Евгениуш Бодо

Евгениуш Бодо
Eugeniusz Bodo
Имя при рождении:	Богдан Эжен Жюно Bogdan Eugène Junod
Дата рождения:	28 декабря 1899(1899-12-28)
Место рождения:	Женева, Швейцария
Дата смерти:	7 ноября 1943(1943-11-07) (43 года)
Место смерти:	Котлас, Архангельская область, СССР
Гражданство:	Швейцария Швейцария
Профессия:	актёр, кинорежиссёр, продюсер, певец, танцор
Карьера:	1917—1941
Награды:	Золотой Крест Заслуги с мечами

Евгениуш Бодо настоящее имя и фамилия Богдан Эжен Жюно (польск. Eugeniusz Bodo; род. 28 декабря 1899 в Женеве — ум. 7 ноября 1943, в Котласе Архангельской области) — польский киноактёр, эстрадный артист, режиссёр, сценарист, танцор, певец, конферансье и продюсер.

Псевдоним «Бодо» создан из первых слогов имен: его отца (Богдана Теодора) и матери (Дороты).

Биография

Родился в семье швейцарского инженера Теодора Жюно и польки в Женеве (по другим данным в Варшаве). В детстве переехал с родителями в Польшу.

С 1917 начал выступать в качестве певца и танцора на сцене Познаньского, а с 1919 — Варшавского ревю, в известных столичных кабаре.

В 1925 дебютировал в кино, снявшись в фильме «Rywale», и с этого момента он начал завоевывать у зрителей свою огромную популярность. Всего Бодо сыграл в более чем 30 фильмах. Выступал на экране в роли героев-любовников, снимался в трагических, комедийных и музыкальных фильмах. Стал «звездой» польского кино межвоенного периода.

Обладая хорошим голосом, часто пел в фильмах и его песни сразу же становились в Польше шлягерами.

В 1932 г. он был удостоен неофициального титула короля польских актеров, а в 1936 — короля стиля.

Незадолго до начала второй мировой войны начал писать киносценарии и режиссировать фильмы, в которых он играл главные роли.

Бодо был продюсером и одним из совладельцев (с 1931 г.) кинокомпания BWB (аббревиатура названия владельцев: Бодо, Важинского и Бродиша), которая выпустила на экраны несколько популярных фильмов.

С 1933 г. — совладелец кинокомпании «Urania-Film», в котором он создал свои лучшие киноленты. В 1939 г. Бодо подписал выгодный контракт с одной из киностудий США.

Весной 1939 г. открыл в Варшаве престижное «Кафе Бодо». Во время немецкого вторжения в Польшу и обороны Варшавы Бодо организовывал концерты для польских солдат и гражданского населения столицы.

Во время немецкой оккупации в то время, когда театры и кинокомпании Варшавы были закрыты, он продолжал работу своего кафе, в основном, с целью материальной поддержки других известных польских артистов.

Вскоре он переехал во Львов. Свободно владея русским языком, устроился Конферансье и стал выступать в театральном коллективе «Теа-джаза» Хенрика Варса, делал грамзаписи своих песен на русском языке.

Гастролировал по СССР.

После возвращения из одной из поездок по Союзу, решил иммигрировать в США и подготовил необходимые для этого документы. В ходе оформления документов, выявилось его швейцарское гражданство.

В июне 1941 г. Евгениуш Бодo был арестован органами НКВД. Содержался некоторое время в пересыльных тюрьмах Уфы и Москвы. О его освобождении безрезультатно хлопотали польские дипломаты и, в частности, Т.Ромер. Отказом на их просьбы служило то, что Бодо являлся швейцарским гражданином.

После содержания в Москве был отправлен в лагерь в Котласe, где согласно архивным документам ^{[каким?]} умер от истощения и голода 7 ноября 1943 г.

В 1938 г. Е.Бодо был награждён польским орденом — Золотой Крест Заслуги с мечами.

2 октября 2011 г. в Котласе на мемориальном кладбище Макариха был открыт памятник Е. Бодо.

Фильмография

Режиссёр

• 1938 — Королева предместья / Królowa przedmiescia
• 1938 — За несовершённые вины / Za winy niepopełnione

Сценарист

• 1932 — Безымянные герои / Bezimienni bohaterowie

Актер

• 1925 — Соперники / Rywale
• 1926 — Красный паяц / Czerwony błazen
• 1927 — Усмешка судьбы / Uśmiech losu
• 1929 — Человек о голубой душе / Człowiek o błękitnej duszy
• 1929 — Полицмейстер Тагеев / Policmajster Tagiejew
• 1930 — Культ тела / Kult ciała
• 1930 — В Сибирь / Na Sybir
• 1930 — Корыстная любовь / Niebezpieczny romans
• 1930 — Краса жизни / Uroda życia
• 1930 — Ветер с моря / Wiatr od morza
• 1932 — Безымянные герои / Bezimienni bohaterowie
• 1932 — Голос пустыни / Głos pustyni
• 1933 — Его превосходительство субъект / Jego ekscelencja subiekt
• 1933 — Игрушка / Zabawka
• 1934 — Чёрная жемчужина / Czarna perła
• 1934 — Разве Люцина девушка? / Czy Lucyna to dziewczyna?
• 1934 — Влюблён, любит, уважает / Kocha, lubi, szanuje
• 1934 — Певец Варшавы / Pieśniarz Warszawy
• 1935 — Его сиятельство шофёр / Jaśnie pan szofer
• 1936 — Американский скандал / Amerykańska awantura
• 1936 — Герои Сибири / Bohaterowie Sybiru
• 1937 — Этажом выше / Piętro wyżej
• 1937 — Князёк / Książątko
• 1938 — Павел и Гавел / Paweł i Gaweł
• 1938 — Страхи / Strachy
• 1938 — Роберт и Бертран / Robert i Bertrand
• 1938 — За несовершённые вины / Za winy niepopełnione

Ссылки

• [www.imdb.com/name/nm0091042/ Евгениуш Бодo в базе iMDb]
• [www.jednota.pl/content/view/94/47/ Трубадур Варшавы — Евгениуш Бодo] (пол.)
• [www.dziennik.com/www/dziennik/kult/archiwum/07-12-04/pp-07-23-03.htmlШвейцарский паспорт в Сибирь], Diana Poskuta-Włodek, Nowy Dziennik, Nowy Jork, 23.07.2004
• [www.youtube.com/watch?v=tjNLz3jD0Gg&NR=1 Евгениуш Бодo & Оркестр Хенрика Варса — Прощальная песенка львовского джаза]
• [fototeka.fn.org.pl/strona/wyszukiwarka.html?search_type=osoba&key=Bodo+Eugeniusz Фотографии на сайте fototeka.fn.org.pl]

Отрывок, характеризующий Евгениуш Бодо

– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.