Евангелическо-лютеранская церковь Ингрии

Евангелическо-лютеранская церковь Ингрии ЕЛЦИ
Кафедральный собор Святой Марии (Санкт-Петербург)
Основная информация
Конфессия	лютеранство
Богословское направление	конфессиональное лютеранство, высокая церковь, пиетизм, лестадианство
Система управления	епископальная
Председатель	епископ Арри Кугаппи
Дата основания	1611 год
Дата регистрации	1992 год
Центр	Санкт-Петербург, Россия
Территория	Россия
Ассоциации	Всемирная лютеранская федерация, Международный лютеранский совет
Язык богослужения	русский, финский, марийский, мокшанский, эрзянский
Календарь	Григорианский
Численность
Учебных заведений	1
Общин	75
Верующих	15 тысяч
Сайт	[elci.ru elci.ru]

Евангелическо-лютеранская церковь Ингрии (фин. Inkerin Evankelis-Luterilainen Kirkko) (Церковь Ингрии, ЕЛЦИ) — российская лютеранская церковь скандинавской традиции. Большинство приходов расположены на территории Ленинградской области и Карелии. Юридически создана в 1992 году, однако свою историю отсчитывает с 1611 года (года основания одного из старейших лютеранских приходов на территории Ингерманландии).

История

Шведский период

По итогам Ливонской войны и Столбовского мира земли северо-западной Руси перешли под контроль Швеции. В результате значительная часть русского населения и часть обрусевших местных жителей покинула данную территорию.

Пустующие земли по решению короля Швеции были заселены жителями центральной Финляндии. Здесь был организован ряд приходов, начато строительство церковных зданий. Первым, в 1611 году, был создан приход в Лемболово. Вновь созданные приходы являлись частью Церкви Швеции и в 1618 году были включены в состав Выборгской епархии.

В 1639 году выборгский генерал-губернатор разделил территорию Ингрии на Ниенское и Ивангородское пробства.

В 1641 году в Нарве была создана суперинтенденция, ведавшая всеми делами, касающимися поставления священников и содержания храмов. Четыре асессора при суперинтенденте представляли интересы, соответственно, финского, шведского, русского и немецкого населения. Ко времени возвращения Ингрии в состав России здесь насчитывалось 28 приходов, имевших многочисленные капелланские филиалы и разделённых на три пробства.

Период Российской империи

В результате Северной войны территория Ингерманландии перешла к России, при этом колонисты проявили лояльность российской власти и остались на освоенных территориях.

Часть из них (в основном жители бывшего города Ниен) была переселена в Санкт-Петербург, где в 1703 г. Пётр I позволил основать шведско-финский приход.

В 1734 году императрица Анна Иоанновна подарила финско-шведской общине участок в районе современного Невского проспекта, на котором была построена первая деревянная церковь во имя Святой Анны. После разделения общины в 1745 году на шведскую и финскую, финская община осталась на прежнем месте. В 1767 году финны построили церковь Святой Марии, которая стала главной финской церковью России. Помимо неё существовали отдельные приходы в финских поселениях, так что духовное окормление получало население почти 800 финских деревень.

20 июля 1819 года с целью навести порядок в евангелическо-лютеранских общинах император Александр I издал указ о создании епископской кафедры, которой подчинялись бы все евангелическо-лютеранские приходы Российской империи, и Генеральной консистории, состоящей поровну из мирян и священнослужителей. Первым президентом Генеральной консистории был назначен попечитель Дерптского учебного округа Карл Андреевич Ливен (числился на этом посту лишь номинально, поскольку указ не был реализован). Духовным главой Евангелической церкви назначался епископ, кандидатуру которого должен был утверждать император.

В январе 1820 года по приглашению императора Александра I в Санкт-Петербург приехал епископ Закариас Сигнеус из финского города Порвоо (Борго). Призвание епископа из Великого Княжества Финляндского было связано с тем, что финская церковь сохранила преемство от Церкви Швеции. При помощи архиепископа Финляндии Якоба Тенгстрёма епископ начал реорганизацию церковной жизни как Санкт-Петербурга, так и лютеранских приходов по всей России. Однако смерть Александра I помешала довести эти планы до конца. Сигнеус принимал участие в работе над новым церковным законом, но скончался до его принятия. В законе, подписанном Николаем I 28 декабря 1832 года, упоминание об историческом епископате отсутствовало.

Впоследствии основную роль в управлении Евангелическо-лютеранской церковью Российской империи стали играть немцы с сохранением автономии трех ингерманландских пробств.

Необходимо заметить, что, несмотря на существование финских приходов, отдельной лютеранской церкви для финнов не было — все приходы входили в структуру, признанную государством, что имело свои положительные и отрицательные стороны. Положительным было то, что Церковь имела поддерживаемый государством статус и государство принимало активное участие в её финансировании; с другой стороны, деятельность Церкви находилась под жёстким контролем со стороны министерства внутренних дел, которое определяло помимо места организации нового прихода и язык проповедей в нём, причём проповеди на русском языке были запрещены до 1905 года. В целом такое состояние определялось как «золотая клетка».

В 1856 году Санкт-Петербургский консисториальный округ насчитывал 224 095 прихожан, 80 духовных лиц, 164 церкви.

Советский период

В первые годы Советской власти отношение государственных структур к финской церкви было достаточно лояльным, что позволило финнам не только организовать собственную Церковь, но начать вести проповеди на русском языке. В январе 1919 года представители финских приходов собрались в Петрограде и сформировали Комитет финско-ингерманландских евангелическо-лютеранских общин, а в конце сентября того же года Комитет принял решение об объявлении Финской церкви Ингерманландии независимой, так как Генеральной консистории более не существовало.

Во времена НЭПа по отношению к Церкви Ингрии репрессий не проводилось, хотя её деятельность строго контролировалась.

3 марта 1921 года Российский евангелическо-лютеранский епископский совет официально провозгласил, что отныне приходы Церкви Ингрии образуют самостоятельный синодальный округ с консисторией. В Москве был организован Генеральный синод, существовавший до 1935 года, при котором позднее возник епископский совет. Его председателем стал пробст Феликс Фридольф Реландер, гражданин Финляндии, посвящённый в 1921 г. в сан епископа финских лютеранских приходов.

В 1925 году Феликс Реландер умер, а его обязанности перешли к консистории из 3 пасторов и 4 мирян. Один из этих пасторов — Селим Ялмар Лауриккала (1882—1957), настоятель прихода Ряяпювя стал председателем консистории, но епископом не именовался. При нём руководство приходами осуществлял Ингерманландский евангелическо-лютеранский Главный церковный совет состоявший по уставу из 2 духовных и 5 прочих лиц, избираемых на 3 года.

Однако такое положение сохранялось недолго. Постановлением Президиума ВЦИК от 8 апреля 1929 г. были запрещены обучение в приходах, работа с молодёжью и все виды социального служения.

C 1928 по 1935 гг. в Среднюю Азию, Сибирь и на Кольский полуостров было выселено 60 тысяч ингерманландцев. Весной 1935 г. вышел циркуляр Главного управления милиции НКВД СССР «Об очистке двадцати двух километровой пограничной полосы от кулацкого и антисоветского элемента». В результате перестал существовать Куйвозовский финский национальный район — из него выслали более 22 тысяч человек. В 1936 г. около 10 тысяч ингерманландцев переселили в Вологодскую область. В 1930-е годы все ингерманландские приходы были закрыты, пасторы и наиболее активные прихожане эмигрировали или были репрессированы, церкви и их имущество конфискованы.

Временное восстановление 1942—1943 годов

На территории, завоёванной немцами после начала Великой Отечественной войны, проживало около 63 тыс. ингерманландцев. Для проверки условий их жизни была создана комиссия, которая посетила Гатчину, Пушкин, Красное Село, Тосно и Волосово. С учётом мнения комиссии, чтобы утолить духовный голод местных жителей, в августе 1942 года из Финляндии был направлен военный пастор лейтенант Юхани Яскеляйнен. Весной 1943 года к нему присоединились пасторы Юсси Тенкку (только что рукоположенный) и Рейно Юлёнен (в 1930-х годах служивший в приходах Эстонской Ингерманландии). Вновь стали действовать около 20 общин, велись конфирмационные занятия, совершались Таинства. Однако в 1943 году, в связи с депортацией ингерманландцев в концлагерь Клоога, эта попытка возрождения закончилась. Последнее богослужение совершил Рейно Юлёнен в приходе Скворица.

Возрождение

Вплоть до 1950-х годов в среде ингерманландцев существовали тайные собрания верующих, которыми руководили женщины, наиболее известными среди которых были Мария Каява и Катри Кукконен, или харизматические проповедники.

В 1953 году из ссылок вернулись два оставшихся в живых пастора Юхани Вассель (Juhana Vaasseli) и Пааво Хайми (Paavo Haimi), которые как могли, проводили духовное окормление немногочисленной паствы, возвратившейся в родные места. Они поселились в Петрозаводске. По их возвращении духовная жизнь общины Карелии оживилась. Люди вновь смогли получить Причастие, участвовать в конфирмационном обучении. Летом, пасторы духовные собрания из-за большого количества народа проводили на кладбищах. Часто о таких собраниях доносили и они разгонялись милицией. В конце 1960-х годов финны-ингерманландцы вошли в состав Эстонской лютеранской церкви  — первое богослужение прошло в старой церкви в Нарве. Проводил его эстонский пастор Эльмер Куль, не знавший финского языка и поэтому служивший по транскрипции, однако церковь, рассчитанная на 250 мест, собрала на первое богослужение 800 человек. В 1969 году был зарегистрирован второй лютеранский приход (первый в РСФСР) — в г. Петрозаводске (ему пришлось долго ютиться на дальней северо-западной окраине города, и первоначально — в старой избе), в 1977 году — третий, в г. Пушкине.

Дальнейшее развитие Церкви связано с именем Арво Сурво, первоначально диакона в пушкинском приходе. В конце 1980-х годов он и его единомышленники начали восстановление церковных зданий в финских деревнях, причём начало было положено с церкви в деревне Губаницы Волосовского района. Всего было построено пять новых и восстановлено шестнадцать старых молитвенных зданий.

В 1989 году Арво Сурво поднял вопрос о создании внутри Церкви Эстонии самостоятельного Ингерманландского пробства, однако первоначально получил отказ. Тем не менее Сурво и его единомышленники не отказались от своих планов, и в результате решением Совета по делам религий в 1990 году было решено создать указанную структуру в составе Эстонской Церкви, в состав пробства тогда вошло 15 общин. Однако после провозглашения независимости Эстонии совет пробства на своём собрании 10 июля 1991 года решил вопрос о создании независимой Церкви Ингрии. Новая деноминация — Церковь Ингрии, была зарегистрирована осенью 1992 года. Первоначально её возглавил приехавший из Финляндии епископ Лейно Хассинен.

Современное положение

Число приходов и прихожан

Всего в Церкви Ингрии 75 приходов и 13—15 тысяч прихожан. Таким образом, ЕЛЦИ является второй по количеству верующих лютеранской Церковью в России после ЕЛКРАС.

Этнический состав

В начальный период большинство прихожан Церкви составляли этнические финны-ингерманландцы, однако их количество постепенно сокращается, поэтому большинство приходов имеют смешанный или чисто русскоязычный состав. В начале 2000-х годов русский язык официально стал главным богослужебным языком в ЕЛЦИ.

Источники финансирования

По сведениям прессы, 40-50 % финансирования ЕЛЦИ поступает от благотворительных организаций Финляндии

Структура

Административное устройство

Административно ЕЛЦИ представляет собой одну епархию, окормляемую епископом. Приходы объединены в семь пробств по территориальному принципу.

Кафедральным собором Церкви Ингрии является церковь св. Марии в Санкт-Петербурге, на Большой Конюшенной улице. Там же расположена Центральная канцелярия церкви. Церковное учебное заведение, Теологический институт Церкви Ингрии, осуществляющее подготовку священнослужителей и церковных работников, расположено в деревне Колбино Всеволожского района Ленинградской области.

Основной структурной единицей церкви является приход, возглавляемый настоятелем в сане пастора или, при необходимости, и. о. настоятеля (сроком до 2 лет) в сане диакона. Высшим органом управления прихода является общее приходское собрание. В период между общими собраниями мирскими делами прихода от его имени управляет выборный совет уполномоченных во главе с председателем из числа прихожан. Для исполнения принятых решений и управления текущими делами прихода совет уполномоченных избирает приходской совет, председателем которого по должности является настоятель.

Под патронажем Церкви Ингрии действует благотворительный фонд «Дикони» (в Выборге). Основное направление деятельности фонда — помощь сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей

Духовное служение

В Церкви Ингрии существует три степени духовного (священнического) служения:

• Епископ (глава епархии)
• Пресвитер (часто называемый — пастор)
• Диакон (помощник епископа и пресвитеров)

Традиционно, все они могут обозначаться общим понятием священнослужитель и считаться пастырями или пасторами Церкви.

Для помощи приходским священнослужителям в Церкви Ингрии утверждена должность катехета (катехизатора). Катехет (катехизатор) не является священнослужителем, но призывается к исполнению функций церковнослужителя (аналог лектора Имперской лютеранской церкви).

Территориальное деление

Церковь Ингрии территориально разделена на семь пробств: Санкт-Петербургское, Московское, Карельское, Приволжское, Уральское, Сибирское и Западно-Ингерманландское.

Западно-Ингерманландское пробство

• приход Волосово
• церковь св. Николая (Гатчина)
• приход Хиетамяки
• церковь св. Лазаря (Кингисепп)
• церковь св. Петра (Колпаны)
• церковь св. Андрея (Кузёмкино)
• церковь св. Иоанна Крестителя (Губаницы)
• церковь св. Екатерины (Скворицы)
• церковь св. Марии Магдалины (Луга)

Санкт-Петербургское пробство

• церковь святой Марии (Санкт-Петербург)
  • капельный мессианский приход св. Иоанна Крестителя (Санкт-Петербург)
• церковь святого Михаила (Санкт-Петербург)
• церковь святого Иоанна (Санкт-Петербург)
• церковь святой Анны (Санкт-Петербург)
• собор Святых Петра и Павла (г. Выборг)
  • капельный приход в г. Светогорск — от исторического здания сохранилась только колокольня
• церковь Святого Георгия (д. Колбино, близ Колтушей)
• церковь святых апостолов Петра и Павла (пос. Токсово)
  • капельный приход в п. Стеклянный
• приход св. Марии Магдалины (г. Приморск)
• приход св. Иакова (г. Псков)
• приход св. Петра (г. Печоры)
• приход Преображения Господня (Зеленогорск)
• церковь Воскресения Христова (г. Пушкин)
• приход св. апостола Петра (пос. Каннельярви) — храм построен в 1934 году, арх. Уно Ульберг.
• приход «Во имя двенадцати апостолов» (пос. Рощино)
• приход Каукола (пос. Севастьяново) — здание построено в 1933 г. по проекту Пааво Бьёрка
• приход Туутари (пос. Можайский)
• приход Тюрё (г. Ломоносов)
• приход Хаапакангас (дер. Юкки)
• миссионерская англоязычная община (Санкт-Петербург)

Карельское пробство

• приход в Калевала
• приход в Питкяранта
• церковь Вознесения Христова (Кондопога)
• приход св. Марии (Ревда)
• приход в Рускеала
• приход в Костомукше
• приход в Кеми
• приход в Сегеже
• приходская группа в Медвежьегорске
• приход в Соддере
• приход в Муезерском
  • капельный приход в Тикше
• приход в Сортавале
• приход в Мурманске
• церковь Святой Троицы (Чална)
• церковь Святого Креста (Олонец)
• церковь Воскресения Христова (Харлу)
• церковь Святого Духа (Петрозаводск)

Московское пробство

• церковь Святой Троицы (Москва)
• приход свв. Петра и Павла (Москва)
• приход св. Луки (Ржев)
• приход Христа Спасителя (Тверь)
• приход св. Марка (Великие Луки)
• приход в Нижнем Новгороде
• приход Рождества Христова (Щёкино)

Приволжское пробство

• приход Святого Причастия (Борисоглебск)
• приход св. Девы Марии (Воронеж)
• приход св. Иоанна (Саратов)
• приход св. Павла (Новые Бурасы)
• община св. Луки (Энгельс)
• приход Вознесения (Владикавказ)

Уральское пробство

• приход (Бирск, Башкортостан)
• удмуртско-русский приход св. Петра (Гурезь-Пудга, Удмуртия)
• церковь Святого Креста (Йошкар-Ола, Марий Эл)
• приход св. Андрея (Казань, Татарстан)
• приход «Вельмема» (Саранск, Мордовия)
• мокша-эрьзянский приход (Саранск, Мордовия)
  • капельный приход в Ковылкино
• приход (Сыктывкар, Коми)
• приход Рождества Христова (Троицко-Печорск, Коми)
• приход св. Иакова (Чебоксары, Чувашия)
• приход св. ев. Луки (Чебоксары, Чувашия)
• приход (Люперсола, Марий Эл)

Сибирское пробство

• приход в Омске
  • капельная группа в Рыжково
  • капельная группа в Орловке
  • капельная группа в Ковалево
• приход Христа Спасителя (Новосибирск)
• приход Святой Троицы (Красноярск)
• приход Преображения Господнего (Минусинск)
• приход в Верхнем Суэтуке
• приход в Верхней Буланке
• приход св. Григория (Нижняя Буланка)
• приход св. Марии (Иркутск)
• приход «Благодать Христа» (Улан-Удэ)

Вероучение

Общие положения

ЕЛЦИ исповедует христианскую веру, которая основывается на свидетельстве Ветхого и Нового Заветов. Эта вера отражена в трёх исторических символах веры (Апостольском, Никео-Цареградском и Афанасьевском) и в лютеранских вероисповедных книгах. Церковь следует принципу открытой конфессиональности, провозглашая неизменное и неизменяемое учение языком, близким и понятным нашим современникам. Историческое вероисповедание в документах церкви поставлено выше решений нынешней церковно-канонической власти.

23 мая 2014 года в Церкви Ингрии была сформирована епархиальная Богословская комиссия под председательством епископа Церкви, в задачи которой входит разрешение богословских, практических и литургических вопросов, которые ставит перед Церковью современная действительность. Выводы комиссии после широкого обсуждения, утверждения Синодом и официальной публикации будут носить обязательный характер для всех приходов и служителей Церкви Ингрии.

Учение церкви о христианской семье

ЕЛЦИ придерживается традиционных взглядов на семью. В своих документах церковь постулировала, что брак — это благословленный Богом союз мужчины и женщины. Гомосексуализм называется грехом.

Ординация женщин

Церковь Ингрии отрицает, что позднейшая традиция ординации женщин и допущения их совершению публичного служения Слова и Таинства имеет под собой библейское основание:

Мы верим, проповедуем, свидетельствуем и учим, что Церковная проповедь Слова неотделима от Святых Таинств, и что проповедническое служение, согласно установлениям Священного Писания и Апостольской Церкви, должно совершаться только мужчинами. Мы с горечью вынуждены признать, что развитие института женского «священства» в российском лютеранстве, независимо от того, используется ли при этом самонаименование «пастор» или более скромно «проповедница», разрушает лютеранскую самоидентификацию и не только не способствует сближению наших Церквей, но и лишает постановку вопроса о единстве всякого реального содержания.

Официальные документы Церкви Ингрии не допускают участия женщины в публичном служении Слова и Таинства, даже если она была ординирована в церкви, признающей ординацию женщин:

Женщина, даже если она имеет рукоположение в священнослужители, совершенное в иной лютеранской церкви, не должна проводить богослужения в качестве литурга или проповедницы в приходах Церкви Ингрии.

— Положение о Церкви Ингрии на территории России (2006) §19

Литургические традиции

Язык богослужения зависит от этнического состава прихожан — собрания могут проходить на финском языке, на русском, на сочетании финского и русского, и в любых случаях допустимо включение понятных всем христианам латинских выражений. Проводятся собрания на эрзя-мордовском, мокша-мордовском, марийском, удмуртском и других языках. Наряду с высокоцерковной литургией, во время которой под органную музыку приход поёт торжественные средневековые хоралы (к примеру, один из хоралов, исполняемый во время Святого Причастия, написан на слова Яна Гуса), существует т. н. «молодёжная» литургия, разработанная при активном участии пастора Пентти Смедса, песнопения в которой звучат более современно. Вместе с тем, в догматическом плане эти литургии равнозначны.

Музыкальные традиции

В лютеранском богослужении значительное место занимает общее пение хоралов (гимнов), иногда при поддержке хора. Помимо хоралов могут пропеваться различные элементы литургии (включая молитвы, антифоны, Символ Веры и т. д.). В приходах Церкви Ингрии используются несколько сборников гимнов:

• Сборник Virsikirja на финском языке (разные издания)
• Финско-русский сборник Kokoelma Virsiä Suomen Ja Venäjän Kielillä (2000, Antti Vuoristo), нумерация гимнов в котором соответствует Virsikirja.
• Детский сборник.
• Молодёжный сборник.
• Евангелическо-лютеранский сборник гимнов (СПб.: Евангелическо-лютеранская Церковь Ингрии на территории России, 2001).
• Евангелическо-лютеранский сборник гимнов евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии на территории России (СПб.: Евангелическо-лютеранская Церковь Ингрии на территории России, 2013).

Критика

Представители не признанной другими лютеранскими объединениями РФ Евангелическо-Лютеранской церкви Аугсбургского исповедания, созданной в июне 2006 года отколовшимися от ЕЛЦ ЕР и ЕЛЦИ пасторами и мирянами, высказались относительно Церкви Ингрии так:

Финский ингерманландский проект по созданию Церкви Ингрии был связан с эйфорией известного ельциновского лозунга «берите суверенитета столько, сколько сможете унести». Финны умеют терпеть и умеют ждать. Элитам Финляндии начала 90-х казалось, что настал час реванша за 39-й год, когда их страна потеряла значительные карельские территории и земли ижорского района. Организованная на финские деньги Церковь Ингрии призвана была служить планам по «мирной аннексии» Игерманландии — широкой автономии для этих, некогда финских земель, под патронажем Финляндии. Но с приходом во власть команды Владимира Путина, эти планы пришлось свернуть и Церковь Ингрии вынуждена была переориентироваться на сотрудничество с американской лютеранской Церковью Миссури Синод

Межцерковные и экуменические связи

• Основной братской Церковью для ЕЛЦИ в силу исторических причин является Евангелическо-лютеранская церковь Финляндии. Однако, несмотря на тесные контакты между двумя Церквями, Церковь Ингрии не является частью Церкви Финляндии.
• Так как учение и богослужебная практика достаточно консервативны (например, в ЕЛЦИ нет женского клира), то она входит не только в ВЛФ, но и в Международный лютеранский совет, активно сотрудничая с главной деноминацией последнего — американским Синодом Миссури.
• В 2009 году епископы ЕЛЦИ и ЕЛКРАС взяли курс на воссоединение церквей. В феврале 2010 года процесс воссоединения прервался в силу явных разногласий по вопросу о проповедническом служении женщин. Кроме того, ЕЛЦИ заявила о временном прекращении участия в совместном издании информационного бюллетеня «Лютеранские вести».
• Отношения между Русской православной церковью и Церковью Ингрии достаточно дружественные, несмотря на существенные догматические различия. Епископ Церкви Ингрии присутствовал в качестве наблюдателя на XII собеседованиях между РПЦ и Церковью Финляндии, которые прошли с 28 сентября по 5 октября 2002 года в Свято-Даниловом монастыре в Москве.

См. также

• Протестантизм в Санкт-Петербурге
• Неправославные храмы Санкт-Петербурга
• Список лютеранских церквей Санкт-Петербурга
• Ушковайзет
• Карельская евангелическо-лютеранская церковь
• Лютеранство в России

Литература

• Александрова Е. История финской Евангелическо-лютеранской церкви Ингерманландии (СПб, Гйоль). ISBN 978-5-904790-08-0
• Глушков Ф. [skatarina.ru/library/lutvros/glush.htm Заметки по истории лютеранства в России]
• Дидрих Г.-Х., Чёрнер Г. [skatarina.ru/library/lutvros/luterane.htm Лютеране: От истоков до 1917 г.]
• Исаев С. А. [www.pravenc.ru/text/%D0%95%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE-%D0%BB%D1%8E%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%D0%A6%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8C%20%D0%98%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B8%D0%B8.html Евангелическо-лютеранская церковь Ингрии] // Православная энциклопедия.
• Крылов П. Ингрия, ингерманландцы и Церковь Ингрии в прошлом и настоящем. Статьи и лекции разных лет (СПб: Гйоль). ISBN 978-5-904790-15-8
• Кугаппи А. М. (ред.) Путь веры длиною в столетия (СПб, Гйоль)
• Курило, Ольга. [skatarina.ru/library/lutvros/lutvros/lutvros.htm Лютеране в России. XVI—XX вв.] (Лютеранское Наследие, 2002)
• Лиценбергер О. А. Евангелическо-лютеранская церковь и Советское государство (1917—1938). М., «Готика», 1999.
• Лиценбергер О. А. Евангелическо-лютеранская церковь в Российской истории (ХVI-XX вв.). М.: Фонд «Лютеранское культурное наследие», 2004.
• Сеппонен, Ээро. [skatarina.ru/library/lutvros/spbep.htm Как в Санкт-Петербурге появился лютеранский епископ]
• Чёрнер, Гельмут. [skatarina.ru/library/lutvros/elkir.htm Евангелическо-Лютеранская Церковь Ингерманландии (Ингрии)]
• Щипков А. В. Лекция четырнадцатая. Российское лютеранство // [www.lib.ru/POLITOLOG/SHIPKOW/religion.txt Во что верит Россия] (СПб: РХГИ, 1998)
• Jääskeläinen, Juhani. Inkerin suomalainen evankelis-luterilainen kirkko neuvostojärjestelmän ensimäisenä vuosikymmenenä 1917—1927 (1980)

Ссылки

• [www.elci.ru/ Официальный сайт Церкви Ингрии]
• [www.concordia.ws/ Сайт теологического института Церкви Ингрии]
• [wiki.narc.fi/portti/index.php/Архивные_документы_евангелическо-лютеранских_приходов_Ингерманландии Архивные документы евангелическо-лютеранских приходов Ингерманландии]

Лютеранство

Отрывок, характеризующий Евангелическо-лютеранская церковь Ингрии

– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]