Ионеско, Ева
Поделись знанием:
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
(перенаправлено с «Ева Ионеско»)
| Ева Ионеско | |
| Eva Ionesco | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
с 1976 |
Ева Ионеско (фр. Eva Ionesco; 18 июля 1965, Париж) — французская киноактриса и режиссёр.
Содержание
Биография
Её мать Ирина Ионеско, фотограф, имеет румынско-французское происхождение.
В возрасте 5 лет Ева стала любимой моделью своей матери. Ирина Ионеско делала эротические фотографии дочери, которые стали предметом дискуссий, как только они впервые появились в 1970-х. Ева также стала моделью для других фотографов, таких как Жак Бурбулон.
Ева — самая молодая модель, когда-либо появлявшаяся в Playboy обнажённой. Её фотографии, сделанные Жаком Бурбулоном, появились в итальянском издании журнала в октябре 1976, когда ей было 11 лет. В ноябре 1978 испанское издание Пентхаус опубликовало её фотографии.
Ева дебютировала в кино в возрасте одиннадцати лет в 1976 году, в фильме Романа Полански «Жилец». Дальше были эротические фильмы «Распутное детство» и «Спермула». В 2011 году сняла фильм о своем детстве «Моя маленькая принцесса / My Little Princess»
Фильмография
- Les déferlantes (2013, directed by Éléonore Faucher) - Lili
- Crime (2010, directed by Vincent Ostria) - Ella
- La famille Wolberg (2009, directed by Axelle Ropert) - Sarah, Joseph's Friend
- A l'est de moi (2008, directed by Bojena Horackova)
- J'ai rêvé sous l'eau (2008, directed by Hormoz) - Femme Sif
- Je vous hais petites filles (2008, directed by Yann Gonzalez) - Punk Idol
- Comédie sentimentale (2008, directed by Emily Barnett) - Marylin
- La promenade (2007, directed by Marina De Van) - The Prostitute #1
- La petite fille sous l'océan (2006, directed by Nathalie Giraud) - Anaïs
- Les Invisibles (2005, directed by Thierry Jousse) — Vanessa
- Écoute le temps (2005, directed by Alanté Alfandari)
- Quand je serai star (2004, directed by P. Mimouni) — Alice
- Qui perd gagne (2003,directed by Laurent Benegui) — la joueuse de Deauville
- L’Empreinte (2003, directed by D. Mathieu — Mahias) — Anna
- Cette femme-là (2003, directed by Guillaume Nicloux) — Mme Kopmans
- Je suis votre homme (2003, directed by Danièle Dubroux) — Hélène
- A Man, a Real One (Un homme, un vrai) (2003, directed by Arnaud & Jean-Marie Larrieu) — la productrice
- Eros thérapie (2002, directed by D. Dubroux) — Hélène
- Il est plus facile pour un chameau... (2002, directed by Valeria Bruni Tedeschi) — une femme au cinéma
- Un aller simple (2001, directed by L. Heynemann) — Clémentine
- Paris mon petit corps est bien las de ce grand monde (2000, directed by F. Prenant) — une amie d’Agathe/Agathe’s friend
- L’Oncle Paul (2000, directed by Gérard Vergez) — Colombe
- Adieu, plancher des vaches ! (1999, directed by Otar Iosseliani) — une prostituée
- La Patinoire (1999, directed by Jean-Philippe Toussaint) — Editeur
- Maison de famille (1999, directed by Serge Moati) — Sandra)
- Vive la république (1997, directed by Éric Rochant) — La femme de Victor/Victor’s wife
- La Petite maman (1997, directed by P. Martineau) — La prof de natation/swimming teacher
- Liberté chérie (1996, directed by J.-L. Gaget)
- Romaine (1996, directed by Agès Obadia) — Pastelle
- L'Appartement (1996, directed by Gilles Mimouni) — une femme à l’agence de voyages/Woman at Travel Agency
- Encore (1996, directed by Паскаль Боницер) — Olga
- Pullman paradis (1995, directed by Michèle Rosier) — Marie-Paule Daragnès
- X pour Xana (1994, directed by Dominic Gould)
- Montparnasse-Pondichéry (1993, directed by Yves Robert) — Colette
- Rupture(s) (1993, directed by Christine Citti) — Anna
- Grand bonheur (1993, directed by Hervé Le Roux) — Emma
- Comment font les gens ? (1992, directed by Pascale Bailly) — Emmanuelle
- La Sévillane (1992, directed by Jean-Philippe Toussaint)
- La Table d'émeraude (1992, directed by P. Bourgeade)
- Chant de guerre parisien (1991, directed by Laetitia Masson)
- Monsieur (1990, directed by Jean-Philippe Toussaint) — Mme Ponz-Romanov
- L'Orchestre rouge (1989, directed by Jacques Rouffio) — Margaret
- L’Amoureuse (1987, directed by Jacques Doillon) — Эльза
- Hôtel de France (1986, directed by Patrice Chéreau) — waitress
- Jeux d’artifices (1986, directed by Virginie Thévenet) — Ева
- Grenouilles (1985, directed by Adolfo Arrieta) — Кати
- Les Nanas (1984, directed by Annick Lanoë) — Miss France
- La Nuit porte-jarretelles (1984, directed by V. Thévenet)
- Meurtres à domicile (1981, directed by Marc Lobet) — Pauline
- L’Amant de poche (1978, directed by Bernard Queysanne) Martine
- Распутное детство (1977, directed by P. G. Murgia) — Сильвия
- Жилец — Беттина
- Спермула (1976, режиссёр Charles Matton)
Театральные работы
- La voix humaine авторЖана Кокто (режиссёр М. Мастор)
- At Nanterre-Amandier (director Patrice Chéreau) — 1986-88
- Penthésilée et la petite Catherine by Heinrich von Kleist (directed by Pierre Romans)
- Platonov by Anton Chekhov (directed by Patrice Chéreau)
- Le retour du désert by Bernard-Marie Kortès (directed by Patrice Chéreau)
- Le conte d’hiver by William Shakespeare (directed by Luc Bondy)
- Ecrit sur l’eau (directed by Niels Arestrup)
- Lola et toi et moi (directed by N. Schmidt)
Напишите отзыв о статье "Ионеско, Ева"
Ссылки
- Eva Ionesco (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.evaionesco.info «Petit à petit… on devient moins petit !» — Eva Ionesco]
- [www.childhoodinart.org/person.php?id=2 «Eva Ionesco фотографии Irina Ionesco»]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Ионеско, Ева
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
