Шенгелая, Демна Константинович

Демна Константинович Шенгелая
груз. დემნა შენგელაია
Дата рождения:	9 (21) мая 1896(1896-05-21)
Место рождения:	село Сачилао, Кутаисская губерния, Российская империя
Дата смерти:	1980(1980)
Место смерти:	Тбилиси, Грузинская ССР, СССР
Награды:

Демна Константинович Шенгелая (груз. დემნა კონსტანტინეს ძე შენგელაია; 1896—1980) — грузинский советский писатель, академик Академии наук Грузинской ССР (1969).

Биография

Демна Шенгелая родился 9 (21) мая 1896 год в селе Сачилао Кутаисской губернии в семье рабочего-железнодорожника.

Учился в Тбилисском государственном университете на филологическом факультете, а затем в Тбилисском политехническом институте на геологическом факультете.

Свои первые рассказы Демна Шенгелая опубликовал в 1915—1916 гг.

Автор романов «Сановардо» (1926), «Бата Кекия» (1933, в 1978 году экранизирован «Вся жизнь», режиссёр Лейла Горделадзе), «Заря» (опубл. 1940), «Алый цветок», повести «Клад» (1958), «Оленья тропа».

Демна Шенгелая был награждён орденами Трудового Красного Знамени, Дружбы народов.

Умер Демна Константинович Шенгелая в 1980 году.

Отрывок, характеризующий Шенгелая, Демна Константинович

– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.