Евпраксия Константинопольская
| Евпраксия Константинопольская | |
 Изображение святой Евпраксии Константинопольской из английской книги 1878 года | |
| Имя в миру |
Евпраксия |
|---|---|
| Рождение | |
| Смерть | |
| Монашеское имя |
Евпраксия |
| Почитается |
в православии |
| В лике | |
| День памяти |
12 (25) июля |
| Покровительница |
глухонемых, слепых, тяжелораненых |
Евпракси́я Константино́польская (род. в 383 году, Константинополь — † 413, Фиваида) — православная святая, канонизирована в лике преподобных. Преподобная Евпраксия была дочерью константинопольского вельможи Антигона, брата царя Феодосия Великого (379—395).
Биография
Евпраксия родилась в 383 году в Константинополе. Вскоре после рождения дочери отец Антигон умер. В возрасте семи лет Евпраксия со своей матерью отправились осматривать свои владения в Египте. Во время путешествия обоим приглянулся монастырь в Фиваиде. Монастырь произвел неизгладимое впечатление на мать и Евпраксию, в результате чего они остались в нём. Вскоре мать умерла и Евпраксия приняла решение остаться в монастыре. Евпраксия написала письмо императору, в котором отказалась от брака с сыном сенатора, за которого была засватана пять лет назад. Также в письме она указала раздать всё своё имущество на благо Церкви и малоимущим. Всю свою жизнь Евпраксия провела в монастыре и умерла в возрасте 30 лет[1].
Почитание
Евпраксию Константинопольскую и её мать Евпраксию Тавенисскую канонизировали, после чего имя Евпраксия была занесено в церковный именослов. Евпраксию Константинопольскую особо почитали в Киевской Руси. Имя Евпраксии носили киевские княжны. В 2009 году мощи Евпраксии привозили в Киев[2].
Напишите отзыв о статье "Евпраксия Константинопольская"
Примечания
Отрывок, характеризующий Евпраксия Константинопольская
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
