Мартон, Ева

Ева Мартон Éva Marton
Дата рождения	18 июня 1943(1943-06-18) (80 лет)
Годы активности	1968 — настоящее время
Страна	Венгрия Венгрия
Профессии	оперная певица
Певческий голос	сопрано

Е́ва Ма́ртон, урожд. Ева Генрих (венг. Marton Éva; 18 июня 1943 (по др. сведениям — в 1939 году), Будапешт) — венгерская оперная певица.

Жизнь и творчество

Е. Мартон училась пению у Эндре Рёслера и Енё Сипоса в будапештской Музыкальной академии Ференца Листа. Дебютировала в партии Кейт Пинкертон в «Мадам Баттерфляй» во время летнего фестиваля на острове Маргит. Официальный оперный дебют состоялся в 1968 году в Будапештской государственной опере партией Шемаханской царицы в опере «Золотой петушок». Позднее в Будапештской опере с большим успехом исполнила партию вавилонской царицы в опере Отторино Респиги «Семирамида».

В 1972—1977 годах певица работает в опере Франкфурта-на-Майне. Исключительно одарённая сопранистка, Е. Мартон с успехом гастролирует на лучших оперных сценах мира — в Париже, Лондоне, Берлине, Нью-Йорке, Милане, Вене, Мюнхене, Штутгарте, Буэнос-Айресе, Чикаго, Сан-Франциско, Цюрихе, Гамбурге и др. Выступает как с лирическим репертуаром (произведения Моцарта, Пуччини, У.Джордано), так и в драматических операх (Р.Вагнер, Р.Штраусс). Е. Мартон — многосторонняя певица. Её голос охватывает диапазон от бельканто и до высокого драматического сопрано. В 1977—1978 она пела на Вагнеровском фестивале в Байрёйте партию Венеры в Тангейзере. В 1986 году, во время постановки оперы «Тоска» в нью-йоркской Метрополитен-опера, Е. Мартон получила травму челюсти, однако продолжила выступление. В 1986 году Е. Мартон вместе с солисткой Донецкого национального академического театра оперы и балета им. А. Б. Соловьяненко Людмилой Шемчук пела в опере А. Понкъелли «Джоконда» в Венской государственной опере.

С 2005 года Е. Мартон — руководитель факультета пения в Музыкальной академии Ференца Листа, с 2006 она профессор пения там же.

Награды

• 1980 — Певица года, награждена в Милане «Серебряной розой»
• 1997 — премия Кошута; присвоено звание почётного члена Венской государственной оперы.

Партии в операх (избранное)

• Тоска (1980)
• Манон Леско (1978)
• Фиделио (1983)
• Андреа Шенье (1986)
• Лоэнгрин
• Семирамида (1990)
• Саломея (1990)
• Турандот.

Отрывок, характеризующий Мартон, Ева

Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.