Стычкин, Евгений Алексеевич
Поделись знанием:
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.
– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
(перенаправлено с «Евгений Стычкин»)
| Евгений Стычкин | |
 Евгений Стычкин на премьере фильма «Обитаемый остров: СХВАТКА» | |
| Имя при рождении: |
Евгений Алексеевич Стычкин |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Профессия: | |
Евге́ний Алексе́евич Сты́чкин (род. 10 июня 1974, Москва) — российский актёр театра и кино.
Содержание
- 1 Биография
- 2 Семья
- 3 Признание и награды
- 4 Творчество
- 4.1 Роли в театре
- 4.1.1 Московский театр «Школа современной пьесы»
- 4.1.2 Московский театральный центр «Вишнёвый сад»
- 4.1.3 Театр Луны
- 4.1.4 Театр эстрады
- 4.1.5 Театральная компания Сергея Виноградова
- 4.1.6 Театр имени Моссовета
- 4.1.7 Государственный академический театр им. Е. Вахтангова
- 4.1.8 Комический театр Квартет И
- 4.1.9 Другой театр
- 4.1.10 Театральная компания «Свободная сцена»
- 4.1.11 Пресса
- 4.2 Роли в кино
- 4.3 Озвучивание
- 4.4 Реклама
- 4.5 ТВ
- 4.1 Роли в театре
- 5 Примечания
- 6 Ссылки
Биография
Евгений Стычкин родился 10 июня 1974 года в Москве. Окончил английскую спецшколу № 30 (№ 1276). Учился во ВГИКе (курс А. Б. Джигарханяна, А. Л. Филозова). С 1994 года артист театра клоунады Терезы Дуровой.
С 1995 года актёр Театра Луны. Играл в спектаклях «Предложение» (Школа современной пьесы, реж. И. Райхельгауз), «Страх и отчаяние Третьего Рейха» (Театр «Вишнёвый сад», реж. А. Вилькин), «Машенька» (Театральная компания Сергея Виноградова, реж. С. Виноградов), «Чарли Ча» (Театр Луны, реж, С. Проханов, премия «Чайка» в номинации «Прорыв-2000» за главную роль), «Фауст» (Театр Луны, реж. Ф. Гойфман) и других.
На данный момент сотрудничает с театральной компанией С.Виноградова, Театром им. Моссовета, Театром «Школа современной пьесы», театром имени Евг. Вахтангова.
Семья
- Отец — переводчик-синхронист Алексей Стычкин. Мать — бывшая солистка Большого театра Ксения Рябинкина. Тётка — балерина Елена Рябинкина.
- Крёстным был актёр Анатолий Ромашин.
- Был[1] женат на пианистке Екатерине Сканави; отец четверых детей (сыновья — Алексей ,Лев), дочь Александра, внебрачная дочь— Соня (1995)Тёща — кинокритик Нина Зархи.
- Нынешняя жена — актриса Ольга Сутулова.
Признание и награды
- Лауреат премии «Чайка» в номинации «Прорыв»—2000 за роль Чаплина в спектакле «Чарли Ча» (2000)
- Приз за лучшую мужскую роль на КФ «Виват, кино России!» в Санкт-Петербурге (2002, фильм «Апрель»)
- Лауреат премии «Beauty Cinema Awards» в номинации «Тор-характер» (2010)[2]
Творчество
Роли в театре
Московский театр «Школа современной пьесы»
- 1995 — Иван Васильевич Ломов — «А чой-то ты во фраке?», мюзикл Д. Сухарева, C. Никитина по пьесе «Предложение» А. П. Чехова. Реж. И. Райхельгауз[3]
Московский театральный центр «Вишнёвый сад»
- 1995 — Гитлер — «Страх и отчаяние Третьего Рейха», [lib.ru/INPROZ/BREHT/breht2_3.txt по пьесе] Б.Брехта. Реж. А. Вилькин
Театр Луны
- 1996 — «Фанта-Инфанта», по пьесе С.Проханова. Режиссёр: Сергей Проханов — Блекстар[4]
- 1998 — «Таис Сияющая», по пьесе Сергея Проханова. Режиссёр: Сергей Проханов — Мелий
- 2000 — «Чарли Ча», по пьесе Сергея Проханова. Режиссёр: Сергей Проханов — Чаплин / премия «Чайка»
- 2000 — «Фауст» В. Койфмана, Т.Лина. Режиссёр: Владимир Койфман[5]
Театр эстрады
- 2003 — «Резиновый принц» по роману «Фаллоимитатор» Олега Богаева. Режиссёр: Нина Чусова
Театральная компания Сергея Виноградова
- 2003 — «Машенька» Владимира Набокова. Режиссёр: Сергей Виноградов — Ганин
Театр имени Моссовета
- 2003 — «Король Лир» Шекспира. Режиссёр: Павел Хомский — Шут[6]
Государственный академический театр им. Е. Вахтангова
- 2005 — «Дон Жуан и Сганарель» Мольера. Режиссёр: Владимир Мирзоев — Сганарель[7][8]
Комический театр Квартет И
- 2005 — «ПроЯвления любви» Ксении Драгунской. Режиссёр: Ольга Субботина — Лёша[9]
Другой театр
- 2010 — [www.dteatr.ru/spect_11.html «Ближе»] по мотивам пьесы Патрика Марбера. Режиссёр: Владимир Агеев[10]
- [www.dteatr.ru/spect_3.html «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»] по пьесе Тома Стоппарда
- [www.dteatr.ru/spect_1.html «Проявления любви»] по пьесе Ксении Драгунской при участии Ольги Субботиной
Театральная компания «Свободная сцена»
- «Старший сын» — Сильва, по пьесе Александра Вампилова, режиссёр Павел Сафонов.
Пресса
- Критик Алиса Никольская, «Культура», 2000:
«Роль великого „Ча“ досталась Е.Стычкину. И эта работа, наверное, — самое серьёзное из того, что на сегодняшний день сыграно молодым актёром. Стычкин не стремится создать образ реального Чаплина — он придумывает своего собственного. Даже портретный грим здесь — некий опознавательный знак, а не попытка достоверного облика Чарли. Чаплин Стычкина молод, горяч, непоседлив, обаятелен — и вместе с тем трагичен. Он торопится жить, словно зная, что смерть дышит ему в затылок, и старается испытать и познать как можно больше. Но жизнь оказывается хитрее, и радости Чарли всё чаще превращаются в печали, всеобщее восхищение его талантом оборачивается насмешкой, а на первый план выходит его бесконечное одиночество. Старая, как мир, истина „Ты нужен всем, пока ты благополучен“ становится своего рода приговором для гениального человека, потерявшего почву под ногами. Стычкину удалось прочувствовать актёрскую специфику немого кино: он мастерски передаёт переживания своего Чарли лишь глазами, жестом, позой. Глядя на пантомимические эпизоды в спектакле (а их довольно много, и они порой даже ярче и выразительнее разговорных), думаешь: этому артисту — хоть сейчас в немое кино»[11].
Роли в кино
- 1993 — Пчёлка — Андрей-«Малыш»
- 1993 — Трам-тарарам, или Бухты-барахты — Санька
- 1994 — Хаги-Траггер — Костик
- 1997 — Графиня де Монсоро — Орвиль
- 1997 — Любить по-русски 2 — следователь, допрашивающий Курлыгина
- 1998 — Ретро втроём — помощник Кости по установке антенн
- 1998 — День полнолуния — Александр Сергеевич Пушкин
- 2001 — Самозванцы — Митя Панин
- 2001 — Обнажённая натура — Арнольд
- 2002 — Апрель — Пётр Апрель
- 2002 — Брак по расчёту
- 2002 — Невозможные зелёные глаза — Александр Литвинов
- 2003 — А поутру они проснулись — очкарик
- 2003 — Ангел на дорогах
- 2003 — Антикиллер 2: Антитеррор — боец спецназа
- 2003 — Ищу невесту без приданого
- 2004 — Даже не думай 2: Тень независимости — Плакса Раймик
- 2004 — Слова и музыка — молодой рок-певец, друг Жени
- 2004 — Холостяки — Толя Тетерин
- 2004 — Медная бабушка — Лев Пушкин
- 2005 — Греческие каникулы — Павел
- 2005 — От 180 и выше — Костик
- 2005 — Парижская любовь Кости Гуманкова — Друг Народов
- 2005 — Случайный взгляд
- 2005 — Счастье ты моё — Николай II
- 2006 — Бесы — Верховенский
- 2006 — День денег — Парфён
- 2006 — В круге первом — Прянчиков
- 2006 — Золотой телёнок — Полыхаев
- 2006 — Бункер, или учёные под землёй — Логов
- 2006 — Флэш.ка — Игорь
- 2006 — Пушкин. Последняя дуэль — Михаил Лермонтов
- 2006 — Король Лир — шут
- 2007 — Любовь-морковь — Карло
- 2007 — Ленинград — Капица
- 2007 — Ночные сёстры — Татарин
- 2007 — Один в Новогоднюю ночь — Шурик
- 2007 — День выборов — певец из квартета «Стоматологи»
- 2008 — Господа офицеры: Спасти императора — Владислав Красовский, главарь банды
- 2008 — Самый лучший вечер — Олег Петрович Кошкин
- 2008 — Таинственный остров — Максим
- 2009 — Кошечка (новелла «Кошечка или от Автора») — писатель Павлик
- 2009 — Палата № 6 — Хоботов
- 2009 — Случайная запись — журналист Игорь Михайлович Никитин
- 2009 — Ясновидящая — Игнат
- 2009 — Не надо печалиться — Женя Тюха
- 2010 — Утомлённые солнцем 2: Предстояние — старлей-сапёр
- 2010 — Про любоff — Костя
- 2011 — СОС любовь! Контракт на миллион долларов / S.O.S Love! The Million Dollar Contract — Максим
- 2011 — Счастливы вместе — доктор Андрей Николаевич
- 2012 — Белая гвардия — подпоручик Фёдор Степанов (Карась)
- 2012 — Бог любит чёрную икру — Иван
- 2012 — Самоубийцы — Анатолий
- 2012 — Поединки — Владимир Борисович Барковский
- 2012 — Соловей-Разбойник — Дебет
- 2012 — Золото Глории — Андрей
- 2012 — Восьмидесятые — сотрудник КГБ Андрей Андреевич Никифоров
- 2013 — Диалоги
- 2013 — Саранча — Пацыфик
- 2013 — Параллельные миры
- 2014 — Чернобыль: Зона отчуждения — капитан КГБ Костенко
- 2014 — Игра. Реванш — Сергей Андреевич Грачёв, председатель правления компании "Nord Oil Stream"
- 2014 — Питер-Москва — Дмитрий Новодворцев
- 2015 — Фарца — Максим Алексеевич Понтонов (Понт), фотограф
- 2015 — Измены — Юра, муж Даши, бизнесмен
- 2016 — Максимальный удар — Андрей Дуров
- 2016 — Пятница — Илья
- 2016 — Охота на дьявола — Глеб Иванович Бокий
- 2016 — Спящие — Павел Воронов
- 2017 — За гранью — Тони
Озвучивание
- 2006 — Победитель — бейсбольный мяч Скрю
- 2007 — Ноев ковчег — принц Сиро
- 2009 — Битва за планету Терра — Джим
- 2009 — Русская версия фильма П.Гринуэя «Чемоданы Тульса Люпера» — Тульс Люпер
- 2009 — День рождения Алисы — профессор Р-р-р
- 2009 — Миссия Дарвина
- 2009 — Папе снова 17 — Майк О’Доннелл
- 2010 — Дориан Грей — Дориан Грей
- 2013 — Побег с планеты Земля — Гери Супернова
- 2015 — Крепость: Щитом и мечом — король Сигизмунд Третий
Реклама
В 1997 году снялся в рекламе чистящего средства Comet. Снимался в рекламе батончика Nuts. В 2016 году снялся в рекламе МегаФон.
ТВ
В 1994 году вёл на канале РТР передачу-телевикторину «Соник-суперёжик» про игры с приставки Sega.
Был ведущим передачи «Пойми меня» в 1999 году.
Вёл программу «Мультазбука» на ОРТ с 1999 по 2002 под псевдонимом Тимофей Мультяхин.
Был ведущим передачи «Алло, гараж!», которая вышла на Украине в 2006 году.
В 2011 г. в цикле фильмов "Поединки" Первого Канала при содействии СВР с серии "Поединки. Похищение бомбы" исполнил роль легендарного советского разведчика Владимира Барковского.
Напишите отзыв о статье "Стычкин, Евгений Алексеевич"
Примечания
- ↑ [tv.akado.ru/publications/2009-06-05_16_20_50.html Евгений Стычкин разводится и женится вновь] [www.eurosmi.ru/mat_evgeniya_stychkina_rasskazala_o_ego_razvode.html Мать Евгения Стычкина рассказала о его разводе]
- ↑ [www.eurosmi.ru/shukshina_v_chetvertyiy_raz_vyiydet_zamuj.html В Москве состоялась церемония вручения премии Baeuty Cinema Awards]
- ↑ [www.neglinka29.ru/dir/12 «А чой-то ты во фраке?»]
- ↑ [www.theatre.ru/luna/fanta.html «Фанта-Инфанта»]
- ↑ [www.theatre.ru/luna/faust.html «Фауст»]
- ↑ [www.smotr.ru/2002/2002_mos_lir.htm Король Лир. Театр им. Моссовета. Пресса о спектакле]
- ↑ [www.smotr.ru/2004/2004_vaht_juan.htm Дон Жуан и Сганарель. Театр им. Вахтангова. Пресса о спектакле]
- ↑ [www.vakhtangov.ru/performance/don_juan/ «Дон Жуан и Сганарель» на сайте театра Вахтангова]
- ↑ [www.smotr.ru/2004/2004_proyavlenia.htm ПроЯвления любви. Пресса о спектакле]
- ↑ thebestphotos.ru/archives/4096 Спектакль «Ближе»
- ↑ Никольская А. [web.archive.org/web/20120103230327/www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=138&crubric_id=100422&rubric_id=206&pub_id=388557 Жизнь ему к лицу: «Чарли Ча», Московский театр Луны.] // «Культура». 2000. 5—11 октября. № 38(7246).
Ссылки
- [stychkin.com/ Официальный сайт Евгения Стычкина]
- [stichkin.narod.ru/ Неофициальный сайт Евгения Стычкина]
- [www.kino-teatr.ru/kino/acter/m/ros/4165/works/ Фильмография на www.kino-teatr.ru]
- [www.rusactors.ru/s/stychkin/ Евгений Стычкин на www.rusactors.ru]
- [www.nashfilm.ru/kinostars/2624.html Евгений Стычкин: «Я абсолютный консерватор»] [: интервью Т.Цацанашвили ]
- [kino-teatr.ua/ru/main/news_article/article_id/1518.phtml Евгений Стычкин о съёмках фильма «Таинственный остров»]
- [thebestphotos.ru/archives/4096 Евгений Стычкин о своей игре в спектакле «Ближе»]
- [www.sexandthecity.ru/magazine/stars/200712/525aeccc.html Евгений Стычкин раскуривает трубку «отца народов»]
Отрывок, характеризующий Стычкин, Евгений Алексеевич
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.
– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
