Д’Аркур д’Олонд, Жорж
Поделись знанием:
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
| Жорж Тревор Дуглас Бернар д'Аркур д'Олонд фр. Georges-Trevor-Douglas-Bernard d'Harcourt d'Olonde | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1847 — 1883 | |||
| Предшественник: | Вильям Бернард д'Аркур д'Олонд | ||
| Преемник: | Бернар д'Аркур | ||
| |||
| 1842 — 1848 | |||
| Предшественник: | Амеде Луи Шарль Франсуа д'Аркур д'Олонд | ||
| |||
| 1873 — 1875 | |||
| Преемник: | Шарль-Жан-Мельхиор де Вогюэ | ||
| |||
| 8.05.1875 — 30.01.1879 | |||
| Предшественник: | Состен де Ларошфуко | ||
| Преемник: | Луи Пьер Алексис Потюо | ||
| Рождение: | 4 ноября 1808 Брайтон | ||
| Смерть: | 30 сентября 1883 (74 года) Гюрси | ||
| Род: | Аркуры | ||
| Отец: | Амеде Луи Шарль Франсуа д'Аркур д'Олонд | ||
| Мать: | Элизабет Софи Аркур де Пендли | ||
| Награды: |
| ||
Жорж Тревор Дуглас Бернар д'Аркур д'Олонд (фр. Georges-Trevor-Douglas-Bernard d'Harcourt d'Olonde; 4 ноября 1808, Брайтон — 30 сентября 1883, Гюрси (Сена и Марна), маркиз д'Аркур — французский политик и дипломат, член Палаты пэров.
Младший сын Амеде Луи Шарля Франсуа д'Аркур д'Олонда, маркиза д'Аркура, и Элизабет Софи Аркур де Пендли.
9 марта 1842 по праву наследования стал членом Палаты пэров, вместо своего отца, умершего в 1831. Примыкал к орлеанистам, после революции 1848 года ушел из политики, став частным лицом.
Долгое время жил в Англии, вернулся на государственную службу в президентство Мак-Магона. 3 сентября 1873 был назначен послом в Вену, 8 мая 1875 — в Лондон. Проявлял недовольство реакционными тенденциями во французской внутренней политике, публикуя протестные статьи в республиканских газетах, но оставался на службе до окончания Септената.
Подал в отставку 30 января 1879, при известии об уходе Мак-Магона с поста президента.
Награды
- Кавалер ордена Почетного легиона (11.05.1874)
- Офицер ордена Почетного легиона (9.01.1877)
Семья
Жена (5.08.1841): Жанна Пола де Бополь де Сент-Олер (1817—1893), дочь Луи Клера де Бополь де Сент-Олера, графа де Сент-Олера, и Луизы Шарлотты Виктории дю Рур де Бомон-Бризон.
Дети:
- Бернар Пьер Луи д'Аркур д'Олонд (1842—1914), маркиз д'Аркур. Жена: Маргерит де Гонто де Бирон (1850—1953), дочь графа Этьена Шарля де Гонто де Бирона и Шарлотты Фитцджеймс
- Луи Эммануэль д'Аркур д'Олонд (1844—1928), виконт д'Аркур
- Полина д'Аркур д'Олонд (1846—1922). Муж (24.10.1865): Поль Габриель Отнен де Клерон, граф д'Оссонвиль (1843—1924)
- Амеде (Виктор Амеде Констан) д'Аркур д'Олонд (1848—1935), граф д'Аркур. Выпускник Сен-Сира, полковник 168-го пехотного полка, офицер ордена Почетного легиона (11.07.1908). Жена (29.06.1881): Габриель де Ла Гиш (1856—1947), дочь Филибера Бернара де Ла Гиша и Матильды де Рошешуар де Мортемар
- Алина д'Аркур д'Олонд (1852—1943)
- Луи д'Аркур д'Олонд (1856—1946). Шеф эскадрона, литератор. Жена (11.01.1886): Мари Жюли Луиз Ланжюине (1865—1949), дочь Поля Анри Ланжюине и Луиз Пиллет-Уилл
- Катрин д'Аркур д'Олонд (1859—1944). Муж (19.07.1890): Анри Франсуа Жозеф Бюде де Пюимегр, граф де Пюимегр (1858—1940)
Напишите отзыв о статье "Д’Аркур д’Олонд, Жорж"
Литература
- [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k75998n.r=.langEN Dictionnaire des parlementaires français. T. III.] — P.: Bourloton, 1891, p. 309
- Nouvelle Biographie générale. T. XXIII, col. 344. — P.: Firmin Didot frères, 1857.
Отрывок, характеризующий Д’Аркур д’Олонд, Жорж
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
