Евровидение-1977

Евровидение-1977
Даты
Финал	7 мая 1977 года
Проведение
Место проведения	Уэмбли, Лондон, Великобритания
Ведущие	Анджела Риппон
Основной вещатель	BBC
Участники
Всего участников	18
Вернувшиеся	Швеция
Отказавшиеся	Тунис
Карта стран-участниц      Страны-участницы     Страны, участвовавшие ранее
Результаты
Система голосования	Каждая страна оценивает 10 участников оценками 1—8, 10, 12
Ноль очков	нет
Победная песня	«L'oiseau et l'enfant» (Франция)
Евровидение
◄1976 • 1977 • 1978►

Конкурс песни Евровидение 1977 стал 22-м конкурсом песни Евровидение. Он прошёл 7 мая 1977 года в Лондоне на сцене Конгресс-центра «Уэмбли». Конкурс должен был быть проведён 2 апреля, но из-за забастовки персонала BBC был перенесён.

Югославия вышла из числа участников конкурса, а Швеция вернулась. Собирался дебютировать Тунис, однако в итоге этого не произошло. Было возвращено правило родного языка, в соответствии с которым каждый исполнитель должен был исполнять песню на одном из языков своей страны. Однако Бельгии и Германии было разрешено исполнить песни на английском языке, поскольку они уже были отобраны к моменту изменения правила. Швеции и Норвегии не понравились видеосюжеты об их исполнителях, которые в итоге были заменены показом общего плана зрительного зала. С многочисленными ошибками проходил и процесс голосования.

Франция одержала победу с «L’oiseau et l’enfant», исполненной Мари Мириам, которая стала звездой во Франции. Монако заняло 4-е место с «Une petite Française», в исполнении Мишель Торр, принимавшей участие в конкурсе во второй раз.

Результаты

# п/п	Страна	Язык	Исполнитель	Песня	Перевод на русский	Очков	Место
1	Ирландия	Английский	The Swarbriggs Plus Two	It’s Nice to Be in Love Again	Так здорово снова влюбиться	119	3
2	Монако	Французский	Мишель Торр	Une petite Française	Маленькая француженка	96	4
3	Нидерланды	Нидерландский	Хедди Лестер	De mallemolen	Карусель	35	12
4	Австрия	Немецкий	Schmetterlinge	Boom boom boomerang	Бум-бум бумеранг	11	17
5	Норвегия	Норвежский	Анита Скурган	Casanova	Казанова	18	14
6	ФРГ	Английский	Silver Convention	Telegram	Телеграмма	55	8
7	Люксембург	Французский	Анна-Мария Б.	Frère Jacques	Братец Якоб	17	16
8	Португалия	Португальский	Os Amigos	Portugal no coração	Португалия в моём сердце	18	14
9	Великобритания	Английский	Линси Де Пол и Майк Моран	Rock bottom	На самом дне	121	2
10	Греция	Греческий	Пасхалис, Марианна, Роберт и Бесси	Μάθημα σολφέζ (Mathima Solfege)	Урок сольфеджио	92	5
11	Израиль	Иврит	Иланит	אהבה היא שיר לשניים (Ahava hi shir lishnaim)	Любовь — это песня для двоих	49	11
12	Швейцария	Немецкий	Pepe Lienhard Band	Swiss lady	Швейцарская леди	71	6
13	Швеция	Шведский	Forbes	Beatles	Битлз	2	18
14	Испания	Испанский	Мики	Enséñame a cantar	Научи меня петь	52	9
15	Италия	Итальянский	Миа Мартини	Libera	Свободна	33	13
16	Финляндия	Финский	Моника Аспелунд	Lapponia	Лапландия	50	10
17	Бельгия	Английский	Dream Express	A Million in One, Two, Three	Миллион на раз, два, три	69	7
18	Франция	Французский	Мари Мириам	L’oiseau et l’enfant	Птица и ребёнок	136	1

Вернувшиеся исполнители

• Ирландия: The Swarbriggs ( Ирландия — 9 место на Евровидении 1975)
• Монако: Michèle Torr ( Люксембург — 10 место на Евровидении 1966)
• Нидерланды: Bianca, Patricia и Stella Maessen ( Нидерланды — 7 место на Евровидении 1970 (как The Hearts of Soul))
• Израиль: Ilanit ( Израиль — 4 место на Евровидении 1973)
• Португалия: Paulo de Carvalho ( Португалия — 14 место на Евровидении 1974)
• Португалия: Fernando Tordo ( Португалия — 10 место на Евровидении 1973)
• Австрия: Beatrix Neundlinger ( Австрия — 5 место на Евровидении 1972 (в составе Milestones))

Голосование

																			Всего
Ирландия		8	1	5	12	5	8	1	12	10	12	8	12	4	8	-	3	10	119
Монако	5		-	8	1	6	1	6	7	12	2	6	10	8	12	5	2	5	96
Нидерланды	3	3		-	-	-	-	-	1	1	1	7	-	1	-	-	10	8	35
Австрия	-	5	-		2	-	-	-	-	3	-	-	-	-	-	1	-	-	11
Норвегия	-	-	-	-		-	3	2	2	-	-	-	1	-	5	-	5	-	18
Германия	1	1	3	2	-		2	8	8	8	5	-	5	5	6	-	-	1	55
Люксембург	2	-	-	-	-	-		-	-	-	-	-	-	7	-	8	-	-	17
Португалия	-	2	2	-	-	1	-		-	-	-	4	-	-	3	-	-	6	18
Великобритания	-	12	7	12	7	10	12	12		-	8	-	8	3	2	4	12	12	121
Греция	-	10	10	4	4	4	6	10	5		3	1	7	12	1	6	6	3	92
Израиль	7	7	5	3	5	-	-	-	-	-		10	3	6	-	-	1	2	49
Швейцария	6	-	-	10	10	-	5	4	4	6	4		-	-	4	10	8	-	71
Швеция	-	-	-	-	-	2	-	-	-	-	-	-		-	-	-	-	-	2
Испания	-	-	6	1	-	7	7	-	3	4	-	3	-		7	7	7	-	52
Италия	8	6	-	-	-	3	-	3	-	-	-	2	-	2		2	-	7	33
Финляндия	12	-	4	6	8	-	-	-	-	2	7	5	2	-	-		-	4	50
Бельгия	4	-	12	-	6	8	4	7	10	5	6	-	4	-	-	3		-	69
Франция	10	4	8	7	3	12	10	5	6	7	10	12	6	10	10	12	4		136

12 баллов в финале

Кол-во	Получившая страна	Голосовавшая страна
6	Великобритания	Монако, Австрия, Люксембург, Бельгия, Франция, Португалия
4	Ирландия	Норвегия, Великобритания, Израиль, Швеция
3	Франция	Германия, Швейцария, Финляндия
2	Монако	Греция, Италия
1	Бельгия	Нидерланды
	Финляндия	Ирландия
	Греция	Испания

Ссылки

• www.esctoday.com
• www.eurovision.tv

Отрывок, характеризующий Евровидение-1977

Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.