Жанна д’Арк

Жанна д’Арк
Жанна д'Арк. Миниатюра второй половины XV в.
Рождение	6 января 1412(1412-01-06) Домреми
Смерть	30 мая 1431(1431-05-30) (19 лет) Руан
Почитается	в католицизме
Беатифицирован	18 апреля 1909 в соборе Парижской Богоматери
Канонизирован	16 мая 1920 в соборе Святого Петра
День памяти	30 мая
Покровитель	Франции

Альтернативные версии изложены в статье Легендарные и альтернативные версии судьбы Жанны д’Арк.

Жа́нна д’Арк, Орлеанская дева (совр. фр. Jeanne d'Arc; 6 января 1412 — 30 мая 1431) — национальная героиня Франции, одна из командующих французскими войсками в Столетней войне. Попав в плен к бургундцам, была передана англичанам, осуждена как еретичка и сожжена на костре. Впоследствии была реабилитирована и канонизирована — причислена католической церковью к лику святых.

Франция в эпоху Жанны д’Арк

Столетняя война началась в 1337 году с нападения на Францию английского короля Эдуарда III, заявившего о своих правах на французский престол. Вплоть до 1415 года война шла с переменным успехом: французы терпели жестокие поражения, но всё же им удавалось держать под контролем значительную часть страны, и даже временами отвоёвывать некоторые территории. Но в 1415 году ситуация для французов резко ухудшилась: в Англии прекратилась междоусобица, и король Генрих V из новой династии Ланкастеров начал решительное вторжение на материк. В самой Франции внутренняя ситуация была катастрофическая, страной формально правил безумный король Карл VI, за реальную власть в стране боролись группировки арманьяков и бургиньонов.

25 октября 1415 года французские войска были разбиты в сражении при Азенкуре. В 1416 году бургундский герцог Иоанн Бесстрашный заключил союз с англичанами, вскоре он стал хозяином Парижа и стал править от имени безумного короля совместно с женой последнего — Изабеллой Баварской. Дофин Карл, наследник Карла VI, лишь чудом сумел бежать на юг страны.

В 1420 году был подписан договор в Труа, согласно которому дофин Карл объявлялся лишённым прав на корону. Королём после смерти Карла VI должен был стать Генрих V Английский, обручённый с французской принцессой Екатериной, а за ним — его сын, рождённый от этого брака. Это был смертный приговор независимости Франции. В 1422 году Генрих V внезапно умер, и королём обоих государств стал его девятимесячный сын Генрих VI. Регентом при малолетнем короле стал английский герцог Бедфорд.

Чтобы полностью подчинить Францию, англичанам достаточно было соединить оккупированную северную Францию с давно контролируемыми ими Гиенью и Аквитанией на юге. Ключевым пунктом, мешавшим им это сделать, был город Орлеан, операция по взятию которого началась в 1428 году. Защитники оборонялись храбро, но исход осады казался предрешённым.

Биография

Домреми — Шинон

Традиционная дата рождения Жанны — 1412 год, однако в декрете папы Пия X от 6 января 1904 года, принятом вслед за торжественным заседанием, на котором было рассмотрено дело о причислении Девы к лику святых, названа дата 6 января 1409/1408 года.

Жанна д’Арк родилась в деревне Домреми на границе Шампани и Лотарингии в семье обедневших дворян (по другой версии — зажиточных крестьян) Жака д’Арк и Изабеллы де Вутон по прозвищу Роме (римлянка) из-за её паломничества в Рим. Жанна никогда не называла себя Жанной д’Арк, а лишь «Жанной Девственницей», уточняя, что в детстве её называли Жанеттой.

В 13 лет Жанна впервые, по её уверениям, услышала голоса архангела Михаила, святой Екатерины Александрийской и, как считается, Маргариты Антиохийской, которые иногда являлись ей и в видимом облике. Спустя некоторое время они якобы открыли Жанне, что именно ей суждено снять осаду с Орлеана, возвести дофина на трон и изгнать захватчиков из королевства. Когда Жанне исполнилось 16 лет, она отправилась к капитану города Вокулёр Роберу де Бодрикуру и объявила о своей миссии. Будучи высмеянной, Жанна вынуждена была вернуться в деревню, однако через год повторила свою попытку. На этот раз, капитан, поражённый её настойчивостью, был более внимателен, а когда Жанна точно предсказала печальный для французов исход «Селёдочной битвы» под стенами Орлеана, согласился дать ей людей, чтобы она смогла направиться к королю, а также снабдил мужской одеждой — шапероном, хуком и шоссами, причем Жанна до конца предпочитала одеваться именно так, объясняя, что в мужской одежде ей легче будет воевать и при том не вызывать нездорового внимания к себе со стороны солдат. В это же время к отряду Жанны присоединились два её верных спутника — рыцари Жан де Мец и Бертран де Пуланжи.

За 11 дней преодолев расстояние по неприятельской бургундской территории между Домреми и Шиноном, в конце февраля или в начале марта 1429 года Жанна прибыла в этот замок — резиденцию дофина Карла. Дофин воспользовался тем, что Жанна писала ему из Сент-Катрин-де-Фьербуа, что обязательно узнает его, и устроил ей проверку, посадив на трон другого человека и встав в толпе придворных. Однако Жанна выдержала испытание, узнав его. Она объявила Карлу, что послана Небом для освобождения страны от английского господства и попросила войска для того, чтобы снять осаду Орлеана. Затем Карл и Жанна отошли в сторону и долго беседовали наедине, на какую тему — это осталось тайной. Придворные заметили, что Карл после разговора выглядел необыкновенно счастливым.

В Шиноне Жанна изумила Карла VII и молодого герцога Алансонского своим мастерством в верховой езде, своим безупречным знанием игр, распространенных среди знати: кентен (фр. quintaine), игра в кольца, — требовавших совершенного владения оружием. В ходе оправдательного процесса Ален Шартье, секретарь королей Карла VI и Карла VII, заявил по поводу допросов, проводившихся на протяжении предыдущего судилища, следующее: «Создавалось впечатление, что эта девушка воспитана была не в полях, а в школах, в тесном общении с науками».

Карл, однако, колебался. Сначала он приказал, чтобы матроны подтвердили девственность Жанны, затем отправил её в Пуатье, где она должна была подвергнуться допросу богословов, а также отправил гонцов на её родину. После того, как не было найдено ничего, что могло бы бросить тень на репутацию девушки, Карл решился передать в её руки командование войсками и назначил её главнокомандующим. Ведущие французские военачальники Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Гир (с франц. гнев), Потон де Сентрайль и граф Дюнуа, из последних сил отбивавший английские атаки в Орлеане, должны были пойти под её командование. Начальником её штаба стал принц Алансонский. Важную роль в таком смелом решении сыграл тот факт, что Жанна именем Бога подтвердила Карлу его законнорождённость и права на престол, в которых сомневались многие, включая самого Карла.

Жанна — военачальник

После назначения для Жанны изготавливают доспехи (она получила специальное разрешение комиссии богословов из Пуатье на ношение мужской одежды), знамя и хоругвь. Меч для неё был найден в церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа согласно повелению самой Жанны. По легенде, этот меч принадлежал Карлу Великому.

Затем она направилась в Блуа, назначенный сборным пунктом для армии, и уже во главе армии выступила к Орлеану.

Известие о том, что армию возглавила посланница Бога, вызвало необычайный моральный подъём в войске. Потерявшие надежду начальники и солдаты, уставшие от бесконечных поражений, воодушевились и вновь обрели храбрость.

29 апреля Жанна с небольшим отрядом проникает в Орлеан. 4 мая её армия одержала первую победу, взяв бастион Сен-Лу. Победы следовали одна за другой, и уже в ночь с 7 на 8 мая англичане были принуждены снять осаду с города. Таким образом, задачу, которую прочие французские военачальники посчитали невыполнимой, Жанна д’Арк решила за четыре дня.

После победы под Орлеаном Жанну прозвали «Орлеанской Девой» (фр. la Pucelle d’Orléans). День 8 мая до наших дней отмечается каждый год в Орлеане как главный праздник города.

Колебания и нерешительность Карла были причиной того, что в свой следующий поход к занятым англичанами замкам Луары Жанна выступила лишь 9 июня. Однако и в этот раз армия, возглавляемая ею, действовала быстро, решительно и необычайно успешно. 11 июня армия подошла к центральному укреплённому пункту англичан на Луаре — Жаржо, на следующий день Жаржо был взят приступом, 15 июня Жанна выступает на Мён-сюр-Луар, 16 июня — на Божанси, а уже 18 июня состоялась решающая битва при Пате с английской армией, возглавляемой Тальботом и Фастолфом, которая закончилась полным разгромом англичан. Грозный Тальбот попал в плен, Фастолф бежал с поля боя. Луарская операция была завершена.

Жанна отправилась к королю и призвала его отправиться на миропомазание в Реймс, традиционное место коронования французских королей. Перед началом похода Жанна сумела также примирить короля с бывшим у него в немилости коннетаблем Ришмоном, опытным военачальником, что ещё более сплотило французов.

29 июня начался «бескровный поход» в сторону Реймса. Город за городом открывал ворота перед королевской армией, 17 июля король был торжественно миропомазан в Реймсском соборе в присутствии Жанны д’Арк, что вызвало необычайный всплеск национального духа в стране. Бургундский герцог Филипп III Добрый не приехал на церемонию, и Жанна в тот же день написала ему письмо, призывая к примирению.

После коронации Жанна убеждала Карла начать наступление на Париж, пользуясь благоприятной ситуацией и смятением в стане англичан, однако тот снова начал колебаться. Атака на столицу была предпринята только в сентябре, однако наступление было быстро прекращено. Король отдал приказ отводить армию к Луаре, и 21 сентября армия была распущена.

Весной 1430 года военные действия были возобновлены, но проходили вяло. Жанне постоянно ставились препоны королевскими придворными. В мае Жанна приходит на помощь Компьеню, осаждённому бургундцами. 23 мая в результате предательства (был поднят мост в город, что отрезало Жанне путь для отхода) Жанна д’Арк была взята в плен бургундцами. Король Карл, который стольким был ей обязан, не сделал ничего, чтобы спасти Жанну. Вскоре за 10 000 золотых ливров бургундцы продали её англичанам. В ноябре—декабре 1430 года Жанна была перевезена в Руан.

Процесс и осуждение

Процесс начался 21 февраля 1431 года. Несмотря на то, что формально Жанну судила церковь по обвинению в ереси, она содержалась в тюрьме под охраной англичан как военнопленная. Возглавлял процесс епископ Пьер Кошон, ярый приверженец английских интересов во Франции.

Английское правительство нисколько не скрывало ни своей причастности к суду над Жанной д’Арк, ни того значения, которое оно этому суду придавало. Оно взяло на себя все связанные с ним расходы. Сохранившиеся и опубликованные документы английского казначейства в Нормандии показывают, что эти расходы были немалыми.

В хрониках венецианца Морозини прямо сказано: «Англичане сожгли Жанну по причине её успехов, ибо французы преуспевали и, казалось, будут преуспевать без конца. Англичане же говорили, что, если эта девушка погибнет, судьба не будет больше благосклонна к дофину». В ходе процесса выяснилось, что обвинить Жанну будет не так-то просто — девушка держалась на судилище с потрясающим мужеством и уверенно опровергала обвинения в ереси и сношениях с дьяволом, обходя многочисленные ловушки. Поскольку не удавалось добиться от неё признания в ереси, суд начал концентрироваться на тех фактах, где добровольное признание Жанны не требовалось, — например на ношении мужской одежды, пренебрежении авторитетом Церкви, а также пытался доказать, что голоса, которые слышала Жанна, исходили от дьявола. Вопреки нормам церковного суда Жанне не разрешили подать апелляцию Папе и проигнорировали благоприятные для Жанны выводы процесса в Пуатье. В надежде сломить волю узницы её содержат в ужасных условиях, английские стражники оскорбляют её, на допросе 9 мая трибунал угрожал ей пыткой, но всё напрасно — Жанна отказывается покориться и признать себя виновной. Кошон понимал, что если он осудит Жанну на смерть, не добившись от неё признания вины, то лишь поспособствует возникновению вокруг неё ореола мученицы. 24 мая он прибегнул к откровенной подлости — предъявил узнице готовый костёр для её казни через сожжение и уже возле костра обещал перевести её из английской в церковную тюрьму, где ей будет обеспечен хороший уход, если она подпишет бумагу об отречении от ересей и послушании Церкви. При этом бумага с текстом, зачитанным неграмотной девушке, была подменена другой, на которой был текст о полном отречении от всех своих «заблуждений», на которой Жанна поставила крест. Естественно, Кошон и не думал выполнять своё обещание и снова отправил её в прежнюю тюрьму.

Через несколько дней под предлогом того, что Жанна снова надела мужскую одежду (женская была у неё отобрана силой) и, таким образом, «впала в прежние заблуждения» — трибунал приговорил её к смерти. 30 мая 1431 года Жанна д’Арк была сожжена заживо на площади Старого Рынка в Руане. На голову Жанны надели бумажную митру с надписью «Еретичка, вероотступница, идолопоклонница» и повели на костёр. «Епископ, я умираю из-за вас. Я вызываю вас на Божий суд!» — с высоты костра крикнула Жанна и попросила дать ей крест. Палач протянул ей две скрещённые хворостины. И когда огонь охватил её, она крикнула несколько раз: «Иисус!». Почти все плакали от жалости. Её пепел был рассеян над Сеной. В музее города Шинон хранятся останки, якобы принадлежащие Жанне д’Арк, хотя, по исследованиям учёных, эти мощи ей не принадлежат.

После смерти

Осуждение и казнь Жанны д’Арк не помогли англичанам — от удара, нанесённого ею, они так и не смогли оправиться.

Граф Уорик, запоздало поняв, какое воздействие на страну оказала коронация Карла в Реймсе, устроил своё «миропомазание» юного Генриха VI в Соборе Парижской Богоматери в декабре 1431 года, которое, однако, мало кем во Франции было воспринято как законное.

Уже в следующем году Дюнуа взял Шартр, а коннетабль Ришмон, окончательно примирившийся с королём, стал его главным советником.

В 1435 году умерли Бедфорд и Изабелла Баварская.

В сентябре этого же года произошло важнейшее событие — окончательное примирение Франции и Бургундии, которые заключили Аррасский договор против англичан. Уже на следующий год Ришмон вошёл с армией в Париж. Решающее наступление французов задержалось на несколько лет из-за интриг и мятежей при королевском дворе.

В 1449 году французы начали наступление в Нормандии, которое завершилось победой 15 апреля 1450 года в битве при Форминьи. Нормандия была захвачена французами.

В 1453 году французы взяли Бордо, и 17 июля того же года битва при Кастийоне положила конец Столетней войне.

Оправдательный процесс

После окончания войны в Нормандии в 1452 году Карл VII велел собрать все документы, относящиеся к процессу над Жанной, и предпринять расследование его законности. Следствие изучило документы процесса, опросило оставшихся в живых свидетелей и единодушно пришло к выводу о том, что в ходе процесса над Жанной допускались грубейшие нарушения закона. В 1455 году папа Каликст III повелел провести новый процесс и назначил трёх своих представителей для наблюдения над ним.

Суд заседал в Париже, Руане и Орлеане, также проводилось расследование в родных краях Жанны. Легаты папы и судьи допросили 115 свидетелей, в том числе и мать Жанны, её товарищей по оружию, простых жителей Орлеана.

7 июля 1456 года судьи зачитали вердикт, который гласил, что каждый пункт обвинения против Жанны опровергается показаниями свидетелей. Первый процесс был объявлен недействительным, один экземпляр протоколов и обвинительного заключения был символически разорван перед толпой собравшихся. Доброе имя Жанны было восстановлено.

В 1909 папа Пий X провозгласил Жанну блаженной, а 16 мая 1920 года папа Бенедикт XV канонизировал её (День памяти — 30 мая). В настоящий момент практически в каждой католической церкви во Франции есть статуя святой Жанны д’Арк. Орлеанская дева изображается в мужском костюме, с мечом в руке.

Существуют известные с XV века и дошедшие до наших дней легенды, которые предлагают альтернативные версии происхождения, жизни, смерти, а также «чудесного спасения» Жанны д’Арк .

Память о Жанне д’Арк

• Каждый год 8 мая во Франции отмечается «День Жанны д’Арк».
• В честь Жанны д’Арк назван астероид (127) Жанна, открытый в 1872 году.
• Именем национальной героини назван французский крейсер-вертолетоносец «Жанна д’Арк». Спущен на воду в 1964 году.
• В 1974 году по инициативе Андре Мальро в Орлеане был основан Центр Жанны д'Арк, в котором собираются документы, касающиеся её жизни и деятельности.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Памятник Жанне д’Арк в Париже

• Jeanne d'Arc Paul Gauguin.jpeg

  Жанна д’Арк (Поль Гоген, 1889)

• Jehanne signature.jpg

  Подпись Жанны

Литература

• Процесс Жанны д’Арк: Материалы инквизиционного процесса / Пер., коммент., статья А. Б. Скакальской. - М.; СПб.: Альянс-Архео, 2008.
• А. П. Левандовский. [zzl.lib.ru/catalog/07_zh.shtml Жанна д’Арк.] — М.: Молодая гвардия, 1962; 1982 (2-е издание); 2007 (3-е издание). — Серия «ЖЗЛ». — ISBN 978-5-235-03039-8
• Перну Режин, Клэн Мари-Вероник. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/pern/ Жанна д’Арк.] / Пер. Т. Пошерстник, О. Ивановой. — М.: Прогресс-Академия, 1992. — 560 с. — Серия «Века и люди». — ISBN 5-01-002054-8
• Райцес В. И. Жанна Д’Арк. Факты, легенды, гипотезы. — Л.: Наука, 1982. — 200 с.: ил. — Серия «Научные биографии».
• Райцес В. И. [www.christianity.org.ru/unafides/Jehanne/raytses_00.html Процесс Жанны д’Арк].
• Ромм Фредди. Жанна д’Арк: Загадки Орлеанской девы. — М.: ЭНАС, 2008. — 216 с.: ил. — Серия «Человек и эпоха».
• Сикари А. [www.christianity.org.ru/unafides/Jehanne/sicari.html Святая Жанна]
• Марк Твен. [lib.aldebaran.ru/author/tven_mark/tven_mark_zhanna_dark/ Жанна д’Арк]
• Дмитрий Мережковский. [www.centre.smr.ru/win/books/merej_01.htm «Жанна д’Арк»]
• Мария Йозефа Курк фон Потурцин [webreading.ru/books/sci_/sci_history/poturtsin_mariya_zhanna_d_ark.rtf.zip Жанна д’Арк] (недоступная ссылка с 14-05-2013 (3992 дня))
• П. В. Крылов. [ec-dejavu.ru/j/Joan_of_Arc.html Мужской костюм Жанны д’Арк: неслыханная дерзость или вынужденный шаг?]
• В. Тропейко. [vadimus.by.ru/Main/dark.htm Жанна д’Арк]
• Ален Деко. [www.zagadki-istorii.ru/janna.html Великие Загадки Истории: Была ли сожжена Жанна д’Арк?]
• О. Велейко. [samlib.ru/w/welejko_o/la_pucelle.shtml Оклеветанная Жанна, или разоблачение «разоблачений»]
• Оболенский С. С. Жанна — божья Дева. Париж YMCA-PRESS 1987 г. 506 с.
• Б. Шоу. Святая Иоанна (Saint Joan, 1923)
• Тогоева О. И. [annuaire-fr.narod.ru/statji/Togoeva-2008.html Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива] // Французский ежегодник 2008. М., 2008. С. 25-46.
• Буланин Д. М. Жанна д’Арк в России. Исторический образ между литературой и пропагандой. — М.; СПб.: «Альянс-Архео», 2016. — 720 с. ISBN 978-5-98874-125-[www.aarheo.ru/index.php/news/entry/vyshla-novaya-kniga-bulanin-d-m-zhanna-d-ark-v-rossii-istoricheskij-obraz-mezhdu-literaturoj-i-propagandoj 1]

Ссылки

• [www.echo.msk.ru/programs/vsetak/499572-echo/ Жанна Д’Арк — жизнь как шедевр. Программа «Эха Москвы» из цикла «Всё так»]
• [www.unavoce.ru/library/Jehanne/index.html Проект «Святая Жанна» библиотеки «Una Fides»]
• [www.jeanne-darc.dk/ Сайт, посвящённый Жанне д’Арк с подборкой документов] (англ.)
• [www.maidofheaven.com/ Проект Maid of heaven] (англ.)
• [www.stejeannedarc.net/histoire_wallon/histoire_wallon.php Анри Валлон. Жанна д’Арк] (фр.)
• [www.hist.msu.ru/ER/Etext/jean.htm Протоколы обвинительного процесса Жанны д’Арк]
• [xronograf.com/rel.php?id=%C6%E0%ED%ED%E0+%E4%92%C0%F0%EA Материалы по альтернативной версии]
• [xenophongroup.com/montjoie/orleans.htm Осада Орлеана] (фр.)
• [www.proza.ru/2012/07/30/165 Миссия Жанны д’Арк и загадки истории (Евгений Хацкельсон). ]
• Жанна д'Арк // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Жанна д’Арк

– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.