Червяков, Евгений Вениаминович

Евгений Червяков
Место рождения:	село Абдулино, Самарская губерния, Российская империя
Место смерти:	94 медсанбат 54-й армии, Ленинградская область, СССР
Профессия:	кинорежиссёр, актёр, сценарист
Карьера:	1918—1941

Евге́ний Вениами́нович Червяко́в (27 декабря 1899 — 17 февраля 1942) — советский и российский кинорежиссёр, актёр, сценарист; командир Красной армии, героически погибший при обороне Ленинграда.

Биография

Евгений Червяков родился в селе Абдулино Самарской губернии в 1899 году. Учился в мужской гимназии. В 1917 году в составе Красной гвардии принял участие в нескольких боях. В 1918 году отучился на актёрском отделении драматургической школы Уфы и с 1919 по 1921 год служил в рабочем театре Ейска. В 1924 году переехал в Ленинград, где работал актёром и ассистентом режиссёра «Севзапкино». Одновременно продолжал учиться и в 1925 году закончил Государственный техникум кинематографии (ныне — ВГИК).

С конца 1920-х работал первым режиссёром, поставил такие фильмы, как «Девушка с далёкой реки» (1927 год) и «Поэт и царь» (1927 год, совместно с Владимиром Гардиным). Последняя работа — не только первый фильм о Пушкине, но и первая советская кинопостановка на историко-биографическую тематику:

В. Гардину и Е. Червякову предстояло впервые порвать с традициями буржуазного биографического фильма. Они насытили свой сценарий социальными мотивировками, подчеркнули глубокий конфликт, существующий между Пушкиным и царским режимом. Они оттенили гражданскую, тираноборческую линию в судьбе великого национального поэта. Этим они проложили дорогу не только другим пушкинским фильмам, но и аналогичным кинопроизведениям из жизни замечательных людей, которые и теперь у нас снимаются

Отсутствие опыта в воплощении этого жанра сказалось как на художественных качествах, так и на исторической достоверности фильма. Как серьёзный недостаток постановки критиками часто упоминается отсутствие портретного сходства Евгения Червякова с А. С. Пушкиным, роль которого тот исполнил в картине сам. При этом большинство источников считают, что «фильм имел известное культурно-просветительное значение, привлекал зрителя своей темой и был одной из наиболее посещаемых картин тех лет».

Александр Довженко очень высоко отзывался о творчестве Евгения Червякова: «Он первый создал у нас лирический жанр, и я много у него воспринял». Работу в кино совмещал с преподаванием в Институте сценических искусств. Среди его учеников Илья Фрез, Сергей Поначевный, Леонид Кмит и другие.

Начало Великой Отечественной войны застало Евгения Червякова в Ленинграде. Вместе со студией «Ленфильм» он подлежал эвакуации, но написал заявление с просьбой оставить его для участия в защите города. В 1941 году режиссёр выпустил сюжет «У старой няни» для Боевого киносборника № 2 (август 1941 года), а также в качестве актёра снялся в главной роли сюжета «Случай на телеграфе» (Французский император посылает Гитлеру телеграмму: «Не советую зпт пробовал зпт не вышло тчк Наполеон»).

В начале осени 1941 года Евгений Червяков ушёл на фронт. Был младшим командиром, помощником командира взвода. С 18 ноября 1941 года обучался на краткосрочных командирских курсах. В декабре 1941 года назначен командиром стрелковой роты 163-го стрелкового полка, 11-й стрелковой дивизии, 54-й армии, в звании лейтенанта. 16 февраля 1942 года в бою получил пулевое ранение живота, попал в медсанбат, где скончался 17 (в ряде источников 19) февраля 1942 года. В мае 1964 года его прах был перенесён в братскую могилу мемориала в посёлке Новая Малукса Ленинградской области, а имя увековечено на мемориальной плите.

Семья

Жена — Надежда Ермакович, актриса. Сын - Марк Евгеньевич Червяков (1927-1997), к.т.н., зам.директора Института физики Земли. Внучка — Ирина Марковна Бусыгина, профессор МГИМО. Внучка - Наталья Марковна

Оценки творчества

Кинокритик Пётр Багров в «Искусстве кино» констатирует культурологический парадокс и выражает определённое сожаление, что картины «Девушка с далёкой реки», «Золотой клюв» и «Мой сын» считаются утраченными (несколько частей последней из них найдены), в то время как последующие работы режиссёра сохранились. Пропагандистская драма о воспитательном значении ГУЛАГа «Заключённые», пустая комедия на околоколхозную тему «Станица Дальняя», история падения вредителей-железнодорожников из фильма «Честь» вредят репутации Е. Червякова, являясь «образцами моделей киномифов 1930-х годов». С другой стороны, многочисленные критики первой половины XX века высказывали о режиссёрском дебюте — фильме «Девушка с далёкой реки» самые восторженные отзывы: одна из интереснейших картин не только российского, советского, но и мирового кинематографа, «она войдет в историю кинематографа как исходная точка жанра»; «жанр, который формирует Е. Червяков, еще никак не называется. Поэтика кинематографа молода и бедна, своих слов не имеет. Она паразитирует за счет литературы. Мы условно называем вещи Червякова лирическим жанром в кинематографе».

Багров П. А. уже в своей диссертации «Основные тенденции ленинградского киноавангарда 1920-х годов» приводит акростих, посвящённый режиссёру Ленинградской газетой «Кино», «обладающий сомнительными поэтическими достоинствами, но точно характеризующий положение режиссёра»:

Чем режиссёр сей не богат!
Едва сдав «Девушку» в прокат,
Родня он — есть тому причина —
Весьма талантливого «Сына».
Ясней не скажешь. Но потом —
Как то ни ново, как ни странно —
Он и поэзии экранной
Вдобавок сделался отцом!

Дополнительная информация

Одна из работ Евгения Червякова — «Мой сын» долгое время считалась утраченной. В 2008 году в Аргентине были найдены пять катушек 16 миллиметровой пленки с фильмом, без оригинальных титров, который был атрибутирован как El Hijo del otro («Сын другого»). Копии фильма хранились в архиве Музея кино в Буэнос-Айресе. Это событие киноведы расценивают как «крупнейшее архивное открытие в истории русского кино за последние полвека» и сравнивают с «выходом на экран второй серии „Ивана Грозного“».

Фильмография

Актёр

• 1924 год — Банда батьки Кныша — эпизод
• 1925 год — Золотой запас — Зайцев (считается утраченным)
• 1925 год — Крест и маузер — эпизод
• 1927 год — Поэт и царь — Александр Пушкин
• 1929 год — Новый Вавилон — солдат национальной гвардии
• 1930 год — Города и годы — эпизод (сохранился без двух центральных частей)
• 1930 год — Заговор мёртвых — метродотель (считается утраченным)
• 1931 год — Кровь земли — Фадза (считается утраченным)
• 1932 год — Победители ночи (считается утраченным)
• 1932 год — Три солдата — Жан Пельтье (считается утраченным)
• 1934 год — Женитьба Яна Кнукке — профессор Хольм (считается утраченным)
• 1941 год — Боевой киносборник № 2 — Наполеон

Режиссёр

• 1927 год — Девушка с далёкой реки (считается утраченным)
• 1927 год — Поэт и царь
• 1928 год — Золотой клюв (считается утраченным)
• 1928 год — Мой сын (сохранился неполностью)
• 1930 год — Города и годы (сохранился без двух центральных частей)
• 1932 год — Музыкальная олимпиада
• 1936 год — Заключённые
• 1938 год — Честь
• 1939 год — Станица Дальняя
• 1941 год — Боевой киносборник № 2

Сценарист

• 1927 год — Поэт и царь
• 1928 год — Золотой клюв (считается утраченным)
• 1928 год — Мой сын (сохранился неполностью)
• 1930 год — Города и годы (сохранился без двух центральных частей)

Литература

• Лебедев Н. А. Очерки истории кино СССР. — М.: Искусство, 1965.
• Из истории Ленфильма: Статьи, воспоминания, документы. 1920-е годы. — Л.: Искусство, 1968. — Т. 1.
• Маматова Л. Модель киномифов 30-х годов // Искусство кино : журнал. — 1990. — № 11. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-6405&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-6405].

Ссылки

• [www.lenfilm.ru/memorial.htm Евгений Червяков] в мемориале «Ленфильма»
• Евгений Червяков (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Червяков, Евгений Вениаминович

– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.