Эвагор
| Эвагор др.-греч. Εὐαγόρας<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">1/10 статера Эвагора</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| ок. 411 — 374 до н. э. | ||
| Предшественник: | Абдемон | |
| Преемник: | Никокл | |
| Смерть: | 374 до н. э. | |
| Дети: | Пнитагор, Никокл | |
Эваго́р или Евагор (греч. Εὐαγόρας) — царь кипрского города Саламина ок. 411—374 до н. э.
Принадлежал к роду Эакидов (Тевкридов), правившему в Саламине примерно до середины V в. до н. э., когда власть в городе была захвачена финикийцами. Еще через несколько десятилетий власть в Саламине захватил финикиец Абдемон, правитель Китиона [1] Потомок Тевкридов Эвагор, опасаясь за свою жизнь, был вынужден бежать с острова, и укрылся в Солах в Киликии [2]. Через некоторое время он тайно вернулся на Кипр во главе 50 сторонников, ночью проник в Саламин, и, по словам Исократа, штурмом взял дворец правителя [3]. Абдемон был свергнут, и Эвагор стал царем Саламина (ок. 411 до н. э.) [4].
Стараниями Эвагора Саламин снова был открыт для эллинского культурного и экономического влияния. По словам Исократа,
получив город, совершенно одичавший и вследствие финикийского владычества не допускавший к себе эллинов, город, не знавший ремесел, не занимавшийся торговлей, не имевший гавани, он все это исправил и привел в должный порядок. Кроме того, он присоединил к городу новую большую территорию, возвел кругом новые стены, построил триеры и вообще так укрепил этот город своими сооружениями, что он теперь не уступает ни одному из эллинских городов.— Исократ. Эвагор, 47.
После гибели афинского флота при Эгоспотамах, Конон с частью кораблей укрылся у Эвагора в Саламине. Во время войны Персии со Спартой именно Эвагор посоветовал царю начать борьбу со спартанцами на море, и назначить Конона командующим флотом (397 до н. э.) [5]. При этом значительное число необходимых кораблей было снаряжено саламинцами. После разгрома спартанского флота в битве при Книде Конон смог вернуться из изгнания, и триумфатором вступил в Афины, где ему и Эвагору в 393 до н. э. поставили конные статуи, как спасителям города от спартанской тирании [6].
У афинян даже возник план с помощью Конона породнить Эвагора с Дионисием Старшим, и объединить их в союз против Спарты.
В дальнейшем Эвагор вступил в конфликт с Артаксерксом II, переросший в десятилетнюю Кипрскую войну, в ходе которой царь Саламина вначале добился значительных успехов, но в итоге был разбит и вынужден подчиниться персам.
Был убит в 374 до н. э. вместе со старшим сыном Пнитагором. Феопомп называет убийцей евнуха Фрасидея, Аристотель добавляет, что
евнух убил его, считая себя оскорбленным, так как сын Эвагора увлек его жену.— Аристотель. Политика, 1311b, 5
На основании сообщения Диодора [7] предполагается, что убийство могло быть организовано другим сыном Эвагора — Никоклом, который и унаследовал власть.
Прославлению Эвагора немало способствовал афинский ритор Исократ, человек монархических убеждений, видевший в кипрском царе идеал просвещенного правителя. Исократ посвятил деятельности Эвагора несколько речей, одна из которых, «Эвагор» (ок. 365 до н. э.), считается образцовым панегириком.
Напишите отзыв о статье "Эвагор"
Примечания
См. также
Отрывок, характеризующий Эвагор
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
