Дёмин, Алексей Михайлович

Алексей Дёмин
Имя при рождении:	Дёмин Алексей Михайлович
Дата рождения:	20 марта 1956(1956-03-20) (68 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Профессия:	режиссёр, сценарист, художник-постановщик, художник-мультипликатор
Карьера:	1992—настоящее время
Награды:	Ника — 2002 Ника — 2010 «Золотой орёл» (2014)

Дёмин Алексе́й Миха́йлович (род. 20 марта 1956, Москва) — российский режиссёр, сценарист, художник-постановщик мультипликационного кино.

Биография

В 1978 окончил Московский автомобильно-дорожный институт, в 1987 Всесоюзный институт повышения квалификации работников печати. Работал в ЦНИИМАШ (1978—1983), в Институте русского языка им. А. Пушкина (с 1983 — зав. редакцией, с 1989 — дизайнер компьютерной лаборатории). В 1992 г. окончил отделение режиссуры анимационного кино ВКСР (мастерская Ф. Хитрука и Э. Назарова). В 1997 и 2001 гг. работал в Ателье анимационного кино в г. Аннеси (Франция). Соавтор дизайнерской концепции МКФ «КРОК» (1998, 2000) и Общероссийского фестиваля анимации в Тарусе (1998—2001). С 2004 преподаёт в Школе-студии «ШАР». Член Академии кинематографических искусств «Ника». Во всех фильмах выступает как режиссёр, сценарист, художник-постановщик и аниматор.

«Алексей Дёмин — один из самых нежных лириков в сегодняшней отечественной анимации. Все его последние фильмы нарисованы лёгкой акварелью и оттого в них особенно чувствуется рукотворность (это редкость в нынешних мультфильмах, чаще всего нарисованных на компьютере), а картинка получается вибрирующая и дышащая. Его самый знаменитый фильм — „Кошки под дождем“ — снят по детской песенке в исполнении Софьи Милькиной — жены Михаила Швейцера. Видимо, именно в этом фильме, под влиянием рассказов Швейцера об умершей жене и родилась узнаваемая теперь нежная интонация Дёмина…» Дина Годер.

Фильмография

Режиссёр

1. 1992 — 5-я нога (в киноальманахе Чудаки) — режиссёр, сценарист (анимационный, Россия)
2. 1994 — День шестой (в цикле Welcome to the XXI century) — режиссёр, аниматор (анимационный, Россия)
3. 1995 — Аттракцион — режиссёр, сценарист, художник-постановщик, аниматор (анимационный, Россия)
4. 1997 — История московских царей (в цикле Optimus Mundus) — режиссёр (совместно с М. Алдашиным), продюсер (анимационный, Россия)
5. 1998 — Цари (в цикле Optimus Mundus.41) — режиссёр, сценарист, художник-постановщик (совместно с М. Алдашиным) (анимационный, Россия)
6. 1998 — Отец — режиссёр, сценарист, художник-постановщик, аниматор (анимационный, Япония)
7. 2001 — Кошки под дождём — режиссёр, сценарист (автор сценария совместно с М. Швейцером), художник-постановщик, аниматор (анимационный, Россия)
8. 2003 — Тихая история — режиссёр, сценарист', художник-постановщик, аниматор (анимационный, Россия)
9. 2006 — Буатель — режиссёр, сценарист, художник-постановщик (совместно с А. Ромашовой), аниматор (анимационный, Россия)
10. 2007 — Рыбак Оскус-Оол — режиссёр, сценарист, художник-постановщик
11. 2009 — Очумелов — режиссёр, сценарист, художник-постановщик
12. 2010 — Шатало — режиссёр, сценарист, художник-постановщик
13. 2011 — Праздник для слонов — режиссёр, сценарист, художник-постановщик
14. 2012 — Тише, бабушка спит — режиссёр, сценарист, художник-постановщик

Призы и награды

• 1996 — Конкурс студенческих работ на соискание премии «Святая Анна» (Первая премия в разделе анимационного кино, фильм «Аттракцион»)
• 1997 — МКФ славянских и православных народов «Золотой Витязь» (Приз «Серебряный Витязь» за лучший анимационный фильм, фильм «Аттракцион»)
• 1998 — Фестиваль сатиры и юмора в Санкт-Петербурге (Приз «Золотой Остап», фильм «Аттракцион»)
• 1999 — Общероссийский фестиваль анимации в Тарусе (Диплом жюри «За изобретательность и лиричность», фильм «Отец»)
• 2001 — КФ детского анимационного кино «Золотая рыбка» (Спец. приз международного жюри и диплом детского жюри, фильм «Кошки под дождем»)
• 2001 — МКФ «КРОК» (Приз жюри и диплом за лучший фильм в категории «От 5 до 10 минут», фильм «Кошки под дождем»)
• 2001 — МКФ «Послание к человеку» (Диплом жюри, фильм «Кошки под дождем»)
• 2001 — Общероссийский фестиваль анимации в Тарусе (Приз жюри за самый человечный фильм, фильм «Кошки под дождем»)
• 2002 — Премия «Золотой Орёл» (За лучший анимационный фильм, фильм «Кошки под дождем»)
• 2002 — Премия «Ника» (За лучший анимационный фильм, фильм «Кошки под дождем»)
• 2004 — МКФ анимационных фильмов в Хиросиме (Спец. приз жюри, фильм «Тихая история»)
• 2004 — МКФ в Чжончжу (Приз жюри, фильм «Тихая история»)
• 2010 — Премия «Ника» (За лучший анимационный фильм, фильм «Очумелов»)
• 2011 — Приз «За лучшую драматургию» и первое место в профессиональном рейтинге 16-го Открытого российского фестиваля анимационного кино Суздале.
• 2011 — Кинофестиваль «Окно в Европу». Диплом: За мастерство и лаконичность художественных средств — Алексею Дёмину (фильм «Шатало»).
• 2011 — Премия Гильдии киноведов и кинокритиков России «Белый слон» за лучший анимационный фильм — фильму «Шатало» (реж. Алексей Дёмин)
• 2012 — Приз «За лучшую музыку» 17-го Открытого российского фестиваля анимационного кино Суздале (фильм «Праздник для слонов»)
• 2013 — Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени
• 2014 — Премия «Золотой Орёл» (За лучший анимационный фильм, фильм «Тише, бабушка спит»)
• 2015 — Кинофестиваль «Окно в Европу» — специальный приз жюри — за конструктивистскую нежность и светлый взгляд на горести эпохи — фильму «Андрей Хижина и его горе»

Ссылки

• [www.animator.ru/db/?p=show_person&pid=34 Дёмин Алексей Михайлович] на Аниматор.ру
• Алексей Дёмин. [www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=404&rubric_id=100456&crubric_id=100457&pub_id=332483 Зацепиться за точку и привязать к ней мир]. Культура (8-14 августа 2002). Проверено 22 апреля 2012. [www.webcitation.org/67vbntBRx Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Дёмин, Алексей Михайлович

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.