Д’Арси, Уильям Нокс

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Уильям Нокс Д’Арси (англ. William Knox D’Arcy; 11 октября 1849, Ньютон-Эббот, Девон — 1 мая 1917, Стэнмор, Мидлсекс, ныне Лондон) — британский предприниматель и адвокат, пионер в области разведки и добычи нефти в Иране.



Биография

Родился в семье адвоката.

В период 1863—1865 годов Уильям Нокс учится в лондонской Вестминстерской школе. В 1866 году он, вместе со своими родителями, переселяется в Квинсленд (Австралия). Здесь он изучает юриспруденцию, и в 1872 году сдаёт экзамен на адвоката.

В 1882 году Д’Арси принимает участие в создании синдиката по добыче золота и затем работает юристом в этом синдикате. В 1886 году синдикат был преобразован в акционерное общество под названием Mount Morgan Goldmining Corporation, и Д’Арси получает, как один из основателей, 125 000 его акций. Курс этих акций быстро вырос с 1 фунта стерлингов за акцию до 17 фунтов стерлингов. Став миллионером, Д’Арси ведёт в Лондоне, где он покупает дом, роскошный образ жизни. Однако постепенное уменьшение доходности акционерного предприятия заставляет его искать новые источники доходов.

В 1900 году сэр Генри Вольф, бывший посол Великобритании в Персии, убеждает Д’Арси начать работы по разведке запасов нефти в этой стране. 28 мая 1901 года Д’Арси подписывает с шахиншахом Персии Музаффар-ад-Дин Шахом и его министром Мохассадом Голи Мадждом соглашение, по которому он за 20 000 фунтов стерлингов и 10 % акций ещё не основанной фирмы по разведке нефти получал концессию на 60-летние исследования на территории, равной 75 % от всей площади Ирана. После окончания этого срока всё имущество фирмы должно было перейти в собственность Ирана.

К началу 1906 года Д’Арси вложил в разведку нефтяных месторождений до 250 000 фунтов стерлингов, так ничего и не найдя. Свои австралийские акции, к этому времени упавшие в цене до 2 фунтов, предприниматель вынужден был заложить, так как остро нуждался в деньгах. В связи с угрожавшим фирме банкротством, Д’Арси начал переговоры о продаже концессии с французской линией семейства Ротшильдов. По предложению британского Адмиралтейства концессию приобрела основанная в Глазго в 1896 году компания Бирма ойл компани. В виде компенсации Д’Арси получил 170 000 акций Бирма ойл и оставшуюся неизвестной сумму наличными. Бирма ойл вложила в персидскую концессию ещё 100 000 фунтов стерлингов, однако первое время поиски нефти оставались по-прежнему безрезультатными. Лишь через 3 года после продажи ей концессии Д’Арси, 26 мая 1908 года, при бурении на глубине в 360 метров, Бирма ойл натолкнулась на Масджид-Солейман, одно из крупнейших в мире нефтяных полей.

Для добычи, переработки и продаж персидской нефти в апреле 1909 года создаётся Англо-Персидская нефтяная компания (англ.) (сокр. APOC), ныне Бритиш Петролеум.

После смерти У. Н. Д’Арси в 1917 году его наследники — дети от первого брака и жена от второго — получили наследство в £ 984 000.

Напишите отзыв о статье "Д’Арси, Уильям Нокс"

Литература

  • Фируз Казем-Заде Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии, 1864—1914., Москва, Центрполиграф, 2004 ISBN 5-9524-0780-3

Отрывок, характеризующий Д’Арси, Уильям Нокс

– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.