Евангелическо-лютеранская церковь Латвии
Евангелическая лютеранская церковь Латвии
ЛЕЛЦ | |
| |
Домский собор, Рига | |
|
Основная информация | |
|---|---|
| Конфессия | лютеранство |
| Богословское направление | конфессиональное лютеранство, высокая церковь |
| Система управления | епископальная |
| Председатель | архиепископ Янис Ванагс |
| Дата основания | 1922 год |
| Центр | Рига, Латвия |
| Территория | Латвия |
| Ассоциации | ВЛФ, Сообщество Порвоо (наблюдатель) |
| Язык богослужения | латышский, русский |
| Численность | |
| Учебных заведений | 2 |
| Общин | 304 |
| Верующих | 580 000 |
| Сайт | www.lelb.lv/ |
Евангелическо-лютеранская церковь Латвии (латыш. Latvijas Evaņģēliski Luteriskā Baznīca, LELB) — лютеранская церковь Латвии.
Содержание
Вероучение
В основе исповедания Церкви лежит учение о том, что Иисус Христос есть истинный Сын Божий, Который Своей смертью на кресте искупил человечество от грехов. Затем Иисус воскрес, вознёсся на небеса, а затем через деяния Святого Духа была основана Христианская Церковь.
Книги Ветхого и Нового Завета считаются боговдохновенным Словом Божьим и обладают неревизируемым авторитетом.
Церковь признаёт три Символа Веры: Апостольский, Никейский и Афанасьевский. Помимо этого Церковь провозглашает верность евангелическим вероисповедальным текстам, входящим в Книгу Согласия[1].
Число сторонников
LELB одна из немногих лютеранских Церквей Европы, в которой наблюдается рост числа прихожан. Её членами в 2006 году себя считали около 580000 человек. С 2004 года по 2007 год Церковь увеличилась на 24500 человек новых членов[2].
История
Первая лютеранская община в Риге была создана уже в 1523 году. В 1530 году Николаусом Раммом на латышский язык были переведены отдельные части Библии. В 1539 году году Рига вошла в состав протестантских городов. Вплоть до XX века лютеранский клир Латвии состоял преимущественно из немцев, а в церковной жизни преобладал немецкий язык.
После образования Латвийского государства к лютеранству относились 194 латышских общин и 20 чисто немецкоязычных общины, которые объединились в единую лютеранскую церковь В 1922 год шведский архиепископ Натан Сёдерблюм рукоположил избранного синодом Карлиса Ирбе в архиепископы Евангелическо-лютеранской церкви Латвии, а для немецкого меньшинства был рукоположён отдельный епископ — Петер Гаральд Пёльхау. Епископ Евангелическо-лютеранская церкви получил право на использование кафедрального собора в Риге. В Латвийском Университете при поддержке руководства Латвийской Республики был создан богословский факультет, на котором уже к 1934 году были подготовлено более 100 пасторов[3].
В 1932 году был выбран новый архиепископ — Теодорc Гринбергc стал архиепископом Евангелическо-лютеранской церкви Латвии.
В 1944 году Гринбергс и около 60 % пасторов покинули страну. Руководить Церковью вновь начал Карлис Ирбе, однако вскоре он и многие другие пасторы были депортированы, в результате Церковь потеряла до 80 % своего клира. В 1954 году деятельность Церкви была вновь легализована, и новым архиепископом были избран Густав Турс. В 1967 году в Церкви было около 90 пасторов и около 400 000 человек считали себя её прихожанами, но церковная жизнь сводилась к проведению воскресных богослужений.
После получения Латвией независимости в 1989 году в Церкви произошла смена руководства — прежние деятели, обвинённые в сотрудничестве с Советскими властями, были отстранены от церковного управления, и выбран новый архиепископ Карлис Гайлитис. За последующие годы LELB стала одним из наиболее значимых институтов Латвийского государства [4].
Церковная организация
Высший орган — Синод (Sinode), исполнительный орган — Главное правление (Virsvalde), высшие органы приходов — приходские советы (draudzes padome), исполнительные органы приходов — приходские правления (draudzes valde).
Главой Церкви является архиепископ Рижский. С 2006 года Церковь организационно разделена на три епархии: Рижскую, Лиепайскую и Даугавпилсскую. В 2007 году в качестве глав епархий ординированы соответственно Павилис Бруверс и Эйнарс Алпе. Всего в LEBL около 300 приходов, 140 пасторов и 40 евангелистов[5]. Подготовка кадров осуществляется в «Академии Лютера» (семинарии Евангелическо-лютеранской церкви Латвии) и на теологическом факультете Латвийского университета. В Риге имеется русский приход святого Луки, возглавляемый пастором Александром Битте.
Список архиепископов Рижских
- Карлис Ирбе (1920 — 31 октября 1931);
- Теодорс Гринбергс (1932—1944);
- Густав Турс (1948—1968);
- Янис Матулис (1968—1985);
- Эрик Местерс (1986—1989);
- Карлис Гайлитис (апрель 1989 — 22 ноября 1992);
- Янис Ванагс (29 августа 1993 — настоящее время).
Взаимоотношения с государством
17 октября 2008 года сейм Латвии утвердил во втором чтении проект закона о ЛЕЛЦ. Закон определяет структуры деноминации, порядок осуществления ей экономической деятельности и структуру приходов[6].
Согласно этому закону государство оказывает Церкви помощь в реставрации строений, признанных памятниками архитектуры. Государство отказывается от вмешательства в догматические споры внутри Церкви, в том числе решения по каноническим вопросам нельзя будет оспорить в светских судах.
Государство гарантирует тайну исповеди. Пасторы и студенты-теологи освобождаются от несения воинской службы в мирное время, а в военное — от службы, сопряжённой с использованием оружия.
Консерватизм
Несмотря на членство в Всемирной Лютеранской Федерации, LELB отличается достаточно консервативным подходом к вопросам, которые последнее время стали актуальными среди лютеран. Подобный консервативный характер деноминации позволяет ей быть партнёром Миссурийского Синода — крупнейшей лютеранской консервативной деноминации[7].
Ординация женщин
Отношение к ординации женщин — один из показателей конфессионального характера LELB. При этом некоторое время назад рукоположение женщин имело место, однако в настоящее время полностью прекращено.
Первую ординацию женщин совершил в 1975 году архиепископ Янис Матулис (было рукоположено́ 6 женщин), что было воспринято негативно клиром Церкви. Преемник Матулиса Эрик Местерс был лично против таких ординаций, однако чёткой позиции по данному вопросы не было — женщин просто не рукополагали.
Новый постсоветский глава Церкви Карлис Гайлитис был решительным сторонником рукоположения женщин, и в течение нескольких лет его руководства несколько женщин получили пасторский сан. Это вызвало многочисленные протесты в церковной среде, в том числе некоторые консервативные общины объявили о возможности выхода из LELB в случае, если преемник Гайлитиса продолжит подобные ординации.
После избрания Яниса Ванагса архиепископом Рижским в 1992 году ординация женщин была прекращена. Необходимо заметить, что помимо самого Ваганса с подобных подходом были согласны 80 % церковного синода 1992 года. Те женщины, которые были ординированы раньше, сохраняют сан пастора, однако не могут быть приходскими священниками[8].
Отношение к гомосексуализму
В LELB не проводится «благословение однополых союзов» и не рукополагают пасторов-геев. Широкий резонанс получило лишение сана в 2002 году Мариса Сантса, пастора рижской церкви Христа, после того, как он в интервью радиостанции «Свободная Европа» открыто объявил о своей гомосексуальности и обвинил руководство Церкви в нетерпимом отношении к геям. Принявший участие в той же программе пастор Талис Редманис заметил, что резолюция LELB определяет гомосексуализм как грех, в результате Церковь запрещает открытым геям занимать любые церковные посты[9].
В результате представители нетрадиционной сексуальной ориентации в Латвии в настоящее время собираются для церковных служб в англиканской церкви[10].
Межконфессиональные связи
В июле 2009 года Янис Ванагс прокомментировал материалы в латвийских СМИ, которые сообщали о грядущем воссоединении Церкви Латвии и Римско-Католической Церкви. Епископ назвал эти сообщения абсурдными и гротескными, хотя и не стал отрицать полезность сотрудничества с католиками[11].
Напишите отзыв о статье "Евангелическо-лютеранская церковь Латвии"
Примечания
- ↑ [www.lelb.lv/en/?ct=believe What does the ELCL confess]
- ↑ ideaSpektrum 24. November 2007
- ↑ [www.lelb.lv/en/?ct=history History of the ELCL]
- ↑ Juris Rubenis, Die Wiedergeburt und Erneuerung in den europäischen Kirchen unserer Zeit. Ein Blick aus der Perspektive der Kirche Lettlands in [miami.uni-muenster.de/servlets/DerivateServlet/Derivate-542/BOKG3.pdf Beiträge zur ostdeutschen Kirchengeschichte 3 , 1999]
- ↑ [www.lelb.lv/en/?ct=organization Organization of the ELCL]
- ↑ [www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=23413 Сейм Латвии утвердил закон о Латвийской Евангелическо-лютеранской церкви]
- ↑ [web.archive.org/web/20041027081030/www.lcms.org/pages/internal.asp?NavID=6268 LCMS Partner Churches]
- ↑ [touchstonemag.com/archives/article.php?id=14-04-031-i Latvia Revived: Interview des Touchstone Magazine mit Erzbischof Jānis Vanags]
- ↑ [www.gay.ru/news/rainbow/2002/05/30.htm Пастор-гей лишен священнического сана]
- ↑ [www.gay.ru/news/rainbow/2006/04/11-7163.htm Скинхеды сорвали богослужение в рижской гей-церкви]
- ↑ [www.luther.ru/society/dialog/492-2009-07-22-18-07-58.html Архиепископ Янис Ванагс о перспективах взаимоотношения ЛЛЦ с Римом]
Ссылки
- [www.lelb.lv/ Официальная страница ]
| В Википедии есть портал «Лютеранство» |
См. также
Отрывок, характеризующий Евангелическо-лютеранская церковь Латвии
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
