Дёмина, Екатерина Илларионовна

Екатерина Дёмина
Екатерина Илларионовна Михайлова
Екатерина Илларионовна в марте 2005 года
Дата рождения	22 декабря 1925(1925-12-22) (98 лет)
Место рождения	Ленинград, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	морская пехота
Годы службы	1941—1945
Звание	главный старшина
Часть	369-й отдельный батальон морской пехоты
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	врач
Екатерина Дёмина на Викискладе

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Дёмина и Михайлова

Екатери́на Илларио́новна Дёмина (урожд. Миха́йлова) (род. 22 декабря 1925) — бывшая санинструктор 369-го отдельного батальона морской пехоты и старший санинструктор сводной роты Берегового отряда сопровождения Дунайской военной флотилии; одна из немногих женщин, служивших в разведке морской пехоты. Герой Советского Союза.

Биография

Ранние годы

Родилась в городе Ленинград (ныне Санкт-Петербург). Отец был военным, мать работала врачом. Русская. Лишившись в раннем возрасте обоих родителей, воспитывалась в детском доме.

В 1941 году окончила 9 классов и школу медсестёр Российского общества Красного Креста. В Красной Армии с июня 1941 года (прибавила к своему 15-летнему возрасту ещё два года).

В годы Великой Отечественной войны

Участница Великой Отечественной войны с 1941 года.

В боях под городом Гжатск (с 1968 года — Гагарин) Смоленской области 13 сентября 1941 года получила тяжёлое ранение в ногу. Лечилась в госпиталях на Урале и в Баку. После выздоровления с января 1942 года служила на военно-санитарном судне «Красная Москва», переправлявшем раненых из Сталинграда в Красноводск. Там ей было присвоено звание главного старшины, а за образцовую службу вручён знак «Отличник Военно-Морского Флота».

После завершения Сталинградской битвы Михайлову по её просьбе зачислили санитарным инструктором в 369-й отдельный батальон морской пехоты, формировавшийся в феврале 1943 года из добровольцев в Баку. Батальон входил в состав Азовской, а затем Дунайской военных флотилий. С этим батальоном, получившим впоследствии почётное наименование «Керченский Краснознамённый», Михайлова с боями прошла по водам и берегам Кавказа и Крыма, Азовского и Чёрного морей, Днестра и Дуная, с освободительной миссией — по земле Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии, Чехословакии и Австрии. Вместе с бойцами батальона вступала в бой, отбивала контратаки врага, выносила с поля боя раненых, оказывала им первую помощь. Трижды была ранена.

За свои действия в ходе Темрюкской десантной операции была представлена командиром 369-го обмп майором Судариковым к ордену Красной Звезды, но награждена медалью «За отвагу»: главный старшина Михайлова, будучи контуженной, оказала медицинскую помощь 17 раненым бойцам и эвакуировала их в тыл с оружием под сильным огнём противника. В конце января 1944 года главстаршина принимала участие десанте в Керченском порту, мужественно проявила себя в уличных боях, перевязала 85 раненых солдат и офицеров, вынесла с поля боя 13 тяжелораненых, за что была награждена орденом Отечественной войны 2-й степени.

В конце августа 1944 года санинструктор Михайлова участвовала в форсировании Днестровского лимана. В составе десанта 369-го обмп Дунайской военной флотилии одной из первых достигла берега, оказала первую помощь семнадцати тяжелораненым краснофлотцам (включая спасение из воды тяжелораненого начальника штаба отряда), подавила огонь станкового пулемёта, забросала гранатами дзот, уничтожила в ходе боя два десятка солдат противника, 12 гитлеровцев взяла в плен. За проявление исключительной отваги была представлена к званию Героя Советского Союза, но награждена орденом Красного Знамени.

4 декабря 1944 года старший санинструктор сводной роты Берегового отряда сопровождения Дунайской военной флотилии главный старшина Михайлова Е. в десантной операции по захвату порта Прахово и крепости Илок (Югославия), будучи раненой, продолжала оказывать медицинскую помощь бойцам и, спасая их жизнь, из автомата истребила 5 вражеских солдат. Раненую, ослабевшую от потери крови и воспаления лёгких, почти в безнадёжном состоянии Михайлову переправили в госпиталь. Приказом №: 2 от: 08.03.1945 года награждена орденом Красного Знамени.

После выздоровления она вновь вернулась в строй. В составе 369-го батальона морской пехоты сражалась за Имперский мост в Вене. Здесь она отпраздновала Победу 9 мая 1945 года.

К званию Героя Советского Союза главстаршина Михайлова представлялась в августе и декабре 1944 года, но удостоена его лишь указом Президента СССР от 5 мая 1990 года, с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11 608).

Демобилизована в ноябре 1945 года.

Послевоенное время

В 1950 году окончила Ленинградский санитарно-гигиенический институт имени Мечникова. Работала врачом в городе Электросталь Московской области, где вышла замуж, сменив фамилию на Дёмину. Затем, до выхода на заслуженный отдых в 1982 году, — работала в Москве.

Живёт в городе Москве. Является членом Российского комитета ветеранов войны, Всероссийского совета ветеранов войны и труда.

О ней по сценарию Сергея Смирнова режиссёр Виктор Лисакович в 1964 году снял документальный фильм «Катюша», которому был присуждён приз «Золотой голубь мира» на Международном кинофестивале в Лейпциге.

В 2008 году был снят документальный фильм «Катюша большая и маленькая», восстанавливающий события 1964 года, когда снимали первый документальный фильм о Дёминой (авторы фильма Ткачёв и Фирсова).

Награды

• Герой Советского Союза, указ ПВС от 05.05.1990:
  • орден Ленина (05.05.1990),
  • медаль «Золотая Звезда» (№ 11608);
• два ордена Красного Знамени (27.09.1944, 08.03.1945);
• орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985);
• орден Отечественной войны 2-й степени (15.02.1944);
• медаль «За отвагу» (31.10.1943);
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• медаль «За взятие Будапешта»;
• медаль «За взятие Вены»;
• медаль «За освобождение Белграда»;
• медаль «За оборону Кавказа»;
• медаль «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• медаль «300 лет Российскому флоту» (1996);
• медаль «Флоренс Найтингейл» Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца (1979).

См. также

• Завалий, Евдокия Николаевна.
• Цуканова, Мария Никитична.

Литература

• Чхеидзе А. А. Записки дунайского разведчика. — 2. — М.: Молодая гвардия, 1984. — 174 с. — (Летопись Великой Отечественной). — 100 000 экз.
• Смирнов C.C. Катюша // [militera.lib.ru/prose/russian/smirnov2/07.html Рассказы о неизвестных героях]. — М.: Советский писатель, 1985.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1617 Дёмина, Екатерина Илларионовна]. Сайт «Герои Страны».

• [rutube.ru/video/6a6ab7a9737cbc15281fbd3d926074b8/ Фильм «Катюша большая и маленькая»]. Rutube (26 апреля 2010). Проверено 23 июля 2016.
• [youtube.com/watch?v=p6T2qPDlPA4 Документальный фильм из сериала «Дороже золота», посвящённый Екатерине Дёминой] на YouTube.

Отрывок, характеризующий Дёмина, Екатерина Илларионовна

«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.