Цымбал, Евгений Васильевич

Евгений Васильевич Цымбал
июнь 2011 года
Дата рождения:	5 сентября 1949(1949-09-05) (74 года)
Место рождения:	Ейск, Краснодарский край, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Профессия:	кинорежиссёр сценарист историк
Карьера:	1981 — настоящее время
Направление:	остросоциальное, психологическое, историческое кино, документалистика
Награды:	BAFTA, Ника (2002, 2006,2015)

Евгений Васильевич Цымбал (род. 5 сентября 1949, Ейск) — советский и российский актёр, кинорежиссёр, сценарист и монтажёр. Обладатель Национальной кинематографической премии «Ника» (2002, 2006 и 2015), премии Британской Академии Кино и Телевидения (BAFTA).

Биография

Евгений Цымбал родом из Краснодарского края, из города Ейск. С детства любил кино. В 1971 году окончил исторический факультет Ростовского государственного университета. Затем три года проработал там же социологом. В 1974 году должен был защищать диссертацию. Отказался доносить на соседа-англичанина, в результате Евгению пришлось покинуть университет.

Перебрался в Москву, по случаю оказался на «Мосфильме», где работал старшим администратором, ассистентом режиссёра, вторым режиссёром. В частности, Евгению Цымбалу довелось поработать ассистентом у Андрея Тарковского на съемках фильма «Сталкер».

В 1981 году состоялся дебют Евгения Цымбала на экране: Никита Михалков дал небольшую роль в фильме «Родня».

В 1984 году Евгений Цымбал учится на Высших курсах сценаристов и режиссёров, режиссёрское отделение, мастерская Эльдара Рязанова. В том же году мэтр предоставляет ему ещё одну возможность проявить свои актёрские качества: в фильме «Жестокий романс», роль снова небольшая. В дальнейшем Евгений Цымбал появился в эпизодических ролях ещё в нескольких известных картинах — «Забытая мелодия для флейты», «Повесть непогашенной луны» и «Сибирский цирюльник» — однако актёрская работа так и не стала его призванием.

С 1988 года Евгений Цымбал выступает уже самостоятельно в качестве режиссёра-постановщика «Мосфильма». В этом же году, в ноябре, Цымбал дебютирует со среднеметражным фильмом «Защитник Седов» по повести Ильи Зверева, сразу получив международное признание. На международном кинофестивале в Мангейме картина получает специальный приз жюри и Премию FIPRESCI, а затем еще множество наград на других фестивалях, а также награду Британской академии кино и телевидения как лучший короткометражный фильм года.

В 1989 году Евгений Цымбал стажировался в США, в Санданс-Институте (Киношкола Роберта Редфорда). Затем поставил свой второй и на сегодняшний день последний игровой фильм «Повесть непогашенной луны» (по книге Бориса Пильняка), также удостоенный ряда престижных кинонаград. Вскоре последовал распад Советского Союза и всей системы кинопроизводства. Евгений Цымбал принял непростое решение уйти в документалистику:

Проекты, которые я предлагал позже — например, «Призрак Александра Вольфа» по Г. Газданову, «Первое второе пришествие» по А. Слаповскому, «Глухая пора листопада» по Ю. Давыдову, «Двойники» по моему собственному сценарию и некоторые другие, — не встретили интереса продюсеров и Госкино. Я хочу снимать фильмы об умных, интеллигентных людях, о трагическом столкновении человека с историей, о нравственных проблемах и сложных чувствах… Сегодня востребовано кино суетливое, полубандитское, хамское. Я ненавижу все это и ни в чем подобном участвовать не хочу. Поэтому и ушел в документалистику. В документальном кино пытаюсь делать то, что не удается в игровом, и, надеюсь, это интересно не только мне.

В 1994 году стажировался и преподавал в Скандинавском институте Бископс-Арнё (Швеция). Как режиссёр-документалист Евгений Цымбал снял фильмы о Дзиге Вертове (Дзига и его братья, 2002, «Ника» за лучший неигровой фильм), Андрее Тарковском, Александре Кайдановском (Сны сталкера, 1998) и ряд других картин.

Член правления Российского Общества Правообладателей в аудиовизуальной сфере (РОПАС).

Также работает на телевидении. Автор ряда статей и исследований по вопросам истории, истории кино и литературы.

В марте 2014 г. подписал письмо «Мы с Вами!» КиноСоюза в поддержку Украины.

Избранная фильмография

Актёрские работы

1. 1998 — Сибирский цирюльник — эпизод
2. 1987 — Забытая мелодия для флейты — эпизод (нет в титрах)
3. 1984 — Жестокий романс — Егор, матрос
4. 1981 — Родня — эпизод

Режиссёрские работы

Художественные фильмы

1. 1990 — Повесть непогашенной луны
2. 1988 — Защитник Седов, премия BAFTA
3. 1983 — Реквием по филею

Документальные фильмы

1. 2015 — Валентина Кропивницкая: В поисках потерянного рая (документальный, Премия «Ника») — [youtube.com/watch?v=g00Amumum0M ВИДЕО] на YouTube, 51 мин.
2. 2013 — Юргис Балтрушайтис - последний рыцарь серебряного века (документальный, Специальный приз МКФ «Сталкер», Специальный приз Золотой Феникс, КФ «Литература и кино», Гатчина)
3. 2011 — Тетрадь из сожжённого гетто (документальный)
4. 2009 — Владислав Микоша: Остановивший время (документальный)
5. 2006 — Красный Сион (документальный)
6. 2005 — Зощенко и Олеша: двойной портрет в интерьере эпохи (документальный, премия «Ника»)
7. 2002 — Дзига и его братья (документальный, премия «Ника»)
8. 1999 — Обыкновенный большевизм (документальный)
9. 1997 — Чтобы помнили... (документальный)

Сценарные работы

1. 2011 — Тетрадь из сожжённого гетто (документальный)

Монтажёрские работы

1. 2015 — Валентина Кропивницкая: В поисках потерянного рая (документальный)
2. 2011 — Тетрадь из сожжённого гетто (документальный)
3. 2002 — Дзига и его братья (документальный, премия «Ника»)
4. 1999 — Обыкновенный большевизм (документальный)

Ссылки

• [www.livekuban.ru/node/46435 Цымбал Евгений] на портале Живая Кубань.
• [kinote.info/articles/2399-evgeniy-tsymbal-fakticheski-stalker-byl-goszakazom Евгений Цымбал: «Фактически „Сталкер“ был госзаказом»]
• [tarkovskiy.su/audio/Mayboroda.html "Рерберг и Тарковский. Обратная сторона «Сталкера»]
• [www.alefmagazine.com/pub515.html Кинорежиссёр Евгений Цымбал: «Дзига и его братья»]
• [mishpoha.org/n26/26a20.php Великие братья]
• [kinoart.ru/2006/n4-article20.html Разговор о «Сталкере»]

Отрывок, характеризующий Цымбал, Евгений Васильевич

Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.