Гонсалес, Ева

Ева Гонсалес
Ева Гонсалес Портрет кисти Эдуарда Мане
Дата рождения:	19 апреля 1849(1849-04-19)
Дата смерти:	5 мая 1883(1883-05-05) (34 года)

Ева Гонсалес (фр. Eva Gonzalès; 19 апреля 1849, Париж — 5 мая 1883, Париж) — французская художница-импрессионистка.

Биография

Ева Гонсалес родилась 19 апреля 1849 года в городе Париже. Выросла в музыкальной семье; её отец Эммануэль Гонсалес, испанец по происхождению, был писателем, а мать, родом из Бельгии, занималась музыкой. В салоне семьи бывали Теодор де Банвиль и директор газеты «Siècle» Филипп Журде.

В 1865 году в возрасте 16 лет Ева Гонсалес приступила к обучению графике и живописи в мастерской художника Шарля Шаплена, у которого обучались исключительно ученицы-женщины. В 1869 году она перешла в собственное ателье.

Благодаря Альфреду Стевенсу она познакомилась в 1869 году с Эдуардом Мане и стала его ученицей. К этому времени относится портрет Евы Гонсалес, написанный знаменитым художником, где она изображена сидя у мольберта с натюрмортом. В 1870 г. она участвовала в Парижском салоне со своей картиной «Горнист», которая получила положительную критику. В этой картине, как и во многих других работах этого периода, отчётливо прослеживается влияние Мане. Для раннего этапа творчества художницы характерно преобладание тёмных цветов палитры и резкая контрастность. «Горнист» считается ответом Гонсалес на картину Мане «Курильщик». В течение последующих лет Ева Гонсалес регулярно принимала участие в Парижском салоне.

Во время франко-прусской войны и Парижской коммуны Ева Гонсалес находилась в Дьепе, где посвятила себя пейзажной живописи. К 1872 года она сумела создать свой собственный стиль, и её полотна стали красочнее. Хотя Еву Гонсалес и относят к импрессионизму, она не принимала участие ни в одной из групповых выставок этих художников. Ева Гонсалес часто писала женские портреты, а также натюрморты и пейзажи. Творчество Евы Гонсалес было также оценено Захарией Астрюком и Эмилем Золя.

В 1879 году она сочеталась браком с другом Мане графиком Анри Жераром.

После рождения сына Ева Гонсалес умерла 5 мая 1883 года от эмболии.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Ева Гонсалес

Галерея

• Edouard Manet Eva Gonzales.jpg

  Портрет Гонсалес кисти Мане

• Eva Gonzales - Enfant de troupe.JPG

  Горнист. 1870. Вильнёв-сюр-Ло

• Eva Gonzalès - Morning Awakening.jpg

  Утреннее пробуждение. 1876. Кунстхалле. Бремен

• Eva Gonzalès - White Shoes.jpg

  Белые туфли. 1879-1880. Частная коллекция

Отрывок, характеризующий Гонсалес, Ева

Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.