Еврейская музыка

Еврейская музыка — бытовая, светская и культовая музыка еврейской диаспоры, a также творчество композиторов-евреев, пишущих на основе еврейского музыкального фольклора.

В Иерусалимском Храме звучала музыка. Левиты играли на музыкальных инструментах. Про это упоминается во многих псалмах. Когда евреи были вынуждены (конец 1-го стол. н. э.) частично покинуть Эрец Исраэль ("Земля Израиля"), они начали распространять по миру свои музыкальные традиции. Со временем началось интенсивное влияние еврейской музыки на музыку тех стран, где евреи поселились и, в свою очередь, местная музыка также влияла на развитие музыки евреев. Это развитие определялось историческими условиями жизни и быта евреев. Еврейская музыка впитала влияние многих музыкальных культур: иранской, арабской, народов Кавказа, европейских стран.

Примерно со времен Средневековья начинается интенсивное проникновение еврейских тем в христианскую музыку (например, в произведениях Шютца, да Палестрины или ди Лассо). В то же время, в традиционной синагогальной музыке появляются произведения, написанные в европейской манере (С. Росси).

В новое время, когда евреи получили во многих странах Европы полные гражданские права, в некоторых странах (например, в Германии) появляются композиторы, которые не были евреями, однако писали музыку для службы в синагоге (например, Франц Шуберт и его Псалом 92). В то же время и среди еврейских музыкантов возникают композиторы, пишущие синагогальную музыку в европейском стиле (И. Оффенбах, отец Ж. Оффенбаха, С. Зульцер, Л. Левандовский, С. Наумбург). Кроме того, с 16-17 вв. обособляются так называемые «клезмеры» или «клезморим» (иврит): народные музыканты, играющие на праздниках, свадьбах и т.д.. Как правило такие ансамбли состояли из 3-5 музыкантов (скрипка, барабан, цимбалы, контрабас). Клезмеры играли веселые мелодии, или нигуны (классические еврейские мотивы и напевы). Эта музыка отличается богатством мелодической орнаментики, насыщена специфической ритмикой, что несет в себе отголосок речевых интонаций устной традиции речитативного выполнения отрывков из Библии (так называемая юбилляция), полных напряженной, экстатической эмоциональности.

См. также

• Клезмер
• Музыка Израиля

Ссылки

• А. С. Каменецкий. Музыка у древних евреев // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• Соловьёв Н. Ф. Еврейская музыка // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Еврейская музыка

То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.