Бутлар, Ева Маргарита фон
| Ева фон Бутлар | |
| нем. Eva Margaretha von Buttlar | |
| Имя при рождении: |
Ева Маргарита фон Бутлар |
|---|---|
Ева Маргарита фон Бутлар (нем. Eva Margaretha von Buttlar; 1670—1721) — основательница так называемого «филадельфийского религиозного общества».
Биография
Ева Маргарита фон Бутлар родилась 22 июня 1670 года в немецком городе Айзенах, в семье лютеран.
В 1687 году она вышла замуж за французского эмигранта Жана де Везиаса. После десяти лет светской жизни, она, увлеченная пиетистическим мистицизмом, оставила мужа и сгруппировала вокруг себя приверженцев, после чего, вместе с кандидатом богословия Винтером, молодым врачом Аппенфельдером, двумя девицами фон Каленберг и другими основала в Аллендорфе (в Гессене) религиозное «филадельфийское» общество[1].
В этом кружке она возвещала, что произошло новое воплощение Святой Троицы, в лице её самой, Винтера и Аппенфельдера, что все члены безусловно должны повиноваться велениям новой пророчицы[1].
в секте отвергался христианский брак и проповедовалось какое-то мистическое учение о духовно-плотском единении; предвещалось в будущем падение церкви, общность имуществ, близкое наступление царства небесного и т. д. В действительности в этом обществе проявился в самых разнообразных формах разврат, что навлекло на его членов преследование со стороны властей[1].
Изгнанное из Алендорфа, общество безуспешно пыталось поселиться в других местах; много его членов для виду приняло католичество[1].
Присужденное к большому штрафу, общество наконец распалось, и в Альтоне прекратило своё существование после смерти Евы фон Бутлар, которая незадолго до своей смерти объявила, что возвращается в лютеранство[1].
Ева Маргарита фон Бутлар умерла 27 апреля 1721 года в Альтоне.
Напишите отзыв о статье "Бутлар, Ева Маргарита фон"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Бутлар, Ева // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- E. F. Keller, «Die Buttlarische Rotte» (в «Zeitschrift für Historische Theologie», 1845);
- L. Christiany, «Eva von Buttlar» (Штутгарт, 1870).
Отрывок, характеризующий Бутлар, Ева Маргарита фон
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
