Израильские поселения на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа
Поделись знанием:
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
(перенаправлено с «Еврейские поселения на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа»)
Израильские поселения в Иудее и Самарии (на Западном берегу реки Иордан) и в секторе Газа — это населённые пункты, созданные после 1967 года на территориях, занятых Израилем в ходе Шестидневной войны, жителями которых являются граждане Израиля. Ряд стран и ООН определяют данные территории как оккупированные, что оспаривается Израилем. Государство Израиль определяет эти территории как спорные.
Израиль контролирует территорию Иудеи и Самарии (Западного берега реки Иордан), на которой находятся израильские поселения, а также прилегающие к ним территории (так называемая зона «C» по договору, заключённому в Осло). Остальная территория поделена на зоны «A» (под управлением Палестинской национальной администрации) и «B» (где ПНА осуществляет гражданское управление, но безопасность контролируется совместно с Израилем). Отдельный договор был заключён относительно города Хеврон, где Израиль контролирует еврейский анклав и дороги, связывающие его с исторической частью города и внешним миром, а ещё около четверти города находится под общим управлением. Деление сектора Газа на зоны прекратилось после одностороннего размежевания и разрушения израильских поселений в 2005 году.
Ряд источников считает, что существование израильских поселений на оккупированных территориях противоречит Женевской конвенции[1]. Такие международные межправительственные организации, как Конференция стран участников Четвёртой Женевской Конвенции[2], ООН и ЕС[3], неоднократно заявляли, что эти поселения являются серьёзным нарушением международного права. Неправительственные организации, такие как Международная Амнистия и Human Rights Watch, также охарактеризовали создание поселений как нарушение международных законов.
Израиль не согласен, что его действия являются нарушением международного права, и считает, что в данном случае не могут быть применены нормы Женевской конвенции, поскольку «эти территории ранее не принадлежали никакому государству»[4][5][6][7]. Он также оспаривает определение территории Западного берега р. Иордан (включая Восточный Иерусалим) в качестве «оккупированной», настаивая на международном термине «спорная территория». В качестве основных аргументов в пользу этой позиции приводятся оборонительный характер Арабо-израильской войны 1948 года и Шестидневной войны (1967), отсутствие признанного международного суверенитета над этими территориями до 1967 года и историческое право еврейского народа на Землю Израиля. Сходной позиции придерживается целый ряд ведущих израильских и зарубежных политиков и авторитетных юристов.
На 2007 год количество жителей израильских поселений в Иудее и Самарии (включая районы Иерусалима, расположенные восточнее линии разделения от 1948 года, например, Неве-Яаков, Писгат-Зеэв, Гива Царфатит, Гило, Ар-Хома) составляло 484 тысячи человек[8].
В 2009 году численность жителей израильских поселений в Иудее и Самарии (включая районы Иерусалима, расположенные восточнее линии разделения от 1948 года) превысило 500 тысяч человек[9].
Содержание
- 1 Термины
- 2 Обзор истории Иудеи и Самарии (Западный берег реки Иордан)[11]
- 3 История современных израильских поселений
- 4 Население
- 5 Статус поселений с точки зрения ортодоксального иудаизма
- 6 Статус поселений с точки зрения международного права
- 7 Эвакуация поселений
- 8 Список поселений в Иудее и Самарии (Западный берег реки Иордан)
- 9 Сектор Газа
- 10 Синайский полуостров
- 11 Примечания
- 12 См. также
- 13 Ссылки
Термины
- На иврите поселение за пределами зеленой линии как правило называют hитнахлут (ивр. התנחלות). Термин это означает «наследие», то есть поселение, основанное на земле, унаследованной от предков, живших на ней во времена израильских царств. В Торе он упоминается по отношению к заселению евреями Ханаана после исхода из Египта. Термин это стал употребляться после первой победы на выборах и прихода к власти партии Ликуд в 1977 году. Постепенно термин hитнахлут приобрёл негативную коннотацию и в настоящее время жители поселений и их сторонники пользуются термином hитьяшвут, который означает собственно «заселение».
- Палестинцы называют израильские поселения термином мустамараат (араб. مستعمرات), что означает в дословном переводе колонии[10].
- Израильское правительство официально придерживается исторических названий Иудея и Самария в отношении территории, названной во 2-й половине ХХ века Западным берегом реки Иордан. В отличие от представителей израильского правого лагеря, с этим термином не согласны представители левого лагеря, противники полной или частичной аннексии этой территории Израилем.
Обзор истории Иудеи и Самарии (Западный берег реки Иордан)[11]
- До XIII века до н. э. на территории западного берега реки Иордан располагались несколько городов-государств различных ханаанских народов.
- В течение XIII—XII веков до н. э. эти территории были захвачены еврейскими племенами и с тех пор вошли в состав Земли Израиля. Название «Иудея» получила территория, отошедшая племени иудеев (в еврейской терминологии — колену Иехуды).
- В XI веке до н. э. эта территория вошла в состав объединённого Израильского царства, столицей которого вначале был город Хеврон, а затем стал Иерусалим.
- После распада объединённого Израильского царства в X веке до н. э. на его бывшей территории были созданы два царства — Иудея и Израиль. Израильские цари основали новую столицу своего царства — г. Самарию (ивр. שומרון). Территория прилегающая к новой столице стала называться Самария.
- Еврейская государственность была окончательно разрушена Римской империей в период императора Адриана во II веке н. э. Земля Израиля была переименована римлянами в провинцию Палестина, по названию одного из народов моря (филистимляне, (ивр. פלישתים)) проживавших в ней в прошлом.
- В течение последующих 18 веков эта территория поочерёдно входила в состав Римской Империи, Византийской Империи, арабского Халифата, государства крестоносцев, государства мамелюков, Османской империи и британского мандата.
- Небольшие еврейские общины существовали в Иерусалиме, Хевроне, Тверии, Цфате, Акко, в городе Газа и других городах. Там осели некоторые сефарды через несколько поколений после того, как их предки были изгнанны из Испании, а затем в 16-18 веке к ним присоединились и евреи-ашкеназы.
- В конце XIX и первой половине ХХ века евреи-репатрианты создали в Иудее, Самарии и в районе Газы ряд новых поселений. Однако, евреи были эвакуированны из Хеврона и из города Газа британскими властями после погромов 1929 года.
- В ходе Арабо-израильской войны 1947—1949 годов Иудея и Самария были заняты и в одностороннем порядке аннексированы Трансиорданией (Иорданией после аннексии), которая дала им название «Западный берег», чтобы различить его с восточным берегом, который был основной её территорией до войны. Жители немногочисленных[уточнить] еврейских поселений на захваченных Трансиорданией территории бежали или были изгнаны Трансиорданией в Израиль.
- Территории Иудеи и Самарии попали под контроль государства Израиль в 1967 году, в результате Шестидневной войны.
История современных израильских поселений
В 1967 году, в результате Шестидневной войны Израиль приобрел контроль над рядом новых территорий.
- От Иордании под контроль Израиля перешли Западный берег реки Иордан, включая восточную часть Иерусалима (Восточный Иерусалим).
- От Египта под контроль Израиля перешли Синайский полуостров и сектор Газа.
- От Сирии под контроль Израиля перешли Голанские высоты. В 1981 году они были аннексированы Израилем.
- В 1967 году муниципальные границы Иерусалима были расширены на старый город и Восточный Иерусалим. Жителям бывшей иорданской части города было на выбор предложено израильское гражданство (за некоторым исключением) или вид на жительство (в случае, если они захотят сохранить иорданское гражданство). Аннексия Израилем Восточного Иерусалима не была признана ни одной страной мира.
- Синай, сектор Газа и Западный берег реки Иордан получили статус оккупированных территорий. Их жителям не было предложено израильское гражданство или вид на жительство. Хотя изначально, у них де-факто была возможность работать на территории Израиля и пересекать зелёную черту.
- В 1967 году по решению израильского правительства создаются первые израильские военные поселения на Голанских высотах и поселения на Западном берегу реки Иордан .
Моше Даян писал по поводу создания поселений -
В районах, из которых мы не хотим уходить и которые являются частью новой территориальной карты Государства Израиль, должны быть созданы факты путём создания городских, сельскохозяйственных и промышленных поселений и армейских баз… Я рассматриваю поселения как наиболее важную вещь, которая имеет наиболее сильный вес с точки зрения создания политических фактов. Это основано на предположении, что мы останемся в любом месте, где мы создадим форпост или поселение[12]
Оригинальный текст (англ.)
In areas from which we do not want to withdraw, and which are part of the State of Israel's new territorial map, facts should be created [via] urban, agricultural and industrial settlements, and army bases.....I view settlement as the most important thing, as the thing that has the greatest weight in terms of creating political facts. This is based on the assumption that we will remain wherever we establish a holding post or settlement."
- В 1977 году уже существуют 36 израильских поселений на Западном берегу реки Иордан, 16 в секторе Газа и на Синае, 27 на Голанских высотах. Общее население поселений составляло 11 тысяч человек[13].
- В 1981 году Израиль произвёл эвакуацию всех своих поселений с Синайского полуострова, в связи с возвращением этой территории Египту по Кемп-Девидскому мирному договору. В рамках этого договора Египет отказался от своих притязаний на сектор Газа.
- В 1994 году в результате мирного договора между Израилем и Иорданией, последняя отказалась от своих притязаний на Западный берег реки Иордан.
- В августе 2005 года Израиль эвакуировал свои поселения из Газы и северной части Западного берега реки Иордан (северная Самария), согласно Плану одностороннего отделения.
Население
В течение долгих лет израильское правительство поощряло переезд израильтян и новых еврейских репатриантов из других стран в поселения. Переселившиеся туда имели налоговые льготы (7 % на месячный доход до 10000 шекелей, льгота отменена в 2002 г.), субсидии и льготные ссуды на покупку жилья и т. п. В таблице указано, как происходил рост населения в израильских поселениях:
| Еврейское население | 1948 | 1966 | 1972 | 1983 | 1993 | 2004 | 2007 | 2016 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Западный берег реки Иордан (без Иерусалима) | 480 (см. Гуш-Эцион) | 0 | 1 182 | 22 800 | 111 600 | 234 487 | 276 462 | 396 527[8] |
| Сектор Газа | 30 (см. Кфар-Даром) | 0 | 700* | 900 | 4 800 | 7 826 | 0 | 0 |
| Голанские высоты | 0 | 0 | 77 | 6 800 | 12 600 | 17 265 | 18 692 | 29 981 |
| Восточный Иерусалим | 2300 (см.Атарот, Неве Яков) | 0 | 8 649 | 76 095 | 152 800 | 181 587 | 189 708 | 271 144 |
| Всего | 2 810 | 0 | 10 608* | 106 595 | 281 800 | 441 165 | 484 862 | 697 652 |
- * включая Синай
Численность населения продолжает расти за счёт внутренней миграции, внешней миграции (в поселения прибывает в среднем по 1000 евреев-иностранных граждан в год), а также за счёт высокой рождаемости (в поселениях рождаемость примерно в три раза выше, чем в целом по Израилю, что связано с высоким процентом религиозных поселенцев).
Статус поселений с точки зрения ортодоксального иудаизма
Ситуация, при которой законность освобождения евреями Земли Израиля и её заселение будут оспариваться народами мира, была описана Раши, известным еврейским комментатором Танаха и Талмуда, ещё в XI веке н. э., за 900 лет до возвращения евреев на свою землю. В комментарии на первые слова Торы «В начале сотворил Б-г небо и землю»[14] Раши пишет: "Сказал раби Ицхак: "Надлежало бы начать Тору со (стиха) «Этот месяц для вас — глава месяцев» [Исход 12, 2], который является первой заповедью, данной (сынам) Израиля. Почему же (она) начинается с сотворения мира? Потому что «силу дел Своих явил Он народу Своему, чтобы дать им владение племен» [Псалмы 111, 6]. Ибо если скажут народы мира Израилю: «Разбойники вы, захватившие земли семи народов», то (сыны Израиля) скажут им: «Вся земля принадлежит Святому, благословен Он. Он сотворил её и дал её тому, кто Ему угоден. По воле Своей Он дал её им (на время), по воле Своей Он отнял у них и дал её нам».
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Статус поселений с точки зрения международного права
Позиция ООН и возможное применение требований Женевской конвенции
Ряд источников считает, что, что существование израильских поселений на оккупированных территориях противоречит Женевской конвенции[1]. Такие международные межправительственные организации, как Конференция стран участников Четвёртой Женевской Конвенции[2], ООН и ЕС[3] неоднократно заявляли, что эти поселения являются серьёзным нарушением международного права. Неправительственные организации, такие как Международная Амнистия и Human Rights Watch, также охарактеризовали создание поселений как нарушение международных законов.
В статье 49 «Женевская конвенция от 12 августа 1949 года о защите гражданского населения во время войны» указано
Оккупирующая держава не сможет депортировать или перемещать часть своего собственного гражданского населения на оккупированную ею территорию[15].
В резолюциях СБ ООН 446[16], 452[17], 465[18] и 471[19], принятых в 1979—1980 гг., указывалось, что создание Израилем поселений на оккупированных территориях является незаконным, и выдвигались требования к Израилю прекратить строительство поселений.
(Совет Безопасности ООН) постановляет, что политика и практика Израиля по созданию поселений на палестинских и иных арабских оккупированных территориях с 1967 года не имеет законных оснований и представляет собой серьёзное препятствие для установления всеобъемлющего, справедливого и долговременного мира на Ближнем Востоке. (резолюций ООН 446, статья 1)[16]
Позиция Израиля
Израиль не согласен, что его действия являются нарушением международного права, и что в данном случае не могут быть применены нормы Женевской конвенции, поскольку «эти территории ранее не принадлежали никакому государству»[4][5][6][7].
Он также оспаривает определение территории Западного берега р. Иордан (включая Восточный Иерусалим) в качестве «оккупированной», настаивая на международном термине «спорная территория». В качестве основных аргументов в пользу этой позиции приводятся оборонительный характер Арабо-израильской войны 1948 года и Шестидневной войны (1967), отсутствие признанного международного суверенитета над этими территориями до 1967 года и историческое право еврейского народа на Землю Израиля[20][21][22]. Сходной позиции придерживается ряд израильских и зарубежных политиков и ведущих юристов[23][24][25][26][27][28][29][30][31][32]. К тому же выводу пришла правительственная комиссия под руководством Эдмунда Леви, исследовавшая строительство в Иудее и Самарии, и подавшая свой отчёт 21 июня 2012 года[33].
Эвакуация поселений
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Список поселений в Иудее и Самарии (Западный берег реки Иордан)
(Части израильских поселений присвоен статус города)
- Алон-Швут (ивр. אַלּוֹן שְׁבוּת)
- Альфей-Менаше (ивр. אַלְפֵי מְנַשֶׁה)
- Ар-Адар (ивр. הַר אֲדָר)
- Ар-Браха (ивр. הַר בְּרָכָה)
- Ар-Гило (ивр. הַר גִּלֹה).
- Ариэль (ивр. אֲרִיאֵל)
- Атерет (ивр. עֲטֶרֶת)
- Баркан (ивр. בַּרְקָן)
- Бат-Айн (ивр. בַּת עַיִן)
- Бейт-Арье — Офарим (ивр. בֵּית אַרְיֵה-עֳפָרִים)
- Бейт-Эль (ивр. בֵּית אֵל)
- Бейтар-Илит (ивр. בֵּיתָר עִלִּית)
- Брухин(ивр. ברוכין)
- Гиват-Зеев (ивр. גִּבְעַת זְאֵב).
- Имануэль (ивр. עִמָּנוּאֵל)
- Итамар (ивр. אִיתָמָר)
- Ицхар (ивр. יִצְהָר)
- Кармей-Цур (ивр. כַּרְמֵי צוּר)
- Карней-Шомрон (ивр. קַרְנֵי שׁוֹמְרוֹן)
- Кдумим (ивр. קְדוּמִים)
- Кейдар (ивр. קֵדָר)
- Кирьят-Арба (ивр. קִרְיַת־אַרְבַּע)
- Кирьят-Луза (Неве-Кедем) (ивр. (קרית לוזה (נווה קדם) Считается израильским поселением, фактически самаритянская часть города Шхем (Шомрон, Наблус), прилегающая к еврейскому поселению Ар-Браха.
- Кфар-Эльдад (ивр. כפר אלדד)
- Кфар-Эцион (ивр. כְּפַר עֶצְיוֹן)
- Маале-Адумим (ивр. מַעֲלֵה אֲדֻמִּים)
- Маале-Амос (ивр. מַעֲלֵה עָמוֹס)
- Маале-Эфраим (ивр. מַעֲלֵה אֶפְרַיִם)
- Мейцад (ивр. מיצד) (также неофициальное название — Асфар)
- Мигдаль-Оз (ивр. מִגְדַּל עֹז)
- Модиин-Илит (ивр. מוֹדִיעִין עִלִּית)
- Невэ-Даниэль (ивр. נְוֵה דָּנִיֵּאל)
- Нокдим (ивр. נוֹקְדִים))
- Нофим (ивр. נופים))
- Оранит (ивр. אֳרָנִית)
- Офра (ивр. עֹפְרָה)
- Писгат Зеев (ивр. פסגת זאב. Считается израильским поселением. С точки зрения израильского законодательства и фактически является одним из районов Иерусалима.
- Пней-Кедем (ивр. פְּנֵי קֶדֶם)
- Рахелим (ивр. רחלים)
- Рош-Цурим (ивр. רֹאשׁ צוּרִים)
- Сансана
- Тальмон
- Текоа (ивр. תְּקוֹעַ)
- Халамиш (ивр. חַלָּמִישׁ) (также неофициальное название — «Неве-Цуф», ивр. נוה-צוף)
- Шило (ивр. שִׁילֹה)
- Эли (ивр. עֵלִי)
- Эльазар (ивр. אֶלְעָזָר)
- Элькана (ивр. אֶלְקָנָה)
- Эфрат (ивр. אֶפְרָת)
- Эйнав (ивр. עינב)
Поселенческие анклавы
- еврейские кварталы Хеврона
Поселенческие блоки
Сектор Газа
- 15 августа 2005 года Израиль начал вывод израильских поселенцев (9 200 человек).
- 22 августа 2005 года все израильтяне покинули Сектор Газа.
- С 23 августа 2005 года на территории сектора Газа нет ни одного израильского поселения.
- 12 сентября 2005 года Сектор Газа покинул последний израильский солдат.
Бывшие поселения
- Элей-Синай (ивр. אלי סיני)
- Бдолах (ивр. בדולח)
- Бней-Ацмон (ивр. בני עצמון)
- Гадид (ивр. גדיד)
- Ган-Ор (גן אור)
- Ганей-Таль (גני טל)
- Дугит (ивр. דוגית)
- Кфар-Даром (ивр. כפר דרום)
- Кфар-Ям (כפר ים)
- Керем-Ацмона (ивр. כרם עצמונה)
- Мораг (ивр. מורג)
- Неве-Дкалим (ивр. נוה דקלים)
- Нисанит (ивр. ניסנית)
- Нецер-Хазани (ивр. נצר חזני)
- Нецарим (ивр. נצרים)
- Пеат-Саде (ивр. פאת שדה)
- Катиф (ивр. קטיף)
- Рафиах-Ям (רפיח ים)
- Шират-ха-Ям (ивр. שירת הים)
- Слав (ивр. שליו)
- Тель-Катифа (תל קטיפא)
Синайский полуостров
- Все поселения были эвакуированы с полуострова в течение трёх лет после подписания египетско-израильского мирного договора.
Бывшие поселения
- Авшалом (ивр. אבשלום)
- Ацмона (ивр. עצמונה)
- Декла (ивр. דקלה)
- Ди Захав (ивр. די זהב)
- Захарон (ивр. זהרון)
- Маоз Ха-Ям (ивр. מעוז הים)
- Наот Синай (ивр. נאות סיני)
- Натив Ха-Асара (ивр. נתיב העשרה)
- Нахаль Ям (ивр. נח"ל ים)
- Невиот (ивр. נביעות)
- Нир Авраам (ивр. ניר אברהם)
- Ницаней Синай (Кадеш Барнеа) (ивр. ניצני סיני, ивр. קדש ברנע) — переведёно на новое место с тем же именем
- Офира (ивр. אופירה)
- При Ган (ивр. פרי גן)
- Приэль (ивр. פריאל)
- Садот (ивр. שדות)
- Санта Катарина (ивр. סנטה קתרינה) — располагалось в строениях монастыря
- Суфа (ивр. סופה)
- Таба (ивр. טאבה)
- Тальмей Йосеф (ивр. תלמי יוסף)
- Угда (ивр. אוגדה)
- Харувит (ивр. חרובית)
- Хацер Адар (ивр. חצר אדר)
- Хулит (ивр. חולית)
- Шалевет (ивр. שלהבת)
- Эйтам (Махане Нурит) (ивр. איתם, ивр. מחנה נורית)
- Ямит (ивр. ימית)
Напишите отзыв о статье "Израильские поселения на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа"
Примечания
- ↑ 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/1682640.stm The Geneva Convention]
- ↑ 1 2 [www.icrc.org/web/eng/siteeng0.nsf/html/5FLDPJ Annexe 1: Conference of High Contracting Parties to the Fourth Geneva Convention Declaration (пункт 12)]
- ↑ 1 2 [ue.eu.int/uedocs/cms_data/docs/2004/12/22/%7B3FA161D9-6DA6-408F-85CE-20D0EC68DDFF%7D.pdf EU Committee Report].
- ↑ 1 2 МИД Израиля: [www.mfa.gov.il/MFA/Archive/Peace%20Process/1996/ISRAEL-S%20SETTLEMENTS%20-%20THEIR%20CONFORMITY%20WITH%20INTER ISRAEL-S SETTLEMENTS — THEIR CONFORMITY WITH INTERNATIONAL LAW, 1 Dec 1996]
- ↑ 1 2 [www.jcpa.org/jl/vp470.htm FROM «OCCUPIED TERRITORIES» TO «DISPUTED TERRITORIES», Dore Gold, 16 January 2002]
- ↑ 1 2 [www.7kanal.com/article.php3?id=457 Земля Израиля и международное право, Зеэв Фарбер, 2001]
- ↑ 1 2 [www.mythsandfacts.com/media/user/documents/The_Territories.pdf The Territories By: Eli E. Hertz]
- ↑ 1 2 [www.fmep.org/settlement_info/settlement-info-and-tables/stats-data/comprehensive-settlement-population-1972-2006 Comprehensive Settlement Population 1972—2007]
- ↑ [www.uadaily.net/index.php?viewe=126411 Израиль: число поселенцев на Западном берегу реки Иордан растет]
- ↑ [www.findarticles.com/p/articles/mi_m1058/is_9_120/ai_101339453 Planned obsolescence - The slow death of the two-state solution - Palestinian-Israeli conflict](недоступная ссылка — история). Christian Century (3 мая 2003). Проверено 15 февраля 2008.
- ↑ [www.eleven.co.il/article/11758 Израиль. Земля Израиля (Эрец-Исраэль). Исторический очерк] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- ↑ Aluf Benn. [www.haaretz.com/weekend/week-s-end/territory-policy-give-or-take-40-years-1.317906 Territory policy, give or take 40 years] (англ.). Хаарец (08.10.10). [www.webcitation.org/61AudSSLA Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
- ↑ Benny Morris (Бенни Моррис). Righteous Victims. — Vintage books, 2001. — 784 с. — ISBN 978-0-679-74475-7. стр.335
- ↑ [www.chassidus.ru/library/tora_inline/bereyshis/bereyshis.htm#_cref Тора с комментарием Раши]
- ↑ [web.archive.org/web/20030423004113/www.un.org/russian/hr/civilians/docs/fulltext.htm Женевская конвенция от 12 августа 1949 года о защите гражданского населения во время войны]
- ↑ 1 2 [web.archive.org/web/20031226000838/www.un.org/russian/documen/scresol/1979/res446.pdf Резолюция 446 (1979) от 22 марта 1979 года]
- ↑ [web.archive.org/web/20031226000839/www.un.org/russian/documen/scresol/1979/res452.pdf Резолюция СБ ООН 452 от 20 июля 1979 года]
- ↑ [web.archive.org/web/20031225235904/www.un.org/russian/documen/scresol/1980/res465.pdf Резолюция СБ ООН 465 от 1 марта 1980 года]
- ↑ [web.archive.org/web/20030517014445/www.un.org/russian/documen/scresol/1980/res471.pdf Резолюция СБ ООН 471 от 5 июня 1980 года]
- ↑ [www.mfa.gov.il/MFA/MFAArchive/1990_1999/1999/3/The+Status+of+Jerusalem.htm The Status of Jerusalem] (англ.). МИД Израиля (March 1999). Проверено 8 октября 2011. [www.webcitation.org/65ArCyOKd Архивировано из первоисточника 3 февраля 2012].
- ↑ [www.mfa.gov.il/MFA/MFAArchive/2000_2009/2003/2/DISPUTED+TERRITORIES-+Forgotten+Facts+About+the+We.htm?DisplayMode=print Disputed territories: Forgotten Facts About the West Bank and Gaza Strip] (англ.). МИД Израиля (1 февраля 2003). Проверено 6 января 2010. [www.webcitation.org/61654ZKLW Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ Danny Ayalon [youtube.com/watch?v=XGYxLWUKwWo Israel Palestinian Conflict: The Truth About the West Bank] на YouTube англ. / (рус.)
- ↑ [www.languages-study.com/elonyarden.html Адвокат Элон Ярден: «Согласно международному праву Иудея и Самария принадлежат Израилю»]. Вести (6 апреля 2000). Проверено 6 января 2010. [www.webcitation.org/61655fbCr Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ Биньямин Нетаниягу. [jhist.org/zion/netanjahu67.htm «Место под солнцем»]. Проверено 6 января 2010. [www.webcitation.org/61657IXtH Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ Рут Лапидот. [www.mfa.gov.il/MFA/Peace+Process/Guide+to+the+Peace+Process/Jerusalem-+Legal+and+Political+Background.htm JERUSALEM: The Legal and Political Background] (англ.). МИД Израиля // JUSTICE (No. 3, Autumn 1994). Проверено 8 октября 2011. [www.webcitation.org/65ArDQXtI Архивировано из первоисточника 3 февраля 2012].
- ↑ [www.vestnik.com/issues/2001/0703/win/shustef.htm Миф об «оккупированных» территориях]. ??? (3 июля 2001). Проверено 6 января 2010. [www.webcitation.org/61657zUQT Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ Дори Голд. [gazeta.rjews.net/gold.shtml Не называйте спорные территории оккупированными!]
- ↑ [www.sem40.ru/politics/6767/ Камень преткновения. Международное право — на стороне Израиля]
- ↑ [www.middle-east-info.org/league/pa/dispterr.pdf INTERNATIONAL LAW AND THE ARAB-ISRAEL CONFLICT] Extracts from «Israel and Palestine — Assault on the Law of Nations» by Professor Julius Stone, Second Edition 2003
- ↑ Professor, Judge Sir Lauterpacht, Jerusalem and the Holy Places, Pamphlet No. 19 (London, Anglo-Israel Association, 1968)
- ↑ [books.google.co.il/books?id=yYX2FghK3v8C&lpg=PA37&vq=Jerusalem%20and%20the%20Holy%20Places&dq=Lauterpacht%20resolution%20181&hl=en&pg=PA37#v=snippet&q=Jerusalem%20and%20the%20Holy%20Places&f=false Sir Lauterpacht in 3. Jerusalem and the Holy Places // Reply, Eli E. Hertz, p. 37]
- ↑ Stephen M. Schwebel [books.google.com/books?id=ZWJTqMjA5OkC&lpg=PA525&dq=Elihu%20Lauterpacht%2C%20Jerusalem%20and%20the%20Holy%20Places%2C%20Pamphlet%20No.%2019&pg=PA521#v=onepage&q=Jerusalem%201967&f=false Justice in international law: selected writings of Stephen M. Schwebel]. — Cambridge University Press, 1994. — P. 521—525. — 630 p. — ISBN 0521462843.
- ↑ [web.archive.org/web/20121215042838/go.ynet.co.il/pic/news/09.07.12.pdf Отчёт комиссии Леви (ивр.)]
См. также
- Израиль
- Города Израиля
- Города на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа
- Список израильских форпостов в Иудее и Самарии (Западный берег реки Иордан)
- Палестинская национальная администрация
- План одностороннего размежевания
- Гуш Эмуним
Ссылки
- Статья [ejwiki.org/wiki/Израильские_поселения_в_Иудее_и_Самарии_-_правовой_статус «Израильские поселения в Иудее и Самарии — правовой статус» в «ЕЖеВИКе»]
- Ilan Troen. [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/isdf/text/troen.html Jewish Settlement in the Land of Israel/Palestine] (July 2011). — на сайте «Еврейской виртуальной библиотеки» (JVL). Проверено 19 апреля 2024.
- Анна Райва. [www.zman.com/news/article.aspx?ArticleId=111761 Борьба за поселения - юридическая, парламентская и политическая]. — статья на сайте Zman.com (11.10.2011).
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Израильские поселения на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
