Евланов, Георгий Павлович
Гео́ргий (Его́р) Па́влович Евла́нов (21 февраля 1873, Москва — ?) — русский архитектор, один из мастеров московского модерна.
Биография
В 1892 году окончил Строгановское училище технического рисования, после чего поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ). Окончил МУЖВЗ в 1899 году со званием классного художника архитектуры и Большой серебряной медалью. Во время обучения в училище совершил пенсионерскую поездку за границу. Работал помощником архитектора Р. И. Клейна. В 1901—1908 годах служил сверхштатным техником Строительного отделения Московского губернского правления.[1][2] В 1907 году был назначен архитектором Лазаревского института.[2]
После октябрьской революции в 1918 году по рекомендации архитекторов И. В. Жолтовского и А. Е. Сергеева Г. П. Евланов был назначен заведующим XII московским районом в Строительном отделе Бюро Московского совета районных дум. Дальнейшая судьба архитектора неизвестна.[1]
По мнению доктора искусствоведения М. В. Нащокиной, наиболее значительными произведениями зодчего являются доходный дом Иерусалимского Патриаршего подворья на Гоголевском бульваре и завод Товарищества русско-французских заводов резиновых и телеграфных производств.[1]
Родной брат архитекторов Н. П. Евланова и А. П. Евланова.[1][2]
Проекты и постройки в Москве
- Доходный дом Иерусалимского Патриаршего подворья (1905, Гоголевский бульвар, 29), ценный градоформирующий объект[3];
- Дом причта Иерусалимского Патриаршего подворья (1905, Филипповский переулок, 18—20), ценный градоформирующий объект[3];
- Надстройка помещений для розлива и отправки пива на Трёхгорном пивоваренном заводе (1906, Кутузовский проспект, 12), выявленный объект культурного наследия[3];
- Надстройка доходного дома (1910, Плющиха, 22);
- Завод Товарищества русско-французских заводов резиновых и телеграфных производств (1914—1917, Электрозаводская улица, 21), выявленный объект культурного наследия[3];
- Перестройка и ремонт Мещанской полицейской части (1923, улица Щепкина, 23).
Напишите отзыв о статье "Евланов, Георгий Павлович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Нащокина, 2005, с. 183.
- ↑ 1 2 3 Зодчие Москвы, 1988, с. 99.
- ↑ 1 2 3 4 [reestr.answerpro.ru/monument/?page=0&search=%E5%E2%EB%E0%ED%EE%E2&Submit=%CD%E0%E9%F2%E8 Реестр памятников истории и культуры]. Официальный сайт «Москомнаследия». Проверено 5 октября 2011. [www.webcitation.org/6AJLrMT6i Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
Литература
- Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 183—184. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
- Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А.В.Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 99. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.
Ссылки
- [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=39462 Евланов Георгий Павлович] Статья на сайте biografija.ru
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Зодчие Москвы, 1988, Нащокина, 2005 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Евланов, Георгий Павлович
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.