Евлогий (Смирнов)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Евлогий и фамилией Смирнов.

Митрополит Евлогий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Митрополит Владимирский и Суздальский до 18 июля 2013 года — архиепископ до 25 февраля 1995 года — епископ
c 11 ноября 1990 года
Избрание:	27 октября 1990 года
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Валентин (Мищук)
временно управляющий Александровской епархией
16 июля 2013 — 30 мая 2014
Предшественник:	Леонид (Антощенко)
Преемник:	Евстафий (Евдокимов)
Наместник Оптиной пустыни
23 мая 1988 — 27 октября 1990
Предшественник:	Иосиф (Братищев)
Преемник:	Венедикт (Пеньков)
Наместник Данилова монастыря
23 мая 1983 — сентябрь 1986
Предшественник:	Тихон (Баляев)
Преемник:	Пантелеимон (Долганов)
Имя при рождении:	Юрий Васильевич Смирнов
Рождение:	13 января 1937(1937-01-13) (87 лет) Кемерово, РСФСР, СССР
Принятие священного сана:	21 марта 1965 года
Принятие монашества:	15 марта 1965 года
Епископская хиротония:	11 ноября 1990 года
Награды:
Митрополит Евлогий на Викискладе

Митрополи́т Евло́гий (в миру Ю́рий Васи́льевич Смирно́в; 13 января 1937, Кемерово) — епископ Русской православной церкви, митрополит Владимирский и Суздальский. Доктор богословия (2014), почётный гражданин города Владимира (2006).

Биография

Родился в рабочей семье, отец — водопроводчик, мать — кулинар. В семье было семь сыновей и три дочери, за что их матери было присвоено почётное звание «Мать-героиня».

По окончании неполной средней школы в 1955 году поступил в Московскую Духовную семинарию, которую окончил в 1959 году.

С 1956 по 1960 годы был иподиаконом у Патриарха Алексия I. Весной 1960 года принят в число братии Троице-Сергиевой лавры. Осенью призван в ряды Советской Армии. Служил в Выборге 3 года и 3 месяца. После демобилизации и по 1967 год вновь служил иподиаконом у Алексия I.

15 марта 1965 года в день памяти Державной иконы Божией Матери пострижен в монашество. Постриг принял под именем Евлогий, в честь Святого мученика Евлогия. 21 марта 1965 года митрополитом Крутицким и Коломенским Пименом (Извековым) рукоположён во иеродиакона.

В 1966 году окончил Московскую Духовную академию со степенью кандидата богословия, защитив богословскую работу по кафедре патрологии на тему «Домостроительство Божие по учению св. Иринея Лионского», после чего стал профессорским стипендиатом на кафедре гомилетики. С 1967 года преподавал в Московской духовной семинарии. Был назначен помощником инспектора Московских духовных школ.

18 октября 1967 года, в день памяти Московских святителей, рукоположён во иеромонаха в Елоховском соборе Патриархом Алексием I. В том же году назначен помощником инспектора академии. В 1969 году назначен старшим помощником инспектора академии. 4 июля 1969 года возведён в сан игумена.

С 1972 по 1983 годы исполнял послушание эконома объединённого хозяйства Троице-Сергиевой лавры и Академии.

4 июля 1973 года в день Благовещения Пресвятой Богородицы возведён в сан архимандрита.

С 1973 года — преподаватель литургики, сравнительного и пастырского богословия в Московских духовных школах.

В 1975 году за чтение пробной лекции по Истории Балканских церквей возведён в звание доцента Академии.

В 1977 году удостоен учёной степени магистра богословия за труд «Православное монашество в служении Церкви и миру». Издана в 2000 году под названием «Премирное служение».

С 1978 года — профессор, руководитель кафедры истории Балканских церквей.

23 мая 1983 года назначен наместником московского Данилова монастыря, переданного Советской властью Московской Патриархии. Руководил реставрационными работами. Служил на этом посту до сентября 1986 года. В 1998 году была опубликована книга «Это было чудо Божие», посвящённая возрождению обители. Игумен Кирилл (Сахаров) так писал его его служении в на посту наместника Данилова монастыря: «Архимандрит Евлогий <…> произвёл на меня одно из самых сильных впечатлений в жизни: человек глубокого благочестия, колоссальной работоспособности, теплый проповедник, выдающийся организатор и строитель. Это был пример органичного сочетания усердного монашеского делания и неутомимой хозяйственной деятельности. Все были глубоко потрясены и опечалены его освобождением от должности наместника, говорили, что это было сделано под давлением властей, обеспокоенных размахом монашеской жизни в центре Москвы. Возникло также недопонимание по поводу продолжительных уставных служб».

В 1986—1988 годах — профессор кафедры пастырского богословия и первый проректор Московской духовной академии. Занимался ликвидацией последствий пожара в Московских духовных школах, случившегося ночью 28 сентября 1986 года (во время этого бедствия погибли пять семинаристов, сгорела часть зданий, был повреждён академический храм). К 1988 году восстановительные работы были в целом завершены.

23 мая 1988 года указом патриарха Пимена назначен наместником Введенской Оптиной пустыни.

3 июня 1988 года в возрожденной Оптиной был освящён первый престол в надвратной церкви в честь Владимирской иконы Божией Матери и состоялась первая Божественная литургия. С этого дня в возрождаемой обители совершается ежедневное богослужение.

6 июля 1988 года, в день празднования Владимирской иконы Божией Матери совершил в обители первый постриг. В июле того же 1988 года был освящен Введенский собор монастыря.

6 июня 1988 года старец Амвросий Оптинский был причислен к лику святых. 16 октября 1988 года состоялось обретение его мощей. 16 июля 1989 года в монастырь были перенесены обретенные мощи Нектария Оптинского.

1 февраля 1990 года состоялась частичная передача Иоанно-Предтеченского скита монастырю Оптина пустынь.

В том же году возобновилась издательская деятельность Оптиной пустыни. К концу 1990 года в монастыре насчитывалось уже более 45 человек братии. Вслед за Оптиной пустынью была открыта Казанская женская обитель в Шамордине, основанная преподобным Амвросием Оптинским.

Архиерейство

27 октября 1990 года решением Священного Синода архимандриту Евлогию было определено стать епископом Владимирским и Суздальским. 10 ноября 1990 года в Свято-Успенском кафедральном соборе Владимира состоялось наречение Евлогия во епископа Владимирского и Суздальского, а 11 ноября — хиротония, которую совершили Патриарх Алексий II, архиепископ Рязанский и Касимовский Симон (Новиков), архиепископ Корсунский Валентин (Мищук), архиепископ Дюссельдорфский Лонгин (Талыпин), архиепископ Орехово-Зуевский Николай (Шкрумко), епископ Истринский Арсений (Епифанов) и епископ Подольский Виктор (Пьянков).

В 1990—1995 годах — председатель Синодальной комиссии по делам монастырей Русской православной церкви.

25 февраля 1995 года по случаю 1000-летия Владимира Алексий II возвёл управляющего Владимирской епархией в сан архиепископа.

22 декабря 2006 года депутаты Владимирского горсовета приняли решение о присвоении Архиепископу Владимирскому и Суздальскому Евлогию звания «Почётный гражданин города» «за активную созидательную деятельность по восстановлению памятников истории и архитектуры, возрождению исторических традиций Владимирской земли, большой личный вклад в воспитание молодёжи в духе общечеловеческих, нравственных ценностей, оказание помощи социально незащищённым жителям».

В июне 2008 года решением Архиерейского Собора избран членом Общецерковного суда Русской православной церкви.

В 2012 году в связи с достижением 75-летнего возраста архиерей подал на имя Патриарха Московского и всея Руси прошение об уходе на покой. Священный синод просил архиепископа Евлогия продолжить управление Владимирской епархией, выразив ему благодарность за труды по окормлению православной паствы Владимирской области.

16 июля 2013 года назначен главой новообразованной Владимирской митрополии и временным управляющим Александровской епархией, в связи с чем 18 июля того же года в Троице-Сергиевой лавре Патриархом Московским и всея Руси Кириллом возведён в сан митрополита.

В 2014 году удостоен степени доктора богословия за труд «Православное монашество в служении Церкви и миру».

Была восстановлена система духовного образования — воскресных школ, училищ и Владимирской семинарии, создано десятки мужских и женских монастырей, возобновлена церковная периодическая печать, более чем в три раза увеличилось число приходов. Реализуется программа социального служения Церкви, создаётся сеть приютов для детей и социально-незащищенных граждан, ведётся духовное окормление лиц, находящихся в местах лишения свободы и больницах. Налажен диалог с другими конфессиями, представителями разных уровней и ветвей власти, средствами массовой информации.

— агентство REGNUM (2007)

Награды

• Орден преподобного Сергия Радонежского I-й, II и III степени
• Орден святого равноапостольного князя Владимира II и III степени
• Орден святого благоверного князя Даниила Московского II степени
• Орден преподобного Серафима Саровского II степени
• Орден Святого Креста и Гроба Господня всех трёх степеней Иерусалимской Церкви
• Орден святых Кирилла и Мефодия III степени Православной Церкви Чешских земель и Словакии
• ордена Украинской Православной Церкви и Белорусского Экзархата, памятные медали и грамоты
• Почётный гражданин города Владимира (2006)

Сочинения

• Домостроительство Божие по учению св. Иринея Лионского (кандидатская диссертация).
• Православное монашество в служении Церкви и миру (магистерская диссертация) издана в 2000 году отдельной книгой
• «Это было чудо Божие» (о возрождении Данилова монастыря) (М., 1998)
• Более 15-ти статей, очерков и проповедей церковно-исторического и нравственного характера в «Журнале Московской Патриархии» в (1970—1998)

Ссылки

• [patriarhia.ru/db/text/31602.html Евлогий, митрополит Владимирский и Суздальский (Смирнов Юрий Васильевич)] на Патриархия.Ru
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_1708 Евлогий (Смирнов)] на сайте фонда «Русское Православие»
• [drevo-info.ru/articles/5943.html Биография] на сайте энциклопедии «Древо»
• [www.regnum.ru/news/766178.html Архиепископу Евлогию — 70 лет]
• [kotlovka.ru/pgallery/displayimage.php?album=33&pid=1448#top_display_media Фото 1984 года]
• [www.danilovbells.ru/bellsonrussia/articles1/kolokola_i_kolokolnya.html Возрождение Даниловской колокольни и звонов]

Отрывок, характеризующий Евлогий (Смирнов)

Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.