Дяковичи (Житковичский район)

Деревня Дяковичи белор. Дзякавічы Страна БелоруссияБелоруссия Область ГомельскаяГомельская область|Гомельская Район Житковичский Сельсовет Дяковичский Координаты 52°26′47″ с. ш. 28°01′52″ в. д.52.44639° с. ш. 28.03111° в. д. / 52.44639; 28.03111    Первое упоминание XVI век Население 655 человек (2004) Часовой пояс UTC+3 Показать/скрыть карты

Дяковичи (белор. Дзякавічы) — деревня, центр Дяковичского сельсовета Житковичского района Гомельской области Белоруссии.

На западе граничит с лесом.

География

Расположение

В 57 км на северо-восток от Житковичей, 32 км от железнодорожной станции Старушки (на линии Лунинец — Калинковичи), 295 км от Гомеля.

Гидрография

На севере сеть мелиоративных каналов, соединённых канавой Дубрава с озером Червоное.

Транспортная сеть

Транспортные связи по просёлочной, затем автомобильной дороге Морохорово — Любань.

История

Обнаруженные археологами курганные могильники дреговичей (17 насыпей в 1 км на юго-запад от деревни) свидетельствуют о заселении этих мест с давних времён. Согласно письменных источников известна с XVI века как деревня в Слуцком повете Новогрудского воеводства Великого княжества Литовского. В инвентаре 1572 года обозначена как фольварк. В 1712 году центр частно-собственнического поместья. С 1784 года центр Дяковичской волости.

После 2-го раздела Речи Посполитой (1793 год) в составе Российской империи. В 1796 году в соседнем одноимённом фольварке размещался хлебозапасный магазин Радзивиллов. В 1850 году владение князя Петрова. В 1885 году принадлежала князю Витгенштейну, который в 1876 году владел 54 532 десятинами земли. В состав Дяковичской волости (существовала до 17 июля 1924 года) входили в 1885 году 9 деревень с 336 дворами. В 1892 году открыто народное училище. В 1896 году в поместье и деревне работали 2 ветряные мельницы. Согласно переписи 1897 года находились трактир, фольварк. Жители занимались рыбной ловлей и торговали рыбой в Минске, Житомире, Слуцке и других городах. Деревня быстро увеличивалась в размерах. Работало почтовое отделение. В 1908 году рядом работал лесопильный завод, рабочие которого в марте 1913 года провели забастовку, требуя повышения заработной платы.

С 20 августа 1924 года центр Дяковичского сельсовета Старобинского, с 8 октября 1924 года Житковичского, с 21 августа 1925 года Старобинского, с 5 апреля 1935 года Житковичского района Слуцкого, c 8 октября 1924 года Мозырского, с 21 августа 1925 года Слуцкого, с 9 июня 1927 года до 26 июля 1930 года Бобруйского, с 21 июня 1935 года до 20 февраля 1938 года Мозырского округов, с 20 февраля 1938 года Полесской, с 8 января 1954 года Гомельской областей. В 1925 году открыта изба-читальня. В 1930 году организован колхоз «Авангард». Во время Великой Отечественной войны немецкие оккупанты 17 февраля 1942 года сожгли деревню, а 6 марта 1943 года во время карательной экспедиции сожгли ещё 225 дворов расстреляли и сожгли живыми 651 жителя (похоронены в могиле жертв фашизма на восточной окраине деревни). 17 жителей погибли на фронте. Согласно переписи 1959 года центр колхоза «Октябрь». Действуют средняя школа, Дом культуры, библиотека, амбулатория, детский сад, отделение связи, магазин. Планировка состоит из длинной криволинейной улицы с переулками, ориентированной с юго-востока на северо-запад и застроенной двусторонне, неплотно деревянными усадьбами.

Население

Численность

• 2004 год — 266 хозяйств, 655 жителей.

Динамика

• 1811 год — 46 дворов.
• 1850 год — 50 дворов.
• 1885 год — 59 дворов, 632 жителя.
• 1897 год — 131 двор, 960 жителей (согласно переписи).
• 1908 год — 165 дворов, 1124 жителя.
• 1917 год — 1386 жителей.
• 1921 год — 254 двора, 1493 жителя.
• 1959 год — 942 жителя (согласно переписи).
• 2004 год — 266 хозяйств, 655 жителей.

Литература

• Гарады і вёскі Беларусі: Энцыклапедыя. Т.1, кн.1. Гомельская вобласць/С. В. Марцэлеў; Рэдкалегія: Г. П. Пашкоў (галоўны рэдактар) і інш. — Мн.: БелЭн, 2004. 632с.: іл. Тыраж 4000 экз. ISBN 985-11-0303-9 ISBN 985-11-0302-0

См. также

• Городские посёлки Белоруссии
• Города Белоруссии

Отрывок, характеризующий Дяковичи (Житковичский район)

За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.