Д’Авалос, Фернандо

Фернандо д’Авалос
Fernando Francesco d'Ávalos
Род деятельности:	кондотьер, испанский генерал, вице-король Сицилии
Дата рождения:	1489(1489)
Место рождения:	Неаполь
Дата смерти:	декабрь 1525
Место смерти:	Милан
Супруга:	Виттория Колонна

Фернандо (Ферранте) Франческо д’А́валос, маркиз ди Пескара (итал. Fernando (detto Ferrante) Francesco d'Avalos, Marchese di Pescara; 1489 — декабрь 1525) — итальянский кондотьер на службе в испанской армии. Участвовал в Итальянских войнах, в битве при Равенне (1512) попал во французский плен, но был освобождён по итогам войны Камбрейской лиги. Был главнокомандующим габсбургских войск в Италии, и разбил французов в сражениях при Бикокке и Павии, после которой скончался от ран, и был оплакан в стихах своей женой, поэтессой Витторией Колонна.

Биография

Фернандо родился в Неаполе в семье арагонского происхождения — д'Авалос, которая прибыла в южную Италию с Иньиго д'Авалосом, генералом арагонского короля Альфонсо V. Отец Фернандо был предательски убит во время французского вторжения в Неаполь.

Когда ему было шесть лет, он был помолвлен с Витторией Колонной, 4-летней дочерью генерала Фабрицио Колонны, друга его отца. Их брак, оказавшийся бездетным, был заключён в 1509 году. Супруги проживали на острове Иския до 1511 года, когда Фернандо предложил свою шпагу борцам со вторгшимися французами. Так как он принадлежал к арагонской партии неаполитанских дворян, то в ходе Итальянских войн поддержал Фердинанда II Арагонского.

Военная карьера

В 1512 году в битве при Равенне командовал отрядом лёгкой кавалерии, был ранен и попал во французский плен. В течение месяцев плена и последующих долгих лет военной кампании, последовавших за ним, Виттория и Фернандо обменивались самыми страстными письмами в прозе и стихах. Будучи в плену, он написал «Диалог о любви», который посвятил жене. Благодаря вмешательству одного из выдающихся французских генералов, итальянца Джанджакомо Тривульцио, с которым они были в родственной связи благодаря заключённым бракам, Фернандо было позволено выкупить себя за 6.000 дукатов.

В 1513 году участвовал в битве при Винченце, где под предводительством Раймондо де Кордоба участвовал в перестрелке при Мотта 7 октября.

В 1521 году разбил венецианцев под Лотреком и взял Милан.

В 1522 году участвовал в битве при Бикокке (29 апреля), сражаясь на стороне испанцев вместе с таким знаменитым кондотьером, как Просперо Колонна, родственником своей жены.

После битвы при Бикокке Карл V, внук Фердинанда II, назначил Просперо Колонну главнокомандующим всеми испанскими войсками в Италии; Фернандо же, чувствуя себя ущемлённым, поехал в Вальядолид, где в то время находился император. Карл V дал ему долгую конфиденциальную аудиенцию, но отказался поставить его над Просперо. Однако эта аудиенция, а также его испанское происхождение (Фернандо, несмотря на то, что родился в Неаполе, чувствовал себя испанцем, придерживался испанской моды и говорил по-испански даже с итальянкой-женой) делали его с точки зрения испанцев более надёжным командиром для испанских войск в Италии, чем какой-либо генерал итальянского происхождения.

В 1524 году Франциск I вторгся в Северную Италию, и Фернандо личным поручением императора был послан отразить это вторжение. Задача являлась очень трудной, так как армия, которой плохо платили и мало снабжали, была недовольна, но его терпение и такт сделали своё дело.

С 19 августа по 29 сентября 1524 года после провала французского вторжения в Ломбардию имперская армия осаждала Марсель, при приближении французской армии сняв осаду.

В январе 1525 года он успел захватить французские аванпосты в Сант-Анджело и прервать связь между Миланом и Павией. Затем французская армия вторглась в Италию и осадила Павию. Гарнизон во главе с Фернандо выдержал длительную осаду (28 октября 1524 года-24 февраля 1525 года) Его влияние на испанских ветеранов и германских наёмников позволило сохранить их лояльность до битвы при Павии.

24 февраля 1525 года в ходе блестящей атаки аркебузиров и кавалерии Фернандо д’Авалос разгромил французов и взял в плен самого Франциска I, внеся значительный вклад в победу. Несмотря на то, что он был ранен и прикован к постели после битвы, его окончательно назначили командующим генералом императорской армии в Италии.

Затем Джироламо Мороне, секретарь миланского герцога, ошибочно решил, что Авалос впал в немилость у императора, и решил склонить его к измене, предлагая очистить Италию от французов, испанцев и немцев, а самого Авалоса сделать королём. Несколько итальянских государей, включая папу Климента VII и герцога Франческо Сфорца пытались заманить его в этот заговор Мороне. Он, однако, отказался, сообщил императору о заговоре, и Мороне был арестован.

Смерть

От полученных ран при преследовании Массимилиано Сфорцы здоровье Фернандо д’Авалоса пошатнулось, и предположительно 4 ноября (или же в декабре) 1525 года он скончался в Милане (по некоторым сообщениям, от туберкулеза). Детей у него не было, титул перешёл к двоюродному брату Альфонсо д'Авалосу, который воевал рядом с ним при Павии и продолжил служить империи. Похоронен в Сан Доменико Маджоре, Неаполь.

В культуре

• Мейер, Конрад Фердинанд, «Искушение Пескары» — о заговоре Мороне

Ссылки

• [www.jimandellen.org/Pescara.html Биография]
• [militerra.com/index.php?option=com_content&task=view&id=224&Itemid=96/ Война Фернандо Де Авалоса с Франциском I]

Отрывок, характеризующий Д’Авалос, Фернандо

– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.