Кара-Чурин-Тюрк

Кара-Чурин-Тюрк
Правитель западной части Тюркского каганата
576 — 599
Предшественник:	Истеми-каган
Преемник:	Иль-тегин Буюрук
Тюркский каган
599 — 603
Предшественник:	Юн-Улуг
Преемник:	каганат распался, на западный и восточный
Вероисповедание:	Тенгрианец
Смерть:	603(0603) Тогон (?)
Род:	Ашина
Отец:	Истеми-каган
Дети:	сыновья: Кюлюг-Сибир хан, Янг-Соух-тегин, Басыл-тегин (?)

Кара-Чурин-Тюрк (Тарду (виз.), Биягу (перс.), кит. упр. 达头可汗, пиньинь: datoukehan, устар. Бугя-хан Дату; личное имя кит. упр. 阿史那玷厥, пиньинь: ashinadianjue — Ашина Дяньцзюе) (умер в 603 г.) — 9-й каган Гёктюрк — Тюркского каганата.

До вступления на престол 555—599

Кара-Чурин-Тюрк был сыном Истеми-кагана и вместе с отцом жил на западе державы тюрок, поэтому его молодость известна очень отрывочно по греческим и персидским источникам.

В молодости он принял участие в войне отца против эфталитов в 555 году. В 556 он разбил абаров в Джунгарии и с разрешения Истеми стал править завоёванной областью. В 558 участвовал в походе тюрок на Волгу. В 576, после смерти Истеми-кагана он стал правителем Западной части Каганата с титулом Тардуш-хан (тюр. Герой, могучий), подданные прозвали его Боке-хан.

В 581 он стал вторым ханом, после кагана Бага-Ышбара хана, со ставкой у гору Актаг. В 576—583 тюрки участвовали в войнах с Византией, но не ясно командовал ли Кара-Чурин-Тюрк ими лично, зато известно, что он уезжал на восток для войны с Китаем.

В 584 Кара-Чурин принял Торэмен Апа-хана и вступил во вражду с Бага-Ышбара ханом. Видя, что каган решил стать вассалом Суй, Кара-Чурин решил тоже стать вассалом Суй, чтобы избавить себя от войны против объединённых сил каганских войск и армии Суй, и приобрести выгоду от торговли с суйской империей. Это испортило отношения с Торэменом, которого вскоре уничтожили восточные тюрки кагана (китайская версия) или войска Кара-Чурина и его сына (персидская и греческая версии). В 587/588 возобновилась война с восточным каганатом, каган Чоллыг-Джагбу-Бага хан погиб от стрелы, и в 593 Юн-Улуг заключил мир с Кара-Чурином. Поскольку, каган стал всё больше зависеть от Суй Вэнь-ди, Кара-Чурин стал самым могущественным ханом в каганате.

Он установил контроль над областью Бухары, которая после уничтожения Апа-хана, осталась без правителя, и отдал её своему сыну Янг-Соух-тегину (персы называли его Шири-Кишвара, калька с Иль-Арслан, то есть «лев страны». По персидской версии это он уничтожал Апа-хана). Новый правитель покровительствовал торговцам и Бухары область разбогатела.

По персидским сведеньям в 588/589 году в битве при Герате Бахрам Чубин разбил тюркского Савэ-шаха (Шаба у ат-Табари) под которым историки понимают кагана Чоллыг-Джагбу-Бага хан. Хотя Л. Н. Гумилёв высказывался в пользу отождествления Савэ-хана с Янг-Соух-тегином, который вступил в войну с Персией, защищая интересы своих бухарских подданных-купцов, от поборов персов на Шёлковом Пути. В 599 он сделал правителем Пэйкенда своего внука и сына Янг-Соуха Нили-хана.

В 597 Юн-Улуг попросил помощи у Кара-Чурина, поскольку суйцы решили сделать каганом хана Жангара и уже переманили на его сторону множество тюрок. В этом году Кара-Чурин разбил приволжских угров и стал перемещать войска на восток. В 599 году китайские генералы Гао Фань и Ян Со смогли разгромить армию Кара-Чурина.

Смерть Юн-Улуга устранила последнее препятствие Кара-Чурина на пути к каганскому трону и в конце 599 года, он. не созывая съезд тюркской знати, провозгласил себя каганом.

• С точки зрения Китая легальным каганом (с 599 по 609) стал Жангар — Циминькэхань, который жил в Китае.

Правление 599—603

В 599 пожилой Кара-Чурин возглавил разваливающийся каганат. Китайцы сразу перешли в наступление и отправили Ши Ваньсуя для нападения на кагана. Кара-Чурин уклонился от битвы и отправил сына для нападения на Тули-хана, но подошедшее китайское подкрепление заставило тюрок отступить.

В 601 Кара-Чурин перехватил инициативу и разбил генерала Хань Хуна у Хынани. Жангар и Ян Со выступили против Кара-Чурина, они встали лагерем на северном берегу Хуанхэ, севернее Ордоса. Тюркский отряд под командованием Сыгиня, переправился через реку и ловким манёвром захватил у Жангара скот и людей. Ян Со и Лян Мо догнали тюркский отряд и отбили у них добычу, другие китайские отряды отправились по другим дорогам, на перерез. Несмотря на поражение, другой тюркский отряд вторично напал на ставку Жангара.

В 603 в тылу у Кара-Чурина вспыхнуло восстание телесцев, которые разбили Нили-хана и Шеху. Восточные тюрки, видя поражение Кара-Чурина, стали уходить от него к Жангару, к ним присоединились и татабы.

О дальнейшей судьбе Кара-Чурина известно мало . По китайским сведениям он, покинутый большинством подданных, бежал в Тогон, где умер или был убит.

Предшественник: Юн-Улуг

Тюркский каган 599—603

Преемник: Иль-тегин Буюрук(запад) Жангар Киминь-каган (восток)

Ссылки

• Гумилёв Л. Н. [gumilevica.kulichki.net/OT/index.html Древние тюрки]. — СПб.: СЗКЭО, Издательский Дом «Кристалл», 2002. — С. 576. — ISBN 5-9503-0031-9.

Отрывок, характеризующий Кара-Чурин-Тюрк

– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!