д’Альтон, Иоганн Вильгельм Эдуард
| Иоганн Вильгельм Эдуард Альтон | |
| Eduard Joseph d'Alton | |
 | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Аквилея, Италия (ныне в регионе Фриули-Венеция-Джулия) |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Иоганн Вильгельм Эдуард д’Альтон (англ. Eduard Joseph d'Alton; 1772—1840) — известный анатом, гравёр и педагог XIX века.
Биография
Иоганн Вильгельм Эдуард Альтон родился 11 августа 1772 года в Аквилее.
Воспитывался в Вене и занимался затем в Италии археологией, анатомией, рисованием и гравированием (офортом).
В начале XIX века Альтон жил в Йене и Веймаре и был в дружеских отношениях с тамошними корифеями.
В 1807 году великий герцог Карл Август поместил его в Тиффуртском парке, где он и приготовил к печати 1-ю часть своей «Naturgeschichte des Pferdes» (Бонн, 1810, fol.), роскошное издание, большую часть рисунков которого Альтон сам рисовал и гравировал; 2-ю часть её он окончил в 1816 году.
В то же время он в Вюрцбурге принимал участие в исследованиях Дедлингера и Пандера над развитием куриного яйца и приготовил гравюры к сочинению Пандера «Beiträge zur Entwickelungsgeschichte des Hühnchens im Ei» (Вюрцбург, 1817). После этого вместе с Пандером он предпринял большое издание гравюр, иллюстрирующее сравнительную остеологию животных. Для выполнения этого плана оба они отправились в Париж и затем объездили Пиренейский полуостров, Англию и Шотландию.
Во время своего отсутствия Альтон был в 1818 году назначен экстраординарным, а затем и ординарным профессором археологии и истории искусств в Боннский университет.
По возвращении из путешествия он начал издание своей «Vergleichende Osteologie», первая часть которой закончена (12 вып., Бонн, 1821—31).
Иоганн Вильгельм Эдуард Альтон скончался 11 мая 1840 года в городе Бонне.
Собрание его гравюр было куплено Боннским университетом. Его гравюры своим то свободным, напоминающим Рембрандта, то своеобразно осторожным характером доставили ему звание члена Берлинской академии художеств. Помимо всего этого, Альтон первый начал рисовать на камне мелом; рисунки эти были напечатаны в типографии Андре в Оффенбахе.
Семья
- Сын Иоганн Самуель Эдуард Альтон (1803—1854) также стал анатомом и педагогом.
Источники
- Альтон, Иоганн Вильгельм Эдуард // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Напишите отзыв о статье "Д’Альтон, Иоганн Вильгельм Эдуард"
Отрывок, характеризующий Д’Альтон, Иоганн Вильгельм Эдуард
– Стало быть вы служите?– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
