Евгащино

Село Евгащино Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Омская областьОмская область Муниципальный район Большереченский Сельское поселение Евгащинское Координаты 56°24′55″ с. ш. 74°40′45″ в. д.56.41528° с. ш. 74.67917° в. д. / 56.41528; 74.67917    Основан 1650 Первое упоминание 1650 Прежние названия Изюк Изюкское Евгаштина Елгащина Еголщина Евгащинское Село с 1779 Высота центра 55 м Население 1686 человек (2010) Часовой пояс UTC+6 Телефонный код +7 38169 Почтовый индекс 646696 Автомобильный код 55 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=52203802001 52 203 802 001]

К:Населённые пункты, основанные в 1650 году

Евга́щино — село в Большереченском районе Омской области России. Административный центр Евгащинского сельского поселения.

География

Село Евгащино расположено на северо-востоке Большереченского района, на левом берегу Иртыша, высота над уровнем моря 55 м.

История

XVII век

Одно из старейших сёл Большереченского района. Было основано около 1650 года, как деревня Изюк (по местному названию располагавшегося рядом озера) на правом берегу Иртыша.

Часть населения села Изюкского могла являться потомками служилых крещёных татар, происходивших из местных тарских деревень, что давало им право поселиться рядом с татарскими Изюцкими юртами и пользоваться сообща с ясачными татарами рыболовным озером Изюк.

Предки основателей села Белобородовы, Тулиновы, Уразовы и Евгаштины — служили в Таре ещё в 1620-х годах. Основателем рода Евгащиных являлся служилый татарин Евгашта Икбокмасов, один из сыновей которого принял крещение.

В 1634—1635 годы в составе нижегородских и вологодских стрельцов в Тару прибыли предки Щегловых. В начале XVIII века преобладающими фамилиями в деревне были Евгащины и Щегловы, именно они первыми подали челобитные на владение землями у Изюкского озера: самое раннее челобитье стрельца Васьки Щеглова датировано 1662 годом.

XVIII век

Пройдошины и Резины поселились в Евгащино позднее, так как их выписи на землю были выданы в 1701 году, когда проходил «дозор» населённых пунктов Тарского округа и форм землевладения.

Вначале село располагалось на правом берегу Иртыша, у озера Изюк, что в переводе с татарского означает «калач». Озеро неширокое, в виде речки, имеет форму калача, одним своим концом соединяется с Иртышём. У этого озера и облюбовали себе место в далёком прошлом прибывшие сюда из России вольные переселенцы и несколько солдат, освободившихся от военной службы. Поселение назвали Изюк. Вокруг озера и рядом были хорошие луга, в озере много рыбы. Непаханой земли было мало, поэтому жителям пришлось осваивать землю на левом берегу Иртыша.

В 1701 году в селе проживали жители следующих фамилий: старообрядцы Белобородовы, Евгаштины, Зорины, Прондошины, Резины, Щегловы, Уразовы, а также православные Меркуловы, Тулининовы.

В первой половине 1720-х годов в Изюк поселяются навёрстанные казачьи дети братья Григорий и Дмитрий Кучюмовы.

Из Татмыцкой слободы приезжают братья Фёдор и Степан Калижниковы — внуки беломестного казака Алёшки Алексеева сына Калижникова, который происходил из семьи тарского стрельца.

Из стрелецкой семьи города Тары происходили и братья Мосеевы — Иван и Степан, которые переселились в Изюк из деревни Ананьиной Логиновского погоста, в этой деревне на момент переписи 1763 года проживал Иван Васильев сын Евгащин (1681 года рождения) со своей семьёй, состоящей из 14 человек. Однако к 1782 году они возвращаются в Евгащино.

Из самой Тары приехали Горшковы, Неклюдовы, Сибирцевы, Симаковых, которые происходили из семей служилых людей.

Фамилия Горшков первоначально являлась уличным прозвищем одной из семей Уразовых. В 1676 году в Таре в черкасской сотне служил Васька Уразов Горшок, его внук Михаил (1691 года рождения) по возрасту подходит на роль основателя рода Горшковых в деревне Евгащино, учитывая, что к моменту его переселения из Тары в Евгащино уже проживали Уразовы, на новом месте его могли называть по уличному прозвищу семьи.

В 1735 году через деревню проезжал немецкий учёный Г. Ф. Миллер Позже он описал здешнее место, описывая реки и озёра:

«… деревня Елгащина, на восточном берегу, в 10 верстах от Шуевой …».

</blockquote>

На 1747 год в селе проживали жители следующих фамилий: старообрядцы Белобородовы, Евгаштины, Зорины, Прондошины, Резины, Щегловы, Уразовы, Горшковы, Калижниковы, Мосеевы, а также православные Тулининовы, Кучюмовы, Неклюдовы, Сибирцовы, Симаковы.

На 1749 год деревня Евгаштина была приписана к Логиновскому погосту.

На 1763 год в селе проживали жители следующих фамилий: Белобородовы, Евгаштины, Зорины, Прондошины, Резины, Щегловы, Уразовы, Горшковы, Калижниковы, Мосеевы, а также православные Тулининовы, Кучюмовы, Неклюдовы, Сибирцовы.

В 1779 году в Изюке была построена первая церковь. Изюк получает статус села.

На 1787 год в селе проживали жители следующих фамилий: старообрядцы Белобородовы, Евгаштины, Зорины, Прондошины, Резины, Щегловы, Горшковы, Калижниковы, Мосеевы, Клеуновы, Шульгины, Щетинины, а также православные Марковы. В Изюкской насчитывалось 52 двора.

В 1795 году в Изюкской имелось 55 крестьянских дворов.

Каждую весну воды Иртыша выходили из берегов, заливали луга, пастбища и жилища, всё это послужило причиной для переезда в 1796 году на жительство на левый берег, ближе к пашням. Первыми переселились братья Евгащины. Кроме того, по левому берегу Иртыша проходил Московско-Сибирский тракт. Они перевезли на новое место свои постройки и положили начало новому поселению, названному их именем — Евгащино.

На 1796 год в Изюке насчитывался 41 двор.

На 1797 год имелось 32 двора.

XIX век

На 1801 год в селе проживали жители следующих фамилий: старообрядцы Евгаштины, Прондошины, Резины, Щегловы, Горшковы, Калижниковы, Мосеевы, Шульгины, Щетинины.

На 1819 год старообрядческая часть населения деревни придерживалась Поморского и Поповского сектантского течения.

«Богослужения произносят по-старому называют обряду. Собираются по праздникам и высокоторжественным дням в один простой дом. Часовен не имеют. Каждой для своей секты порознь».

На 1830 год в деревне Евгащино проживало всего 4 человека обоего пола старообрядцев-поповцев.

В 1847 году было построено новое здание церкви во имя святителя и чудотворца Николая.

В 1866 году открыто Евгащинское начальное народное сельское училище.

На 1868 год казённая деревня находилась при реке Иртыш. Имелась православная церковь, салотопенный завод, ярмарка.

В энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона за 1890—1907 годы, говорится о селе следующее:

«Евгащинское (Изюкское тоже) — село Тарского округа Тобольской губернии при реке Иртыше, в 60 верстах от окружного города. Дворов 486, жителей 3077, церковно-приходская школа; салотопенный завод, ежегодно ярмарка».

Через село проходил пароходный путь «Тобольск-Омск».

В 1892 году купец I гильдии Алексей Дмитриевич Калижников и его жена Ольга Николаевна на свои средства открыли новое здание начального народного сельского училища.

На 1893 год в селе имелся «Мыловаренный, салотопный и свечной завод» принадлежавший крестьянину П. В. Мельникову. Завод производил топление сала (1200 единиц) из сала сырца, свечи (200 единиц) из гарпиуса, мыло (400 единиц) из соды. Стоимость продукции: топлёное сало 4 рубля (общая стоимость 4800 рублей), свечи 4 рубля 40 копеек (общая стоимость 880 рублей), мыло 3 рубля 40 копеек (общая стоимость 1360 рублей). Для производства продукции за 1893 год было использовано 10 кубических саженей дров на сумму 30 рублей. На заводе трудилось 2 рабочих мужского пола. Средняя заработная плата одному взрослому работнику составляла 10 рублей в месяц.

Также в селе имелся «Салотопный завод» принадлежавший купчихе О. Н. Калижниковой. Завод производил обработку сала. Производительность фабрики составляла 7000 единиц. На фабрике находился в действии паровой котёл. Для производства продукции за 1893 год было использовано 20 кубических саженей дров на сумму 70 рублей. На заводе работало 5 взрослых работников мужского пола и один мастер. Средняя заработная плата одному взрослому работнику составляла 7 рублей в месяц.

На 1893 год имелось 9058 десятин земли в пользовании села (на 1 двор 72 десятины).

В конце XIX века Евгащино уже было самым богатым селом уезда после самого города Тары. Ни в одном селе уезда не было столько купцов I гильдии, как в Евгащино. В его развитии большую роль играли местные купцы Мельников, Дудиковы, Ярковы, Калижниковы и другие.

В 1897 году по переписи населения Российской Империи в селе проживало 956 человек. Из них 948 человек были православными, 8 человек старообрядцы. В этом же году был открыт первый на территории нынешнего района маслозавод по производству коровьего сливочного масла. Село стало центром маслоделия всего Тарского уезда.

XX век

В 1900 году была построена торговая лавка купца Павла Васильевича Мельникова. Она сохранилась сейчас и относится к памятникам истории и культуры Большереченского района. Главным фасадом она выходит на центральную площадь. Представляет собой одноэтажное кирпичное здание под двухскатной кровлей. Карниз здания по периметру опоясывает широкий фризовый пояс. Тимпан центрального фасада имеет завершение аэрообразной формы. В середине тимпана находится окно, а по краям — декорированные парапетные столбики. Дверь и окна здания имеют лучковые перемычки с декоративным украшением. Дом возведён на высоком фундаменте. В полуподвальном помещении располагается склад. Прилавки торгового зала предлагали покупателям широкий ассортимент товаров, среди них конфеты в металлических банках, домашняя утварь. Функция торговой точки была присуща этому зданию на протяжении всего XX века: 1917 год — магазин маслодельной артели, 1928 год — универмаг сельпо Евгащинского района, позже — магазин совхозного рапкоопа. С 2004 года здесь размещается магазин райпо. Дом зарегистрирован как памятник истории и культуры. В нём размещался штаб 51-й дивизии В. К. Блюхера.

На 1900 год село располагалось на левом крутом берегу судоходной реки Иртыш. На реке Иртыш была пароходная пристань. В селе находилось почтово-телеграфное отделение, которое обслуживало большую часть сёл и посёлков Тарского уезда и, впоследствии, сыграло большую роль в становлении и развитии села. Расстояние от уездного города Тары составляло 60 вёрст, от епархиального города Омска — 240 вёрст, а от местного благочинного — 35 вёрст.

В начале ХХ века возникло обозостроительное предприятие, на котором изготавливались сани и телеги на железном ходу, предназначенные для перевозки грузов на большие расстояния.

На 1903 год имелась церковь, министерская школа, почтово-телеграфное отделение, церковно-приходская школа, мыловарня, 2 салотопных завода, кожевенный завод, 4 торговые лавки, казённая винная лавка, пароходная пристань, 2 ярмарки (Прокопьевская 8 июля и Ивановская 12 ноября), торжок (по воскресеньем), почтовая станция, земская станция. Село находилось при реке Иртыш на почтовом тракте.

В 1904 году в селе было открыто «Евгащинское сельско-хозяйственное общество». Много внимания уделял селу главный агроном Тобольской губернии Н. Л. Скалозубов.

В. П. Семёнов-Тян-Шанский записал:

«… более крупным торговым селом является следующая станция по тракту, село Евгащино. Это центральный пункт торговли жировыми веществами и хлебом для всей южной части Тарского уезда. Общий оборот торгового села достигал солидной цифры 450000 рублей. Здесь бывала значительная Иоанна-Златоустовская ярмарка. Находился значительный салотопенный завод Калижниковых с оборотом свыше 60000 рублей. Здание завода было разделено на два отделения — топочное и сливочное. Сало и масло для перетопки закупали на окрестных ярмарках и сбывали в Казань, Москву, Одессу, Ростов. Салотопление производилось подёнщиками с платой по 40 копеек в день на своём содержании …».

С 1907—1910 годы в селе имелся склад земледельческих машин и орудий, принадлежавший датскому поданному Эйнеру Киппу. В 1910—1911 годы склад принадлежал американской торговой фирме «Осборн», специализировавшейся на производстве сельскохозяйственной техники. С 1911—1917 года склад принадлежал Евгащинскому сельскохозяйственному обществу.

Евгащинское масло считалось самым лучшим в уезде и продавалось по всей Европе. Часто евгащинское масло уже в Европе становилось предметом недобросовестных предпринимателей, которые выдавали разный фальсификат за евгащинское масло. Сюда ехали разные иностранцы с желанием быстро разбогатеть на масле. Среди них самые крупные датчане, как самые предприимчивые в этом деле, С. Х. Рандрупп, Э. Кипп, Х. А. Гормсен.

В 1908 году в селе появился первый электрический свет, от мельницы купца А. А. Калижникова.

На 1908 год в селе располагалось учреждение с государственной сберегательной кассой — Евгащинское почтово-телеграфное отделение.

Действительный статский советник потомственный дворянин Н. И. Давыдовский имел в селе свою контору конского завода по разведению лошадей. Конюшни находились при Петропавловском винокуренном заводе. В продаже на 1908 год имелись: 2 жеребца, 5 кобылиц. Сорт лошадей упряжной (рысаки).

В 1909 году основана нефтебаза «Керасиновые банки АО Волга», которое действует и сейчас.

21 июня 1909 года в селе проходила II однодневная выставка местного молочного скота

На 1910 год имелась церковь, 2 школы официальные, хлебо-запасный магазин, винная лавка, 4 торговые лавки, ветряная мельница, 2 маслодельни, маслобойня, 3 завода, 4 кузницы, пожарный сарай, 2 ярмарки, почтовая станция, земская станция.

В 1911 году в селе проходят бесплатные курсы по животноводству для крестьян.

На 1912 год в селе проживало 715 человек православных.

В 1912 году в бывшем здании купца К. С. Яркова на средства купцов Калижниковых было открыто Высшее техническое коммерческое училище, которое стало первым подобным заведением в Тарском уезде.

На 1914 год в большом торговом селе имелась пароходная пристань, которой заведовал агент И. Д. Мерзляков, церковь, почтово-телеграфное отделение, паровая мельница. Было развито хлебная торговля, в больших количествах производилось сливочное и перепускное масло.

В 1915 году в Евгащино Омским Комитетом РСДРП был направлен Семён Семёнович Кутьмин с целью создания демократических кружков и руководства демократическим движением в селе и округе. С этой целью он внедрился в местное общество в виде учителя местных учебных заведений.

В 1916 году Евгащинское почтово-телеграфное отделение было преобразовано в Евгащинскую почтово-телеграфную контору VI класса. Евгащинская контора стала второй в уезде после Тарской. Были организованы различные кредитные общества и союзы.

К 1917 году грамотность в селе составляла среди мужчин 5,2 % от общего числа жителей, а женщин — 3,2 %. В среднем на 900 дворов выписывалась одна газета и журнал, в основном их выписывали купцы, волостные писари и очень зажиточные крестьяне.

До 1917 года село входило в Тобольскую губернию Тарский уезд Логиновскую волость.

Во время Гражданской войны священник В. И. Багинский организовал в селе отделение партии кадетов. В отделение партии вошла часть купечества и крестьянства. В декабре он уже стал членом земской управы и стал вести борьбу с образовавшимся Советом крестьянских депутатов.

С 7 марта 1919 года по 25 мая 1925 года Евгащино являлось волостным центром Евгащинской волости Тарского уезда Омской губернии.

В конце лета 1919 года полки Красной Армии вели бои на территории Омской области. После занятия Усть-Ишима и Утьмы части 51-й дивизии, которой командовал В. К. Блюхер, двигались вдоль Иртыша на юг, занимая населённые пункты, одним из которых было село Евгащино.

В 1923 году был открыт Евгащинский медицинский пункт.

С 25 мая 1925 года по 17 июня 1929 года село Евгащино являлось районным центром Евгащинского района Тарского округа Сибирского края.

На 1926 год в селе имелся районный исполнительный комитет, сельский совет, библиотека, изба-читальня, школа, агрономический пункт, ветеринарный пункт, почтово-телеграфное отделение, ссудо-сберегательная касса, лавка общества потребителей, кожевенный завод, мельница, маслозавод.

С 4 июля 1937—15 октября 1953 годы село вновь становится районным центром Ежовского (Дзержинского со 2 сентября 1939 года) района Тарского округа Омской области.

В 1965 году в обвалах Иртыша у села Евгащино школьники нашли бивень мамонта весом свыше 100 кг, а летом 1970 года там же была найдена верхняя челюсть мамонта весом 60 кг, бивень мамонтёнка и верхняя часть черепа носорога. Все эти находки хранятся в Большереченском историко-этнографическом музее.

XXI век

На 2011 год в селе имелась Евгащинская средняя школа, детский сад, администрация сельского поселения, сельская администрация, СПК «Евгащинский», сельское потребительское общество «Изюк», Евгащинский комбинат строительных материалов, отделение Сбербанка, почтовое отделение, МУП «Евгащинское ЖКХ», крестьянское (фермерское) хозяйство «Колос».

История ярмарки

На 1868 год ярмарка действовала 6 октября.

На 1884 год действовала в селе Фоминская ярмарка проходившая с 6 по 10 октября.

На 1888 год в селе действовала Иоанна-Златоустовкая ярмарка с 13 по 16 ноября.

На 1890 год ярмарка имела право устанавливать цены на хлеб и на остальные предметы крестьянского хозяйства.

На 1899 год на Филипповскую ярмарку 14 ноября из ближайших селений доставлено 884 яловых кож, 450 пудов топлёного сала. Всё продано местным заводчикам: кожи по 4 рубля за штуку, сало по 2 рубля 20 копеек за пуд.

На 1903 год в селе помимо 2 ярмарок, действовал и еженедельный торжок по воскресеньям.

На 1907 год Евгащинская ярмарка отличалась значительным оживлением торговли. Оборот ярмарки составлял 440000 рублей.

В 1908 году на Ивановскую ярмарку 12 ноября было доставлено из окрестных селений лошадей 80 голов, мясных туш крупного рогатого скота 200 штук, свиных туш 30, кож крупного рогатого скота 1300 штук, овчин 2500 штук. Всё привезённое на ярмарку было распродано. Лошади по цене 35-40 рублей местным крестьянам. Мясные туши крупного рогатого скота от 2 рублей до 2 рублей 40 копеек за пуд, свинина 4 рубля за пуд отправлены в Омск. Кожи по цене 6-7 рублей за штуку были проданы частью на местный кожевенный завод, частью отправлены в Тару. Овчины от 1 рубля 20 копеек до 1 рубля 50 копеек за штуку проданы на овчинно-шубные заводы в село Шатровское Ялуторовского уезда Тобольской губернии.

На 1910 год действовала Ивановская ярмарка проходившая с 12 по 15 ноября, оборот которой составлял 34600 рублей. Прокопьевская ярмарка, проходившая с 8 по 10 июля, имела оборот 26000 рублей.

Население смежных деревень и волостей привозили на ярмарки скот, различные виды продукции полеводства и животноводства. С промышленными товарами приезжали купцы из Тары, Омска, Тюкалинска, Шадринска и других городов.

Образование

Евгащинское начальное народное сельское училище

В 1866 году открыто Евгащинское начальное народное училище. На содержание училища расходовалось 375 рублей. Рассчитано на 10 населённых пунктов, на 2106 человек (1052 м — 1054 ж).

В соответствии с законом от 22 апреля 1877 года на содержание училища из частных земских повинностей, учителям выделялось 200 рублей, законоучителю 60 рублей, на учебные пособия 50 рублей. На местное сельское общество возложена обязанность, нанимать учителей, выделять помещения для училища и учителей, производить ремонт, отопление, освещение помещений, нанимать училищную прислугу.

Учителем был священник отец Василий и его дочь Юлия Васильевна Парфёнова. Учеников было не много, всего 40 человек. Дети учились всего три года. Преподавали в школе закон Божий, письмо, арифметику, чтение.

На 1 января 1888 года обучалось 21 человек (18 м — 3 ж).

На 1892 год училось 23 человека. Окончил курс 1 человек мужского пола. Он же выдержал испытания и получил льготное по воинской повинности свидетельство. На содержание училища выделялось 310 рублей из земского сбора и 40 рублей от сельского общества.

На 1900 год обучалось 39 учащихся, размещалось в собственном здании, содержалась на средства попечителя Павла Васильевича Мельникова. Учитель школы получал 60 рублей в год из средств училищного Совета. Учительница — 150 рублей в год из средств попечителя школы.

В 1912 году обучалось около 75 человек (49 м — 26 ж).

Евгащинская одноклассная смешанная церковно-приходская школа

В этой школе обучение велось четыре года. В школе работали уже два учителя. Позднее в этом здании располагался детский сад. Это здание сохранилось. Сейчас это жилой дом.

Евгащинское высшее коммерческое училище

В нём обучалось около 75 детей (49 мальчиков и 26 девочек), это были дети купцов, зажиточных крестьян.

Сначала училище содержалось за счёт средств Ольги Николаевны Калижниковой, затем было передано на содержание государства.

В здании училища, также как и в министерской школе, было две классные комнаты и квартира для учителя.

Евгащинское высшетехническое коммерческое училище

Купец II гильдии К. С. Ярков К. С, переезжая на жительство в город Омск, передал обществу кредитных товариществ свой магазин под школу. Так в 1912 году на средства купчихи О. Н. Калижниковой организовано частное коммерческое училище.

Училище готовило будущих торговых дельцов, специалистов агротехнического направления.

Здесь обучались дети, окончившие три класса обычной школы, учились в 4, 5, 6 классах. Число учащихся в этом учебном заведении достигало 70 человек.

Училище в 1917 году возглавлял В. А. Макаров.

Школа после 1917 года

После Октябрьской революции все учебные заведения села были объединены в единую народную 4-х классную школу. Возглавил её Семён Семёнович Кутьмин. В школе работали четыре учителя.

Евгащинская средняя общеобразовательная школа была открыта в 1937 году. Школа является старейшей школой Большереченского района.

В школе обучаются 280 детей. Социальный состав обучающихся неоднородный: дети рабочих, служащих, интеллигенции, предпринимателей, безработных. Большая часть детей по социальному составу приходится на семьи работников сельского хозяйства.

Сегодня школа работает в две смены. В школе работают 38 учителей. Из них с высшей категорией 7 человек, с первой категорией 16 человек, со второй категорией 8 человек. Отличников народного просвещения 6 человек, один из них имеет звание «Заслуженный учитель РФ», один учитель награждён знаком «Почётный работник просвещения». Средний возраст членов педагогического коллектива 46 лет, 70 % учителей — выпускники сельской школы. Коллектив стабильный, сильный, творческий.

С 2004 года школа работает по новому БУПу. Реализуется федеральный компонент образования. Региональный компонент представлен предметами: в основной школе — ОБЖ, информатика; в средней школе — экология.

Школьный компонент образования распределяется на предметы по выбору, факультативы, индивидуальные занятия.

С 2004 года в школе функционирует «Программа развития общественно-активной школы».

Разработаны программы: «Талант» по работе с одарёнными детьми, «Гражданско-патриотическое воспитание», «Духовно-нравственное воспитание „Экология души“», «Горячее питание».

С 2009—2010 учебного года школа начала работать над новой методической темой «Использование новых информационно-коммуникационных и развивающих технологий в образовательном процессе».

Церковь

Церковь во имя Святителя и Чудотворца Николая (1779)

Первая церковь в Изюке была построена в 1779 году, деревянная.

Во время пожара в грозу, церковь сгорела до тла.

Церковь во имя Святителя и Чудотворца Николая (1847)

Вторая церковь была построена в 1847 году на средства прихожан, однопрестольная, деревянная на каменном фундаменте, прочная и вместительная, обшита тёсом и выкрашена белой краской. Средства на строительство внесли купцы I гильдии Калижников, Мельников, купцы Ярков, Десятов и другие прихожане. Церковь построена по плану и фасаду Преосвященным Владимиром.

Купец I гильдии А. Д. Калижников заказал медный колокол в 60 пудов с надписью «Купец Первой Гильдии А. Калижников».

Для строительства церкви было выбрано место в центре села. Церковь была хорошо видна из-за поворота реки со стороны Тары, а с другой со стороны Омска.

Церковь была окружена красивой оградой из кованого железа, укреплённой на каменных столбах. Эту ограду ковали местные кузнецы.

Ухожена была и территория церкви: высажены лиственницы, ели.

На территории церкви хоронили именитых людей села, священнослужителей, купцов. На могиле купца Калижникова, его жена Ольга Николаевна, поставила памятник в виде мраморной беседки с надписью внутри на восточной стороне беседки. Беседка была разрушена. Отдельные фрагменты можно сегодня увидеть в разных местах села.

Красивым было внутреннее убранство церкви. На потолке была роспись из библейских сюжетов. Первым священником был Василий Парфёнов.

На 1899 год часовен и молитвенных домов в приходе не было. К Евгащинскому приходу приписаны такие деревни, как: — Мешкова — в 11/2 верстах; — Колбыши — в 4 верстах; — Токатова (за рекой Иртыш) — в 7 верстах; — Красный Яр — в 8 верстах; — посёлок Михайловский — в 12 верстах; — Черниговская — в 14 верстах; — Новгородцево — в 15 верстах; — Илья-Карга — в 20 верстах; — Коршуново — в 20 верстах; — Неупокоево — в 20 верстах; — Егатова — в 24 верстах.

Дома для священника и псаломщика были деревянные с необходимыми служебными пристройками. Для диакона дома нет. Евгащинский приход имеет две церковно-приходские школы.

Всего население прихода мужского пола — 1580 душ, женского пола — 1642 души.

Всё население православное, за исключением самого незначительного числа уклонившихся в раскол в давнее время. По штату в приходе положено состоять священнику, диакону и псаломщику.

Причт церкви на 1899 год:

• Священник Парфёнов Василий Фёдорович — родился в 1863 году в селе Черновское Сергачского уезда Нижегородской губернии. Студент Нижегородской духовной Семинарии. Определён в настоящий приход 25 марта 1886 года. Награждён набедренником;

• Диакон Казаринов Иоанн Михайлович — родился в 1864 году. Сын священника. Из 1-го класса Омской учительской семинарии. В приходе состоит с 26 июня 1894 года.

На 1912 год причтового капитала имелось 16000 рублей, и заключался в 4 % государственной ренты, проценты получались 608 рублей.

К приходу церкви помимо села, были приписаны деревни: Мешкова, Красный Яр, Танатова, Илья Карга, Коршунова, Новгородцева, Михайловская, Преображенская, Неупокоева, Егатова, Черниговская, Колбыши.

Казённое жалование священнику полагалось 130 рублей, псаломщику 44 рубля в год, дьякону не полагалось. Кружечного братского дохода бывало до 600 рублей в год.

Для священника и псаломщика имелись деревянные дома с необходимыми надворными постройками. Кроме того, при церкви имелся деревянный и очень ветхий дом, предназначенный для помещения церковных сторожей.

Причт церкви на 1913 год:

• Псаломщик Молчанов Георгий Иванович — родился в 1882 году. Сын священника. Окончил Тобольскую духовную семинарию. С 29 сентября 1904 года псаломщик, с 22 сентября 1905 года служил в Евгащинской церкви;

• Священник Парфёнов Василий Фёдорович — родился в 1863 году в Нижегородской губернии. Сын кандидата. Окончил Нижегородскую духовную семинарию. С 25 марта 1886 года священник и с этого же времени служил в Евгащинской церкви. Имел камилавку. В семье жена и 7 детей.

Причт церкви до революции и во время Гражданской войны:

• Псаломщик Копустянский Пётр Карпович — родился в 1888 году. Сын священника Полтавской губернии. Окончил Полтавское духовное училище. С 20 мая 1908 года псаломщик и с этого же периода служил в Рогозинской церкви, поле чего был переведён в Евгащино;

• Священник Багинский Виталий Игнатьевич — родился в 1882 году в Житомирском уезде Волынской губернии. Из поляков. Сын псаломщика. Сан священника получил 20 августа 1903 года. Служил священником в сёлах Рогозино Седельниковской волости (с 1 октября 1908 года), а потом переведён в село Евгащино Евгащинской волости Тарского уезда. Окончил 3 класса Волынской духовной семинарии. При которой сдал экзамен по богословным предметам, за что получил свидетельство. Был женат. В семье было 5 детей. Учитель церковно-приходской школы. Член партии кадетов. Член земской управы. Во время гражданской войны организовал дружину самообороны. Был управляющий тарским «Союз-Банком». Активный участник гражданской войны против большевиков. Командир отряда. Награждён наперсным крестом, имел скуфью. Приговорён к высшей мере наказания. Расстрелян в 1927 году в городе Минусинске.

В начае 1930-х годов священником был Грибов Илья Иванович, уроженец Курской губернии. Впоследствии был арестован и отбывал наказание в концлагере в 50-70 км от села Евгащино. Полностью отбыл срок и вернулся в село домой. За отказ отречься от Бога и священнического сана был арестован вторично органами НКВД и расстрелян.

Церковь продолжала действовать до 1934 года. После чего была снесена.

До 1937 года священником был Немков Евгений Васильевич. Был расстрелян в Омске.

Приход Покрова Пресвятой Богородицы

В настоящее время службы в селе проводятся в приспособленном здании, находящимся на территории бывшей церкви. В этом доме жил церковный причт.

Здание маленькое находится в аварийном состоянии, поэтому прихожане пытаются решить вопрос о строительстве нового здания на историческом месте.

Сегодня настоятелем прихода является иерей Ерак Николай Фёдорович.

Памятники

• Братская могила борцов за власть советов, расстрелянных белогвардейцами в сентябре 1919 года, мемориал установлен в 1967 году, ул. Партизанская, памятник, связанный с именами борцов за Советскую власть, погибших в годы гражданской войны. Категория охраны — местная, решение Омского облисполкома № 239/10 от 26. 06. 1980 года. Состояние мемориала среднее, видно, что за памятником следят: заделаны трещины, произведена побелка памятника, покрашена звезда на вершине пирамиды, лепная гирлянда на постаменте, обновлены буквы текста, производится частичная вырезка кустарника вокруг памятника, скашивается трава

• Дом купца А. Д. Калижникова конец XIX века, в котором размещался штаб 51-й дивизии В. К. Блюхера в ноябре 1919 года, принимавшей участие в освобождении Сибири от белогвардейцев, ул. Ленина, 15, памятник, связанный с событиями гражданской войны на территории Омской области; памятник гражданской общественной архитектуры, характерный образец рядового купеческого дома начала ХХ века (паспорт на здание, как памятник архитектуры, отсутствует), категория охраны — местная, решение Омского облисполкома № 239/10 от 26. 06. 1980 года. Состояние среднее, произведена побелка по кирпичу стен фасада, в здании расположены Евгащинская администрация и участковый пункт милиции

• Магазин купца Яркова конец XIX — начало XX веков, ул. Партизанская / ул. Советская. Редкий для Омской области образец скромной каменной купеческой торговой постройки начала ХХ века. Категория охраны — местная, решение Омского облисполкома № 239/10 от 26. 06. 1980 года, постановление Главы администрации № 421-п от 29. 08. 1996 года. Состояние плохое, кирпичное, прямоугольное в плане одноэтажное здание с полуподвалом, стену главного фасада завершает сложный аттик с окном в центре, побелка по кирпичу, угловые лопатки, фризовый пояс, металлические ставни и двери, декоративные элементы аттика окрашены в голубой цвет, в настоящий момент здание не используется и постепенно разрушается (Паспорт на здание отсутствует).

• Археологический памятник «Евгащино II» — древнее городище начала I тысячелетия до н. э. — VII—VI века н.э.

Население

Год Всего Мужчины Женщины 1868 439 213 226 1893 430 157 271 1897 956 481 475 1903 859 438 421 1909 1214 618 596 1912 715 правос лавные 1926 1303 618 685 2006 400

Инфраструктура

В селе имеются Евгащинская средняя школа, отделение Сбербанка, почтовое отделение, участковая больница. Работает комбинат стройматериалов. Есть в селе паромная переправа через Иртыш. Неподалёку от Евгащина на высоком берегу Иртыша построена Покровская церковь.

Улицы села Евгащино: Гагарина, Зенкова, Комсомольская, Кутьмина, Ленина, Максима Горького, Октябрьская, Партизанская, Первомайская, Профильная, Пушкина, Радищева, Садовая, Советская,

Переулки: Базарный, Маслозаводский, Почтовый, Школьный.

Литература

• Вся Сибирь — справочная книга по всем отраслям культурной и торгово-промышленной жизни Сибири. В. Вольский. Санкт-Петербург. 1908
• Обский бассейн: Иртыш-Обь. Товарищество Западно-Сибирского пароходства и торговли. Санкт-Петербург. 1914
• Омская епархия: опыт географического и историко-статистического описания городов, сёл, станиц и посёлков, входящих в состав Омской епархии (с приложением 24 рисунка и карты). Составил священник К. Ф. Сукальский; Типография А. К. Демидова. Омск. 1900
• Памятники истории и культуры Большереченского района. Под ред. В. Ю. Багринцева. Большеречье. 2005
• Справочная книга Омской Епархии. Составил Иоан Голошубин по поручению VII Епархиального Съезда. Типография «Иртыш». Омск. 1914

Ссылки

• [maps.vlasenko.net/?lat=56.41&lon=74.68&addmap2=smtm500&s=&addmap1=smtm200 Евгащино на картах]
• [russia-atlas.ru/karta/evgashchino_3.htm Евгащино на карте автомобильных дорог РФ]
• [portfolio.1september.ru/work.php?id=592385 Эколого-краеведческий путеводитель по селу Евгащино]
• [evgsosh.blogspot.com/ Новостной блог Евгащинской школы]
• [bol.omskedu.ru/info/Evgasinskaa_srednaa_obseobrazovatelnaa_skola.html Евгащинская школа на сайте Комитета по образованию администрации Большереченского муницыпального района]
• [www.rg.ru/2011/11/24/reg-sibfo/poyar-anons.html Пожар унёс жизни четырёх человек в селе Евгащино]
• [kerki-desant.ucoz.ru/index/0-10 Герой Советского Союза Лукашов Николай Николаевич и Евгащино]
• [www.lib.okno.ru/info/bolscherech.htm Евгащинская библиотека]

См. также

• Евгащинская волость
• Евгащинский район
• Евгащинское сельское поселение

Отрывок, характеризующий Евгащино

– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.