Еврейский музей и центр толерантности

Еврейский музей и центр толерантности
Главный вход в музей со стороны Новосущевского переулка
Дата основания	8 ноября 2012
Местонахождение	ул. Образцова, 11, строение 1А Москва, Россия м. Марьина Роща, Достоевская, Менделеевская, Новослободская ([wikiroutes.info/msk?routes=926 трамвай №19, №19к])
Директор	Александр Моисеевич Борода
Сайт	[www.jewish-museum.ru/ jewish-museum.ru]

К:Музеи, основанные в 2012 году

Еврейский музей и центр толерантности — музей, посвящённый еврейской культуре и религиозной традиции, истории жизни и расселения евреев, истории евреев в России. Располагается в здании бывшего Бахметьевского гаража, в Марьиной Роще, на северо-востоке Москвы.

О музее

Еврейский музей и центр толерантности — крупнейший в мире еврейский музей и крупнейшая в Европе крытая выставочная площадка: площадь экспозиции 4 500 м², общая площадь 8 500 м². Он расположился на улице Образцова в историческом здании бывшего Бахметьевского гаража, памятнике советского конструктивизма, построенного в 1925—1927 годах по проекту архитектора Константина Мельникова и инженера Владимира Шухова.

На настоящий момент это самый технологичный музей в России: экспозиция музея основывается не исключительно на артефактах, но также на информации, поданной в интерактивном виде. Это даёт возможность посетителю самому включиться в исследовательский процесс. На создание музея было потрачено около 50 миллионов долларов.

Экспозиция музея разделена на несколько тематических сегментов. В неё входят документы, фотографии, письма, повествующие о жизни евреев в России, начиная с конца XIX века до настоящего времени, здесь можно увидеть танк Т-34, и самолёт У-2. В музее также есть пространство временных экспозиций, в котором проходят выставки.

• Кинотеатр «Начало»

Посещение музея начинается с круглого зала, в котором посетителям предлагается посмотреть 4D фильм, посвящённый времени от первых дней бытия — сотворения мира и возникновения основных религий — до разрушения Второго Храма и формирования еврейской диаспоры.

• Карта миграции

На огромном интерактивном столе отображается история миграции евреев. Этот экспонат можно и нужно трогать руками. Прикасаясь к определённым частям карты, вы сможете узнать о жизни еврейских общин в каждой конкретной стране.

• Штетл

В этой части экспозиции воссоздано типичное еврейское местечко царской России с его приземистыми домиками, обязательным рынком, синагогой и религиозной школой (хедер). На огромные, в два человеческих роста, витрины проецируются уникальные кадры из жизни евреев того времени.

• Города и за их пределами

Здесь воссоздана атмосфера одесского кафе конца XIX — начала XX века. В зале расположены сенсорные столики, сидя за которыми можно узнать о проблемах, волновавших умы евреев того времени.

• Революция

Данная часть посвящена революции в России, Гражданской войне и участии в ней евреев. Одновременно рассказывается о Бальфурской декларации 1917 года, которая дала основания верить в скорое образование национального государства в Палестине.

• Советский Союз

Зал имеет символичное оформление, на его потолке смонтирована пятиконечная красная звезда, под ней на экранах возникают кадры того времени, а также биографии евреев выдающихся личностей эпохи — ученых, политиков, деятелей культуры.

• Великая Отечественная Война и Холокост

На огромных экранах демонстрируются кадры хроники, фотографии и интервью с ветеранами, участниками партизанского движения, бывшими узниками гетто и фашистских концлагерей. Главная роль здесь отводится воспоминаниям.

• Мемориал памяти

Это место скорби, здесь можно зажечь свечу в память о погибших во время Холокоста и Второй мировой войны, в тёмном помещении на стене наподобие звезд каждую секунду возникают и удаляются в небесное пространство имена людей.

• Послевоенное время

В этой части экспозиции можно узнать об установившемся в СССР антисемитизме, «деле врачей», шестидневной войне и Моше Даяне, движении «отказников», эмиграции и иных событиях, определявших сознание советских евреев в то время. Один из интереснейших элементов экспозиции — воссозданная кухня советской «хрущевки», в которой на установленных голограммах разыгрываются жизненные ситуации 60-70-х годов.

• От перестройки до наших дней

Последняя часть музея посвящена периоду становления новой России, который оказался одним из самых благоприятных для российского еврейства. Оно получило то, к чему всегда стремилось, — свободу вероисповедания, передвижения и уважительное отношение со стороны официальных властей.

История создания

Еврейский музей и центр толерантности открылся в Москве 8 ноября 2012 г. В торжественной церемонии по случаю открытия приняли участие президент Израиля Шимон Перес и министр иностранных дел России Сергей Лавров.

Инициатором создания музея выступили главный раввин России Берл Лазар и президент ФЕОР (Федерации еврейских общин России) Александр Борода. В 2001 году здание бывшего Бахметьевского гаража, в котором до того располагался 3-й автобусный парк, было передано в безвозмездное временное пользование «Московской Марьинорощинской Еврейской Общине». С 2002 г. начала разрабатываться концепция музея. В 2004 г. были объявлены конкурсы и тендеры, в результате которых выиграла американская компания [www.raany.com/ Ralph Appelbaum Associates], создавшая множество ведущих современных музеев мира.

В 2007 г. президент России Владимир Путин перечислил в фонд строительства музея свою месячную заработную плату, а директор ФСБ РФ Николай Патрушев передал в фонд будущего музея 16 документов, связанных с судьбой погибшего в Лубянской тюрьме шведского дипломата Рауля Валленберга, в своё время спасшего от Холокоста жизни тысяч венгерских евреев.

В период с 2008 г. по 2011 г. в этом здании находился Центр современной культуры «Гараж», что способствовало созданию культурной площадки на месте бывшего автобусного парка.

В марте 2008 г. в рамках Второго международного фестиваля искусств «Традиции и современность» в московском Манеже впервые состоялась развёрнутая презентация проекта музея. Здесь были показаны некоторые экспонаты коллекции иудаики, представляющей «своеобразие и богатство культуры и искусства российских и советских евреев», в том числе ценные и высокохудожественные атрибуты иудейского богослужения (ханукии, бсамим, парохет, синагогальные подсвечники), работы художников А. Лаховского, Мане-Каца, С. Юдовина и др.

Центр Толерантности

Вне рамок экспозиции музея находится Центр толерантности. Это самостоятельная площадка, на которой проводятся тренинги, семинары, лекции, практикумы, круглые столы и многое другое. К услугам посетителей здесь располагается 60 iPad'ов, на которых можно ответить на различные вопросы на тему терпимости, а также сравнить свои ответы с ответами остальных..

Центр Авангарда

В музее также работает Центр Авангарда. Он расположился в мезонине при входе в музей сверху конструкции, по своей структуре напоминающей Шуховскую башню. Эта площадка полностью и всецело посвящёна искусству и культуре 1910—1930-х годов. Здесь проходят лекции, семинары, кинопоказы, мастер-классы, выставки и концерты, а также находится открытая библиотека, где постоянно доступны книги и альбомы по советскому авангарду и искусству в целом.

Детский центр Еврейского музея и центра толерантности

На территории музея также располагается детский центр, в котором проводятся творческие мастерские, занятия и лекции.

Детям предлагают знакомиться не только с еврейской культурой, но и с культурами других народов — их искусством, языком, праздниками, обычаями и кулинарией. В Детском центре специально установили кухню.

Библиотека Шнеерсона

13 июня 2013 г. в Еврейском музее и центре толерантности открылось подразделение Российской государственной библиотеки, куда переехали книги из коллекции семьи Шнеерсон (см. библиотека Шнеерсона). На мероприятии по случаю открытия этого подразделения РГБ присутствовал президент России Владимир Путин и представители различных еврейских общин России. С предложением разместить уникальную коллекцию именно в Еврейском музее и центре толерантности Владимир Путин выступил ещё 19 февраля 2013 г. Книги доступны любому гражданину России или другого государства, достигшему 18 лет. Для этого достаточно получить читательский билет РГБ, что можно сделать здесь же в Еврейском музее.

См. также

• Музеи Москвы

Ссылки

• www.jewish-museum.ru

Страница музея на Фейсбуке:

• www.facebook.com/jewishwuseum

Отрывок, характеризующий Еврейский музей и центр толерантности

– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…