Еврейские парашютисты в подмандатной Палестине

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Еврейские парашютисты в подмандатной Палестине — группа из 37 евреев-добровольцев из Палестины, в 1943—1944 годах вступивших в армию Великобритании и направленных для выполнения заданий в оккупированной нацистами Европе.





История

В 1942 году Еврейское агентство обратилось к британским властям с предложением организовать подготовку добровольцев, которые будут отправлены в оккупированную нацистами Европу и выступят как посланцы еврейского ишува Палестины в части организации спасения европейских евреев и организации антинацистского сопротивления. Британская военная разведка готова была оказать помощь в подготовке и организации в случае если агенты займутся поиском и спасением британских военнопленных. В итоге было согласовано, что добровольцы будут выполнять двойную миссию, представляя как британскую разведку, так и еврейский ишув.

Кандидаты были отобраны среди бойцов Пальмаха, активистов сионистского молодёжного движения и палестинских евреев, которые уже служили в британской армии. Программа подготовки началась в марте 1943 года в Каире. Из первоначально отобранных 240 добровольцев 110 прошли обучение. Для выполнения заданий было отобрано 37 человек, включая трёх женщин.

32 человека были сброшены на территорию Европы на парашютах и 5 проникли морем или по суше. Девять из еврейских парашютистов были отправлены в Румынию, трое в Венгрии, пятеро в Словакию, десять в Югославию, три в Италию и двое в Болгарию. Первая группа была направлена в Югославию в марте 1943 года, а последний член команды был сброшен на юге Австрии в последний день войны.

12 парашютистов были захвачены нацистами, 7 из них погибли.

Из еврейских парашютистов особую известность получили две женщины: Хана Сенеш и Хавива Райк[en], обе были захвачены и убиты нацистами.

Погибшие

Имя Погиб
Цви Бен-Яаков Убит в декабре 1944 или январе 1945 в концлагере Маутхаузен
Абба Бердичев Убит 26 января 1945 в концлагере Маутхаузен
Перец Гольдштейн Умер 1 марта 1945 в концлагере Ораниенбург
Ханна Сенеш Расстреляна 7 ноября 1944 в Будапеште
Энцо Серени Расстрелян 18 ноября 1944 в концлагере Дахау
Хавива Райк Расстреляна 20 ноября 1944 в Словакии
Рафаэль (Стефан) Рейс Расстрелян 20 ноября 1944 в Словакии

После войны прах троих из семи погибших парашютистов (Ханна Сенеш, Рафаэль Рейс и Хавива Райк) был перезахоронен на мемориальном кладбище в Иерусалиме на Горе Герцля. Созданы четыре надгробия по остальным погибшим, однако их тела до сих пор не найдены.

См. также

Напишите отзыв о статье "Еврейские парашютисты в подмандатной Палестине"

Ссылки

  • [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/Holocaust/parachute.html Palestinian Jewish Parachutists in World War II] (англ.). Jewish Virtual Library. American-Israeli Cooperative Enterprise. Проверено 13 декабря 2010. [www.webcitation.org/6154Fmo18 Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
  • [www.ushmm.org/wlc/article.php?lang=en&ModuleId=10005440 Jewish parachutists from Palestine] (англ.). Энциклопедия Холокоста. Американский мемориальный музей Холокоста. Проверено 13 декабря 2010. [www.webcitation.org/6154GPMrW Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
  • Vlasta Kovač. [www.makabijada.com/dopis/hana.htm Židovski padobranci u Hrvatskoj]. makabijada.com (2014). Проверено 27 марта 2015.

Литература

  • י פרישמן. הצנחנים מארץ ישראל באירופה הכבושה במלחמת העולם השניה. — 1969. (Парашютисты из Эрец-Исраэль в оккупированной Европе во время Второй мировой войны,  (иврит))

Отрывок, характеризующий Еврейские парашютисты в подмандатной Палестине

Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!