лицу с Моцартом» (Э. Радзинский)
  

и других.

Награды

• 1987 год — премия и специальный приз Японской ассоциации дирижеров на Международном конкурсе дирижеёров в Токио;
• 1988 год — четвертая премия на Международном конкурсе дирижёров в Будапеште;
• 1998 — «Заслуженный деятель искусств Украины»;
• 2003 — орден «За заслуги» III степени.
• 2005 — «Кавалер Ордена искусств и литературы» (награда от правительства Франции).
• 2008 — Народный артист Украины — 2008
• 2011 — Национальная премия Украины имени Тараса Шевченко.

Литература на украинском языке

• Яворський Е. Зоряний шлях Національної філармоніі України. — К., 2004;
• Кізлова О. «Симфобітлз» Вадима Бродського // ПІК. — 2003. — № 47;
• ії ж. Екстрим у філармонії // День. — 2003. — 23 січ.;
• Маліченко М. У похід за славою // Веч. Київ. — 2000. — 29 січ.;
• Жиліна Л. І не було вільних місць І! Уряд, кур'єр. — 2000. — 3 черв.;
• Бутук А. Концертний сезон Національної філармонії відкрито // КіЖ. — 2002. — 2 жовт.; [Б. п.]. У творчому складі // Там само. — 2003. — 10 верес.;
• Вахрамєєва P. М. Дядюра. філармонійні музиканти у європейському просторі І! УМГ. — 2004.— Лип.—верес.;
• Григоренко О. Сезон Шумана — у Києві // Веч. Київ. — 2005. — 24 лют.;
• Бентя Ю. Філармонічні етюди // Голос України. — 2005. — 8 квіт.;
• Кучеренко Л. Микола Дядюра: «Маестро Бернстайн учив мене керувати очима…» // День. — 2005. — 29 верес.

Ссылка

• [www.filarmonia.com.ua/ukr/dyadyura.shtml страница на сайте Национальной филармонии Украины]
• [knpu.gov.ua/content/dyadyura-mikola-volodimirovich Шевченковский комитет]

Отрывок, характеризующий Дядюра, Николай Владимирович

– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.