Еврейско-иранские языки
Поделись знанием:
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
Еврейско-иранские языки (еврейско-персидские диалекты) — совокупность иранских языков, используемых или использовавшихся евреями, в основном персидскими, бухарскими и афганскими евреями в Иране, Афганистане,Таджикистане, Узбекистане и соседних территориях (территория т. н. Большого Ирана), а также горскими евреями Дагестана и Азербайджана.
- Юго-западная группа
- Персидско-таджикский кластер
- еврейско-персидский язык (джиди) — вариант персидского языка, язык евреев Тегерана и Мешхеда
- классический еврейско-персидский язык — вариант классического персидского языка; был языком письменности у персидских евреев в широком смысле (Иран, Афганистан, Средняя Азия и юго-восточное Закавказье)
- еврейско-таджикский язык (еврейско-бухарский, бухори) — язык бухарских евреев, вариант таджикского языка
- † гилеки — вымерший еврейско-персидский диалект, существовавший в Герате (Афганистан); не имеет отношения к гилянскому языку, также часто называемому «гилеки»
- еврейско-персидский язык (джиди) — вариант персидского языка, язык евреев Тегерана и Мешхеда
- Горско-еврейский язык (еврейско-татский, джуури) — язык горских евреев, диалект татского языка
- Западнофарсский язык
- еврейско-ширазский диалект — язык евреев Шираза (остана Фарс на юге Ирана)
- Северо-западная группа
- Центральноиранский язык (диалекты Центрального Ирана)
- тефрешское наречие:
- еврейско-хамаданский диалект (Judeo-Hamedani) — район Хамадана на западе Ирана, один из немногих сохранившихся еврейско-иранских диалектов;
- еврейско-боруджердский диалект — район Боруджерда, провинция Лурестан
- еврейско-нехавендский диалект — район города Нехавенд на юге остана Хамадан
- северо-западное наречие:
- еврейско-гольпайеганский диалект (Judæo-Golpaygani) — район Гольпайегана на западе провинции Исфахан; практически исчез, будучи вытеснен еврейско-персидским, еврейско-хамаданским и персидским в Иране, английским в США и ивритом в Израиле
- еврейско-хонсарский диалект — Хонсар на западе провинции Исфахан; вариант диалекта хунсари
- северо-восточное наречие:
- еврейско-кашанский диалект — район Кашана на севере провинции Исфахан
- юго-западное наречие:
- еврейско-исфаханский диалект — город Исфахан и окрестности
- † еврейско-саридештский диалект — бытовал в одном из еврейских кварталов Исфахана, ныне не существующем;
- еврейско-исфаханский диалект — город Исфахан и окрестности
- юго-восточное наречие:
- еврейско-йездско-керманский диалект — район Йезда и Кермана в центре Ирана; два близких говора, так как в Керман евреи переселились из Йезда в XIX веке
- тефрешское наречие:
- Курдская подгруппа
- еврейско-курдский вариант курдского языка, используемый частью лахлухов (курдистанских евреев) в Ираке наряду с еврейско-арамейскими языками
От этих языков следует отличать тайное арго персидских евреев — лотраи (Luterā'i), являющееся фонологически, морфологически и синтаксически персидским языком, в котором значительный процент корнеслов заменён ивритским.
Как и все еврейские языки при письме на еврейско-иранских языках обычно используется еврейское письмо, за исключением периода с 1929 года, когда горско-еврейский и еврейско-таджикский языки в СССР использовали алфавиты на латинской, а затем (с 1938 по сию пору) — на кириллической основе.
См. также
Напишите отзыв о статье "Еврейско-иранские языки"
Ссылки
- [www.jewish-languages.org/judeo-iranian.html Judeo-Iranian] на сайте Jewish Language Research Website (англ.)
- [elalliance.org/projects/jewish-languages/judeo-median-iran/ Judeo-Median] на сайте Endangered Language Alliance (англ.)
Литература
- Abrahamian, R. 1936. Dialects des Israélites de Hamadan et d’Ispahan. Paris: Adrien-Maisonneuve.
- Gindin, T. E. 2003. Iran // H. Saadoun (ed.), Jewish Communities in the East in the Nineteenth and Twentieth Centuries. Jerusalem: Ben-Zvi Institute.
- Gindin, T. E. Forthcoming. Judeo-Yazdi. Padyavand 4.
- Gindin, T. E. Forthcoming. Ergative Constructions in the Jewish Dialect of Yazd? Irano-Judaica 5.
- Lazard, G. 1968. La dialectologie du Judéo-Persan. Studies in Bibliography and Booklore 8: 77-98.
- Lazard, G. 1978. Note sur le jargon des juifs d’Iran. Journal Asiatique 266/3-4: 251—255.
- Lazard, G. 1981. Le dialect des juifs de Kerman. Monumentum Georg Morgenstierne (Acta Iranica 21). Leiden. 333—346.
- Mizrahi, H. 1959. יהודי פרס [Евреи Персии]. Tel Aviv: Dvir
- Morgenstierne, G. 1960. Stray Notes on Persian Dialects. Norsk Tidsskrift for Sprogvidenskap 19: 129—132.
- Netzer, A. 1979. בעיות האינטגרציה התרבותית, החברתית והפוליטית של יהודי איראן [Problems of Cultural, Social and Political Intergration of Iranian Jews]. גשר 25/1-2: 69-83.
- Netzer, A. 1981. יהודי איראן בימינו [The Jews of Iran Today]. Jerusalem: The Institute of Contemporary Jewry, The Hebrew University of Jerusalem.
- Netzer, A. 1987. עיונים בשפת הדיבור של יהודי פרס // J. Dan (ed.), תרבות והיסטוריה. Jerusalem: Misgav Yerushalayim. 19-44.
- Netzer, A. 1991. ברכות, קללות ושבועות אצל יהודי אצפהאן [Blessings, Curses and Oaths among the Jews of Ispahan]. מקדם ומים 4: 197—198.
- Sahim, H. 1994. The Dialect of the Jews of Hamedan. Irano-Judaica 3: 171—182.
- Soroudi, S. 1990. Judeo-Persian Religious Oath Formulas as Compared with Non-Jewish Iranian Traditions. Irano-Judaica 2: 167—183.
- Windfuhr, G. 1989a. New Iranian Languages. In R. Schmitt (ed.), Compendium Linguarum Iranicarum. Wiesbaden: Ludwig Reichert Verlag. 250—256.
- Windfuhr, G. 1989b. New West Iranian. In R. Schmitt (ed.), Compendium Linguarum Iranicarum. Wiesbaden: Ludwig Reichert Verlag. 251—262.
- Windfuhr, G. 1989c. West Iranian Dialects. In R. Schmitt (ed.), Compendium Linguarum Iranicarum. Wiesbaden: Ludwig Reichert Verlag. 294—295.
- Yarshater, E. 1974. The Jewish Communities in Persia and Their Dialects. Memorial Jean de Menasce. Louvain: Imprimerie Orientaliste. 453—466.
- Yarshater, E. 1977. The Hybrid Language of the Jewish Communities of Persia. Journal of the American Oriental Society 97: 1-7.
- Yarshater, E. 1989. The dialect of Borujerd Jews. In L. de Meyer & E. Haerinck (eds.), Miscellanea in Honorem Louis Vanden Berghe (Archaeologia Iranica et Orientalis II). Gent: Peeters Presse. 1029—1046.
Отрывок, характеризующий Еврейско-иранские языки
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
