Гольдгаммер, Дмитрий Александрович

Дмитрий Александрович Гольдгаммер
Дата рождения:	18 (30) октября 1860(1860-10-30)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	16 декабря 1922(1922-12-16) (62 года)
Место смерти:	Казань
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Научная сфера:	электродинамика
Место работы:	Московский университет (1882—1890) Казанский университет (1890—1922)
Альма-матер:	Московский университет
Научный руководитель:	А. Г. Столетов

Дмитрий Александрович Гольдгаммер (18 (30) октября 1860, Москва — 16 декабря 1922, Казань) — русский физик. Ученик А. Г. Столетова.

Биография

Дмитрий Гольдгаммер родился в семье военного врача. До 1877 года учился в 1-й Варшавской гимназии. После переезда в Москву окончил в 1878 году 3-ю московскую гимназию. Затем учился на физико-математическом факультете Московского университета, окончив его в 1882 году. Затем работал там же на кафедре А. Г. Столетова. В 1884 году сдал магистерский экзамен и был отправлен на стажировку в Страсбург. Там работал под руководством известного немецкого физика Кундта.

После возвращения в 1888 году из командировки был в течение полутора лет ассистентом А. Г. Столетова. В 1890 году, однако, покидает Москву и занимает должность приват-доцента в Казанском университете. Поскольку должность заведующего физическим кабинетом была занята Н. П Слугиновым, Гольдгаммер был вынужден довольствоваться чтением курса метеорологии и заведованием с 1893 по 1898 годы магнитометеорологической лабораторией.

В 1897 году после смерти Н. П. Слугинова, защитив к тому времени докторскую диссертацию по теме «Электромагнитная теория света» (1893), Гольдгаммер занимает должность заведующего физическим кабинетом. На этой должности пытался создать в Казани полноценный физический институт, однако оба его практически одобренные проекта 1904 и 1914 года были свёрнуты из-за войн.

В годы февральской революции Гольдгаммер отметился общественно-политической деятельностью. Так, в 1905 году он сотрудничал с большевистской газетой «Новая жизнь». Это не осталось не замеченным властями. В 1910 году начальник Казанского жандармского управления дал ему такую характеристику: «Профессор Дмитрий Александрович Гольдгаммер (физико-математический факультет), в период освободительного движения заявил себя как сочувствующий партии социалистов-революционеров; в настоящее время левый к-д. Читал свои лекции в 1907 году при закрытых дверях, он зачастую переходил с научных на политические темы. В последнее время его лекции носят „либеральный характер“…».

С 1916 года некоторое время занимал должность и. о. ректора Казанского университета. По информации Л. А. Литвина, в 1918 году как председатель учёного совета университета поддержал власть сторонников Учредительного собрания, установленную в городе 6 августа. 10 сентября в Казань, однако, снова вошли отряды Красной армии, Гольдгаммер был арестован и провёл в тюрьме чуть больше месяца — до 13 октября. После этого Гольдгаммер был вынужден сложить свои полномочия, в том числе и по состоянию здоровья.

В 1919—1920 годах был вынужден увеличить нагрузку по чтению лекций, чтобы увеличить размер своего заработка. Несмотря на плохие условия жизни и работы (в университете, например, не было отопления), продолжал свои научные изыскания, вылившиеся в написание статьи «Электромагнитные явления в движущихся средах». В это же время занимался переводом «Фауста», поставив цель сделать как можно более близкий к оригиналу перевод.

Уже в 1920 году у Гольдгаммера начались проблемы с сердцем. В феврале 1921 года ему была диагностирована стенокардия. Он уже не мог продолжать чтение лекций и работу за письменным столом. Гольдгаммер скончался в конце 1922 года.

Научные достижения

Получив прекрасное образование в области экспериментальной физики, не смог в полной мере реализовать свой потенциал. Причиной стало плохое обеспечение приборами Казанского университета. Не имея возможности вести экспериментальные работы, Гольдгаммер концентрируется на теоретических исследованиях.

Под впечатлением от «Трактата об электричестве и магнетизме» Максвелла стал одним из первых в России, кто стал заниматься электромагнитной теорией света. Много занимался проблемами эфира как гипотезы светонесущей среды, развивая идеи Друде. Создал собственную теорию дисперсии, описанную им в работе «Dispersion und Absorption des Liehtes». Изучал также вопросы распространения света и проблему аберрации. Открыл так называемый эффект Гольдгаммера (магнито-оптический эффект Керра) — изменение электропроводности вещества при его намагничивании.

Гольдгаммер одним из первых понял, что рентгеновское излучение также имеете электромагнитную природу и активно защищал эту точку зрения.

Гольдгаммера отличало наличие математического таланта, он мастерски владел средствами математического анализа.

Работы Голдгаммера публиковались в ведущих российских и зарубежных журналах: «Журнале физико-химического обществава», «Известиях Казанского физико-математического общества», «Учёных записках Казанского университета», «Annalen der Physik», «Physikalische Zeitschrift» и др.

Помимо физики писал работы в области химии и физиологии.

Просветительская деятельность

Помимо научных из-под пера Гольдгаммера вышел целый ряд научно-популярных работ. Среди них: «Наши сведения об эфире», «Столетие физики», «Время, пространство, эфир» и монография «Механические процессы».

Читая в университете курсы сначала метеорологии, а затем экспериментальной физики, оптики и электродинамики, считался прекрасным лектором. Уделял много внимания демонстрационным опытам, однако демонстрировал студентам и свои математические способности. Несмотря на это, собственной научной школы не создал.

Философские взгляды

Будучи физиком, пытался философски осмыслить проблемы, с которыми столкнулась наука в начале XX века. Размышлял о природе материи, эфира, пространства, времени, покоя и движения. Он с сомнением относился к теории относительности Эйнштейна, признавая, однако, изящность применённых им и Минковским математических методов. Гольдгаммер выступал также с критикой Маха, Авенариуса и Пуанкаре.

Сочинения

• [books.google.ru/books?id=ZMtcHAAACAAJ Еще о наших свѣдѣніях об эфирѣ]. Типо-лит. Императорскаго Унив., 1893
• Процессы жизни в мёртвой природе. М., 1903
• Наука и истина. М., 1904
• Новые идеи в современной физике. Казань, 1910.
• D. A. Goldhammer. [books.google.ru/books?id=8Ad_QwAACAAJ Dispersion und Absorption des Lichtes in ruhenden isotropen Körpern, Theorie und ihre Folgerungen]. — B. G. Teubner, 1913. — 144 p.
• Курс физики. П., 1917
• Д. А. Гольдгаммер Электромагнитные явления в движущихся средах // Изв. физического института при МНИ и института биологической физики. — 1922. — Т. 2.

Литература

• И. А. Соколов [ufn.ru/ru/articles/1923/4/b/ Памяти Д. А. Гольдгаммера. (16 декабря 1922 г.)] // Успехи физических наук. — 1923. — Вып. 4. — С. 331—334.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/160086/Гольдгаммер Гольдгаммер Дмитрий Александрович] — статья из Большой советской энциклопедии
• Гольдгаммер, Дмитрий Александрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Храмов Ю. А. Гольдгаммер Дмитрий Александрович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 88. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Ссылки

• [www.rulex.ru/01040504.htm Гольдгаммер Дмитрий Александрович] // Большой русский биографический словарь

Отрывок, характеризующий Гольдгаммер, Дмитрий Александрович

– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.