Европейская косуля

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

</td>

   </tr>
Европейская косуля
Научная классификация
Царство: Животные
Тип: Хордовые
Подтип: Позвоночные
Класс: Млекопитающие
Инфракласс: Плацентарные
Отряд: Парнокопытные
Подотряд: Жвачные
Семейство: Оленевые
Род: Косули
Вид: Косуля европейская
Латинское название
Capreolus capreolus Linnaeus, 1758
Ареал
Охранный статус

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Вызывающие наименьшие опасения
IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/42395 42395]

Европе́йская косу́ля, козуля, дикая коза или просто косуля (лат. Capreólus capreólus) — парнокопытное животное семейства оленевых.





Сводка латинских названий[1]

Латинское название Имя исследователя, год Типовая местность и пр.
Cervus capreolus Linnaeus, 1758[2] Швеция
Capreolus vulgaris Fitzinger, 1832 Австрия
Capreolus capraea Gray, 1843 Pro Cervus capreolus Linnaeus.
Capreolus europaeus Sundevall, 1846 Pro Cervus capreolus Linnaeus.
Capreolus capreolus Linnaeus, 1758 Современное биноминальное название.

Внешний вид

Некрупный изящный олень со сравнительно коротким туловищем, задняя часть которого несколько толще и выше передней. Масса тела у самцов — 22—32 кг, длина тела — 108—126 см, высота в холке — 66—81 см[3] (3/5 от общей длины тела). Самки несколько мельче, но в целом половой диморфизм выражен слабо.

Наиболее крупные косули встречаются на севере и востоке ареала — в Швеции, к востоку от Днепра и в горах Северного Кавказа.[3]

Голова короткая, клиновидно суженная к носу, но относительно широкая и высокая в области глаз. Уши длинные (12—14 см), овальной формы, заострённые. Глаза большие, выпуклые, с косо поставленными зрачками. Шея длинная, без гривы; у самцов толще, чем у самок. Ноги длинные, тонкие, передние несколько короче задних, из-за чего спина немного наклонена вперед и крестец примерно на 3 см выше загривка. Хвост рудиментарный (2—3 см)[4], полностью скрытый в волосах «зеркала». Копыта узкие, сравнительно короткие. Боковые копыта наполовину короче средних, не оставляют следов на твёрдом грунте.

Череп широкий в глазной области, с укороченной и широкой лицевой частью, 180—200 мм длиной, 87—95 мм шириной.[5] Слуховые пузыри на черепе небольшие и не выступают из барабанной ямки. Зубов 32. Зубная формула: <math>i\ \frac{0}{3}\ c\ \frac{0}{1}\ pm\ \frac{3}{3}\ m\ \frac{3}{3}=32</math>. Верхние резцы, как правило, отсутствуют (изредка встречаются у молодых самцов)[6][7]; верхние клыки отсутствуют постоянно.

Имеются межкопытные железы; плюсневые железы хорошо развиты, выделяются благодаря тёмной окраске растущих над ними волос; предглазничные железы рудиментарные — от них остались лишь небольшие полоски голой кожи. Весной и летом у самцов сильно увеличены сальные и потовые железы кожи головы и шеи; с помощью их секрета самцы метят территорию.

Из органов чувств наиболее развиты обоняние и слух. Обонятельная поверхность ноздрей косули превышает 90 см2 (у человека — всего 2,5 см2), число обонятельных клеток — 300 млн. (у человека — около 30 млн.)

В кариотипе 70 хромосом.

Рога

Рога у самцов сравнительно небольшие (15—30 см длиной, 10—15 см размахом)[3], более или менее вертикально поставленные и лирообразно изогнутые, у основания сближенные. Несут по 3 отростка — средний, направленный вперёд, и два концевых. Надглазничный отросток отсутствует. Главный ствол рогов отогнут назад у среднего отростка. Рога округлые в сечении, со множеством бугорков («жемчужин»), с большой розеткой. Встречаются аномалии развития рогов — например, неравномерное развитие правого или левого рога, иногда — образование костного «шлема», покрывающего весь верх головы.[8]

Рога у косулят начинают развиваться с 4-го месяца жизни. Молодые самцы к своей первой весне отращивают рога в виде простых заострённых стержней длиной 10—15 см.[5] Полностью рога развиваются лишь к 3 годам.

Рога сбрасываются ежегодно в октябре—декабре, сначала старыми самцами, затем — молодыми. Новые рога начинают отрастать после примерно месячной задержки.[9] Полного размера рога старых самцов достигают к марту—апрелю; в апреле—мае рога полностью окостеневают и самцы трутся ими о стволы и ветви деревьев, счищая остатки кожи.[6]

Самки безрогие. Изредка встречаются самки с рогами, причём рога обычно имеют уродливую форму.[10]

Окраска

Окраска взрослых особей одноцветная, лишена полового диморфизма. Зимой окраска туловища серая или серовато-бурая, иногда серовато-рыжая, в задней части спины и на крестце переходящая в коричнево-бурую. Книзу окраска туловища постепенно светлеет до желтовато-кремовой. Хвостовое «зеркало» (каудальный диск) небольшое, белое или светло-рыжеватое. Конечности постепенно рыжеют книзу. Голова и уши одноцветные с туловищем, либо несколько буроватая и рыжеватая. На подбородке — белое пятно, окружность носа и верхняя губа — чёрно- или серо-бурая («усы»).

Летом окраска туловища и шеи равномерно рыжая; брюхо беловато-рыжее; голова серая с рыжеватым оттенком, с тёмными «усами»; зеркало слабо намечено или отсутствует. В целом летняя окраска более ровная, чем зимняя.

Существует популяция косуль-меланистов, населяющая низменные заболоченные районы Нижней Саксонии (Германия). Летний мех у взрослых особей чёрный, блестящий; зимний мех также чёрный, но матовый, на животе свинцово-серый, часто с серебристой остью. «Зеркало» меньше, чем у обычных косуль, рыжеватое или бурое. Детеныши рождаются чёрными, реже пегими.[11]

Окраска козлят

У новорождённых косулят окраска пятнистая, что позволяет им маскироваться среди летней растительности. Общий тон окраски рыжевато-жёлтый с более светлым, светло-охристым брюхом. По спине тремя продольными рядами с каждой стороны идут сероватые или желтоватые пятна. Средний ряд, наиболее яркий, тянется от ушей до анального отверстия; остальные идут от плеч. На плечах и в тазовой области появляются добавочные ряды пятен. В возрасте 2—3 месяцев общая окраска темнеет, становясь буровато-рыжей; по мере отрастания рыжего меха пятнистость бледнеет и исчезает.

Линька

Линька происходит два раза в год — весной и осенью. Сроки начала и конца линьки зависят от географических и климатических условий, а также от возраста и состояния организма косули — у старых и ослабленных животных линька сильно задерживается.

Смена зимнего волосяного покрова на летний обычно происходит в апреле—мае. У старых, истощенных самцов остатки зимней шерсти иногда сохраняются вплоть до конца июня. Зимняя шерсть начинает отрастать с конца июля — начала августа; летняя шерсть, начиная с августа, постепенно выпадает. Заканчивается зимняя линька в конце сентября — в октябре.[8]

Структура волос

Зимний остевой волос длинный (до 55 мм), волнистый и ломкий, покрыт чередованием тёмных и светлых колец; летний более короткий, упругий и неломкий, ровно окрашенный, около 35 мм длиной.[4] Основания волос серо-бурые или тёмно-бурые; эпидермальный слой кожи светлый, не пигментированный.[3]

Географическое распространение

Палеарктический вид. Распространён практически повсеместно на территории Европы (за исключением некоторых островов) и на части территории Передней Азии (Кавказ, страны Ближнего Востока).

Исторический ареал

Исторически область расселения европейской косули сложилась ещё в конце плиоцена—начале плейстоцена, когда формы, близкие к современным, обитали в Центральной и Западной Европе и Передней Азии. В плейстоцене ареал косули современного типа дополнительно расширился, охватив Крым, Приазовье, Нижний Дон и Северный Кавказ.[12] В голоцене по мере отступления ледников и расширения лесной зоны вид продолжил экспансию, проникнув в Скандинавию[13] и расселясь по Русской равнине.

Вплоть до второй половины XX в. ареал европейской косули практически не менялся, охватывая почти всю территорию Европы (включая Великобританию) и доходя на севере до 61° (Швеция) — 65° с. ш. (Норвегия).[4] На востоке граница исторического ареала проходила по Поволжью. Южная граница ареала проходила по самым северным районам Ирана (севернее Эльбурса) и Ирака, через Сирию и Израиль выходя к Средиземному морю и охватывая Малую Азию. Косуля никогда не водилась на островах Исландия, Ирландия, Корсика, Сардиния и некоторых других, рано обособившихся от материка.[3]

Оптимум ареала европейской косули приходится на районы со снежным покровом высотой менее 20 см, со средней месячной температурой +10° не менее 150—160 дней в году и с годовой совокупностью осадков 450—650 мм.[3]

Вплоть до XIX в. н. э. видовой ареал был практически сплошным. Но с XVIII в. из-за сведения лесов и хищнической охоты численность косуль в Западной Европе начала сокращаться, а ареал — распадаться на отдельные, практически изолированные участки. В XIX—начале XX в. та же тенденция начала проявляться в Восточной Европе и России, приведя к полному исчезновению косуль во многих районах.

Однако уже с 1930-х гг. возникла обратная тенденция, к расширению ареала, связанная с уменьшением промысла. В 196080-х гг. благодаря охранным мероприятиям и отсутствию крупных хищников численность косули в Западной и Центральной Европе снова выросла, что привело к занятию ею всех пригодных биотопов, а также к существенному продвижению на север, особенно на Скандинавском полуострове, где в настоящее время ареал косули доходит до 70—71° с.ш.[3] На территории России в конце 1950-х гг. европейская косуля начала интенсивное продвижение на восток, снова заселив Тульскую, Орловскую, Липецкую, Ростовскую и Волгоградскую области[3]; с 1970-х гг. появилась в Карелии и расселилась по Ленинградской области[14]; в 1980-е годы с низовьев Дона проникла в Предкавказье, на Ставропольскую возвышенность.[15]

Современный ареал

Современный ареал европейской косули охватывает Европу (включая Великобританию и Скандинавский полуостров), Европейскую часть России, Предкавказье и Закавказье, где восточная граница ареала проходит по линии Тбилиси — Гянджа — Степанакерт — Ленкорань, и Переднюю Азию, где включает Турцию, горы на северо-западе Сирии, северо-восток Ирака и запад Ирана (горы Загрос и районы, примыкающие к Каспийскому морю). На территории Ливана и Израиля косуля вымерла[16]; исчезла также на о-ве Сицилия. В 1870 г. была предпринята попытка интродуцировать европейских косуль (из Шотландии) в ирландском графстве Слайго; популяция просуществовала 50—70 лет.[17]

В настоящее время европейская косуля встречается на территории следующих государств (в алфавитном порядке): Албания, Андорра, Армения, Австрия, Азербайджан, Белоруссия, Бельгия, Босния и Герцеговина, Болгария, Великобритания, Венгрия, Германия, Гибралтар, Греция, Грузия, Дания (включая Гренландию), Ирак (север), Иран (север), Испания, Италия, Латвия, Литва, Лихтенштейн, Люксембург, Республика Македония, Молдавия, Монако, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Российская Федерация, Румыния, Сан-Марино, Сербия, Словакия, Словения, Сирия (северо-запад), Турция, Украина, Финляндия, Франция, Хорватия, Черногория, Чехия, Швейцария, Швеция, Эстония.[18]

С 1979 г. в Израиле проводятся мероприятия по реинтродукции и расселению европейских косуль (природный парк [www.ramat-hanadiv.org.il/index_en.aspx Рамат ха-Надив]), однако их численность в естественной среде обитания пока ещё не достигла сколь-либо значительных цифр.[19]

Российская часть ареала

По состоянию на 1992 г.[3] на территории Российской Федерации граница видового ареала проходила через Кандалакшу, Петрозаводск, Тихвин, Бологое, Вышний Волочек, Тверь, Конаково, Талдом, Сергиев Посад, Коломну, Рязань; далее охватывала юго-запад Мордовии и западные районы Пензенской, Саратовской и Волгоградской областей (восточнее р. Хопёр); по правобережью Дона поворачивала на запад, где от Волгодонска шла по левому берегу Дона до Азовского моря; с низовьев Дона доходила на юге до Сальска. В Предкавказье граница ареала проходила южнее р. Кубань по линии Невинномысск — Черкесск — Минеральные Воды — Грозный — Махачкала. В настоящее время ареал расширился дальше на северо-восток, охватив Ярославскую, Ивановскую и Владимирскую области.[20]

В междуречье Дона и Волги (восточнее Хопра) современный ареал европейской косули в настоящее время соприкасается с ареалом сибирской косули, образуя «зону гибридизации».[3]

Подвиды

Европейская косуля отличается широкой географической изменчивостью окраски и размеров тела, что даёт повод для выделения в пределах её ареала множества географических рас и подвидовых форм.

В настоящее время чётко выделяют два подвида, за счёт изоляции обособившихся от основной европейской популяции, обозначаемой как Capreolus capreolus capreolus L.:

Крупных косуль Северного Кавказа иногда относят к подвиду Capreolus capreolus caucasicus, а популяцию Ближнего Востока — к Capreolus capreolus coxi.

Сходные виды

Родственная сибирская косуля отличается от европейской косули в первую очередь заметно большими размерами тела (длина тела 126—144 см, высота в холке — 82—94 см, масса тела 32—48 кг) и рогов (27—33 см длиной)[3]. В летнем меху окраска головы у сибирской косули не серая, а рыжая, однотонная со спиной и боками. Волосы над метатарзальными железами не выделяются из общей окраски. Основания волос светлые или чисто-белые, эпидермальный слой кожи буровато-серый, пигментированный.[4] У новорождённых косулят пятна на спине расположены в 4, а не 3, ряда. Череп сравнительно узкий в глазной области, с удлинённой лицевой частью. Слуховые пузыри на черепе крупные и заметно выступают из барабанной ямки. Рога расставлены шире, сильно бугристые, иногда с короткими дополнительными отростками. В хромосомном наборе присутствуют добавочные В-хромосомы; кариотип: 70 + 1—14.[3]

Ареал сибирской косули проходит восточнее, охватывая Заволжье, Урал, Сибирь до Забайкалья и Якутии включительно, Среднюю Азию, Западный Китай, Северную и Северо-Западную Монголию.[10]

Места обитания

Европейская косуля населяет смешанные и лиственные леса разнообразного типа и лесостепь. В чисто хвойном лесу встречается лишь при наличии лиственного подлеска. В зоне настоящих степей, полупустынь и пустынь отсутствует. Предпочитает, как наиболее кормные места, участки светлого разреженного леса, с богатым кустарниковым подлеском и окружённые лугами и полями, либо (летом) высокотравные луга, поросшие кустарником. Встречается в тростниковых займищах, в пойменных лесах, на зарастающих вырубках и гарях, в заросших оврагах и балках. Сплошных лесов избегает, держится по опушкам и окраинам. По лесополосам проникает в степные районы. В высотном отношении для косули наиболее благоприятна зона от 300 до 600 м над уровнем моря[3]; однако в горных районах она поднимается до субальпийских и даже альпийских лугов (до 2400 м над уровнем моря в Альпах[21]; до 3500 м над уровнем моря на Кавказе[3]).

Средняя плотность популяции косуль в типичных биотопах Европы увеличивается с севера на юг ареала, в подтаёжной зоне не превышая 0,1 особи на 100 га, в зоне смешанных и лиственных лесов достигая 3—6, а в лесостепи и зоне широколиственных лесов — 5—12 особей на 100 га. Большие плотности популяции отмечаются лишь сезонно на сравнительно небольших площадях.[3]

По сравнению с другими копытными Европы косуля наиболее приспособилась к обитанию в окультуренном ландшафте в непосредственной близости к человеку. Местами она почти круглогодично живёт на сельскохозяйственных угодьях, а в лесу укрывается лишь для отдыха и при неблагоприятных погодных условиях. Однако косуля встречается лишь там, где поля чередуются с полезащитными полосами или участками леса; в безлесных агроценозах отсутствует.[13]

На биотопическое размещение косуль в первую очередь влияют доступность кормов и наличие укрытий, особенно в открытых ландшафтах. Там, где нет укрытий в виде кустарника, высокотравья или оврагов, косули не живут даже при изобилии пищи. Другими факторами, оказывающими влияние на биотопическое размещение, является высота снежного покрова, наличие хищников и беспокойство, вызываемое деятельностью человека, выпасом скота или присутствием других диких копытных.

Особенности рациона позволяют косулям благополучно сосуществовать рядом с другими копытными. Однако в определённых условиях у них может возникнуть жёсткая пищевая конкуренция с другими оленьими (олени, лани, лоси), а также с живущими в тех же биотопах сернами и зайцами. Особенно обостряется конкуренция при увеличении высоты снежного покрова, когда у косуль возникают трудности с передвижением и добыванием корма. Особенно серьёзную конкуренцию косулям составляет домашний скот; росту поголовья косуль в Западной Европе отчасти способствовал переход на безвыпасное содержание скота. Места с интенсивным выпасом скота или с высокой концентрацией других копытных косули покидают.[3]

В целом, европейская косуля является животным лесостепного типа, более приспособленным к жизни в высокотравных и кустарниковых биотопах, чем в густом древостое или в открытой степи.

Миграции

По сравнению с сибирскими, европейские косули практически оседлы и не совершают массовых сезонных миграций. Только на севере и востоке ареала, где обычны многоснежные зимы, а также в горах, откочёвки косуль могут принимать вид регулярных миграций, из года в год проходящих по одному и тому же маршруту. В частности, в Кавказских горах косули в октябре и ноябре спускаются вниз по склонам и переходят с северных склонов на южные и восточные.[22] На северо-западе Европы полевые косули осенью массово переходят в лесные угодья.[14] Протяжённые миграции в сторону морских побережий и речных долин зафиксированы на севере Финляндии.[23] Временные откочёвки, как правило, связаны с высотой снежного покрова (более 20—30 см), затрудняющей передвижение и добывание корма, и иными неблагоприятными факторами.

Несмотря на оседлость, европейские косули способны расселяться с довольно большой скоростью. Об этом свидетельствует скорость продвижения границы ареала в XX веке. Так, в Восточной Европе за 30 лет европейская косуля расселилась естественным путём почти на 500 км, то есть ежегодная скорость движения границ ареала превышала 10—15 км в год.[3]

Питание

Рацион косули включает порядка 900 видов растений; предпочтение отдаётся легко перевариваемой растительной пище, богатой питательными веществами и водой. Наиболее предпочтительны молодые части растений (с низким содержанием клетчатки). Некоторое значение играет также присутствие в растении дубильных и минеральных веществ, витаминов. Сухие и сильно деревянистые части растений, твёрдые злаки и осоки, растения, содержащие токсичные вещества (сапонин, алкалоиды, фенолы и глюкозиды), обычно не поедают или поедают неохотно.[13] Состав рациона меняется в зависимости от места обитания, сезона, доступности и обилия корма и физиологического состояния животного, охватывая в среднем 130—250 видов растений в каждом крупном регионе.[3]

Наибольшую (54—55 %) долю в кормовом рационе косули составляют двудольные травянистые растения; на втором месте стоят древесные породы — деревья, кустарники и полукустарники (25 %); на третьем — однодольные травянистые растения (15 %); и всего порядка 5 % составляют другие группы растений: мхи, лишайники, плауны, папоротники, грибы.[3] Двудольные травянистые растения поедаются в основном летом, а однодольные — зимой. Лесные косули чаще используют в пищу древесные породы, полевые — травянистую растительность.[24] Из деревьев и кустарников косули охотнее всего объедают осину, иву, тополь, рябину, липу, берёзу, ясень, дуб, бук, граб, жимолость, черёмуху и крушину.[4] К травам, поедаемым косулей, относятся разнообразные злаки, горец, кипрей, кровохлебка, водосбор, борщевик, дудник, щавели.[25] Любят водные растения (вахта, аир, белокрыльник), за которыми приходят на болота и к озёрам. Охотно поедают ягоды и сочные плоды (черника, брусника, земляника, облепиха, шиповник, рябина, боярышник, яблоня, груша, слива), а также буковые орешки, жёлуди и каштаны. Часто поедают лекарственные растения, в частности полыни, которые, видимо, нужны им в качестве противопаразитного средства. Иногда без последствий для себя едят ядовитые растения: аконит, белладонну, волчеягодник, вороний глаз, лютик едкий, виды рода паслён и пр. Полевые косули иногда потребляют в пищу кукурузу, поражённую головней.[3]

Чтобы восполнить недостаток минеральных веществ, косули посещают солонцы, либо пьют воду из источников, богатых минеральными солями. В период беременности и лактации у самок и роста рогов у самцов потребность в минеральных веществах возрастает в 1,5—2 раза.[3]

Воду получают, в основном, из растительной пищи, однако при наличии поблизости водоёмов регулярно их посещают; зимой иногда поедают снег. Суточная потребность в воде невелика, составляя около 1,5 л в день.[26]

Сезонные особенности питания

Зимой рацион наименее разнообразен. В пищу преимущественно идут побеги и почки деревьев, кустарников и кустарничков, а также сухая трава и необлетевшие листья. В урожайные годы косули в больших количествах поедают жёлуди, буковые орешки и каштаны, выкапывая их из-под снега. Выходят на поля кормиться сеном и неубранными остатками сельскохозяйственных культур — кукурузы, люцерны, сахарной свёклы, картофеля. В бескормицу выкапывают из-под снега мох и лишайники. При глубоком снеге иногда вынуждены переходить на питание хвоей сосен, елей и можжевельника. В критических ситуациях могут глодать кору деревьев, хотя обычно этого избегают.

С весны начинают разыскивать проталины, где появляется свежая трава, вместе с тем продолжая кормиться почками, побегами и сухими листьями. В полях кормятся листьями озимых зерновых культур, люцерной, клевером и прорастающими сорными травами.

Летом питание наиболее разнообразно. Большое значение в рационе лесных косуль приобретают двудольные травянистые растения, в меньшей степени — листья древесных пород. Полевые косули объедают на полях кукурузу, люцерну, клевер, пшеницу, сахарную свёклу.[24]

Осенью косули в больших количествах поедают семена и плоды, что позволяет им накапливать энергетические запасы на зиму. В пище лесной косули возрастает доля однолетних растений[27]; полевые косули поедают послеуборочные остатки посевов, семена сорных растений и зерновки дикорастущих злаков.[24] Также поедают грибы; пасутся на ягодниках. В Крыму и на Кавказе поедают кизил.[25]

Количество потребляемой пищи

Небольшой объём желудка косули и относительно быстрый процесс пищеварения требуют частого питания. В течение суток в нормальных условиях косули питаются 5—11 раз. Количество потребляемой пищи связано с питательностью корма и физиологическим состоянием животного. В суточный рацион европейской косули в среднем входит от 1,5—2,5 кг до 4 кг зелёной растительной массы (в зависимости от массы самой косули). В зимний период общий уровень метаболизма и, как следствие, потребность в пище снижаются: летом энергетические затраты косули составляют в среднем 2800 ккал в сутки, зимой — всего 1300.[26][28] Максимумы потребления приходятся на раннюю весну, первую половину лета и осень, что связано у самок с периодом беременности и лактации, у самцов — с периодом гона.

Кормовое поведение

По способу питания косули относятся к обкусывающим животным. Пасущиеся косули непрерывно перемещаются по кормовому участку. Летом косули никогда не объедают все доступные растения, а срывают лишь одно растение или его часть и следуют дальше. С многолистных растений срывают всего 1—2 листочка. Благодаря этой особенности косули, как правило, не причиняют значительного вреда сельскохозяйственным посевам. Зимой в поисках корма косули раскапывают снег передними ногами, иногда на глубину 30—50 см[25]; найденные травянистые растения съедают целиком.

Поведение

Суточная активность

У косуль наблюдается суточная периодичность поведения: периоды пастьбы и передвижения чередуются с периодами пережёвывания пищи и отдыха. Наиболее продолжительны периоды утренний и вечерний активности, привязанные к восходу и заходу солнца. В целом, суточный ритм жизни косули определяется многими факторами: сезоном года, временем суток, естественными условиями обитания, степенью беспокойства и т. п. Например, в популяциях, испытывающих сильное антропогенное давление, активность косуль ограничивается сумеречными и ночными часами.

Весной и летом животные более активны ночью и в сумерках, что отчасти связано с активностью кровососущих насекомых, зимой — в начале дня. В жаркие летние дни кормятся реже, чем в прохладные и дождливые. Зимой в морозную погоду кормёжки, напротив, становятся продолжительнее, компенсируя энергетические затраты. Небольшое количество осадков мало мешает косулям, но при сильных дождях или обильных снегопадах они прячутся в укрытия. Зимой в ветреную погоду косули стараются кормиться на подветренных опушках леса, не выходя на открытые места.

Распределение времени в сутках примерно следующее: пастьба занимает 12—16 часов, отдых и пережевывание пищи — 8—10 часов, при этом утренняя кормежка продолжается 4—5 часов, а вечерняя — 6—7 часов. Продолжительность перерывов между периодами активности определяется сезоном и иными факторами. К примеру, там, где косули вынуждены скрываться от человека, промежуток между утренней и вечерней пастьбой длится до 8 часов, на нетронутых участках —2—3 часа.[25]

Сезонное поведение. Социальная структура

Социальная организация популяции зависит от времени года. В летний период большинство косуль ведёт одиночный или семейный (самки с потомством) образ жизни, в зимний — семейно-групповой или стадный (при откочёвках и миграциях). Пространственная структура популяции также существенно изменяется в течение года — летом животные рассеяны по своим территориям, зимой территориальная структура нарушается и косули концентрируются на кормных участках. Кроме того, в летний период территориальное поведение косуль различается в зависимости от пола и возраста.

Летний период. Охватывает время с марта по конец августа. В это время косули наиболее территориальны и агрессивны. В марте—апреле взрослые (старше 2—3 лет) самцы занимают свои территории, а самки на последнем месяце беременности переселяются на родовые участки. Следует отметить, что территориальная структура у косуль отличается большой ригидностью — однажды заняв какую-то территорию, косуля обычно возвращается на неё из года в год.

Территория самца в зависимости от условий обитания в конкретном биотопе варьируется от 2 до 200 га. В норме территории соседних самцов практически не перекрываются и лишь при высокой плотности популяции частично накладываются друга на друга в районе кормовых участков. Границы территорий регулярно обходятся и метятся выделениями лобных и межкопытных желёз. Как правило, самцы избегают заходить на чужие участки, только в самом конце гона совершая «вылазки» в поисках течных самок, однако в начале сезона им приходится отстаивать право на владение территорией. Агрессорами часто выступают молодые самцы, в том числе пришедшие из соседних угодий. Между знакомыми самцами-соседями конфликты сравнительно редки и обычно ограничиваются простой демонстрацией силы.[28]

На участке взрослого самца могут жить только самки и молодняк текущего года рождения. Подросших годовалых самцов хозяин агрессивно прогоняет со своей территории, и в 58—90 % случаев им приходится откочёвывать в поисках незанятых угодий. Изредка молодые самцы всё летом кочует по чужим территориям или становятся спутниками взрослых самцов, сопровождая их до самого периода гона. Что касается годовалых самок, то они редко мигрируют в другие угодья, а, как правило, занимают участки, примыкающие к материнским.

Территория самца включает не менее 1—2 родовых участков, куда в период отёла приходят стельные самки. Самка агрессивно охраняет участок, отгоняя от него других косуль, включая собственное подросшее потомство. На участке самка обычно остаётся до конца сезона размножения, во время гона спариваясь с самцом (или самцами), в пределах чьей территории находится её участок. Площадь родовых участков колеблется от 1—7 га в период отёла до 70—180 га к концу летнего сезона, когда косулята подрастают.

Главная функция территориальности — рассредоточение особей в пространстве и ослабление пищевой конкуренции для беременных и лактирующих самок, что повышает шансы на выживание потомства.

Зимний период. К октябрю агрессивность взрослых косуль заметно ослабевает. Самцы сбрасывают рога и перестают метить территорию. Начинают формироваться зимние семейные группы — к самкам с козлятами присоединяется молодняк (в том числе годовалые самцы, ранее откочевавшие в другие угодья). Позднее к группе могут присоединиться и другие косули, включая взрослых самцов, хотя последние обычно живут отдельно даже зимой. Вожаками групп являются взрослые самки-матери. Члены группы часто держатся вместе на протяжении всей зимы. В полевых биотопах число животных в группе может достигать 40—90 особей; в лесных биотопах группы лишь изредка включают более 10—15 голов.

В отличие от сибирских косуль, европейские косули не совершают зимних миграций, хотя многие самки осенью возвращаются в те местности, откуда весной пришли на родовые участки. Но, как правило, косули зимуют в той же местности, где летовали. Участок обитания зимней группы может охватывать 300—500 га[5], так как животные перемещаются в поисках пищи. В пределах участка выделяются кормовые зоны, где косули проводят большую часть дня. Чем хуже экологическая ситуация, тем больше становятся группы и тем шире косулям приходятся кочевать в поисках корма. Однако, если уровень снежного покрова превышает определённый предел (50 см), косули неделями могут держаться практически на одном месте.

Зимние группы держатся до марта—апреля, постепенно распадаясь. Старые самцы начинают отбиваться от групп уже с конца февраля, хотя иногда в январе—марте можно встретить группы, состоящие исключительно из самцов. Дольше всего, почти до мая, сохраняются семьи — самки с годовалым молодняком.

Коммуникация

В коммуникации косуль велика роль обонятельных, а также акустических и визуальных сигналов. Важнейшим из чувств является обоняние — было подсчитано, что из 42 элементов социального поведения 26 вызывается обонятельным восприятием, 13 — акустическим и только 3 — оптическим.[3]

Обоняние играет важную роль при маркировочное поведении. С марта до сентября взрослые самцы трутся лбом, щеками и шеей о деревья и кустарники, метя их выделениями кожных желёз, либо роют землю копытами, оставляя на ней запах секрета межпальцевых желёз. Ободранные рогами участки стволов и ветвей и «царапины» на земле также служат визуальными метками. Таким образом самцы метят территорию, предупреждая других самцов о том, что участок занят. Интенсивность маркировки зависит от сезона. Весной самцы могут наносить до 500—600 пахучих меток в день, летом — 40—150, в начале осени — всего 10 меток.[28] У самок маркировочное поведение отсутствует.

Важную роль в социальной жизни косуль играют звуковые сигналы. Выделяют 5 основных типов сигналов:

  • писк (или свист) служит или призывным звуком, или выражением беспокойства; обычен при контакте матери с детёнышами;
  • шипение выражает сильное возбуждение или агрессию;
  • лай («бяу-бяу-бяу») издают потревоженные или чем-то обеспокоенные косули (обычно в сумерках или ночью, реже днём; чаще летом, чем зимой);
  • верещание (стон) — сигнал, издаваемый раненым или пойманным животным;
  • звуки невокального происхождения (топанье ногами, шумные прыжки) производятся косулями, когда они обеспокоены и чувствуют опасность.

Детёныши косуль издают только писк. У европейской косули не отмечено аналогов скуления, которое издают самцы сибирской косули.

Большую роль в общении косуль, особенно в группах, играют визуальные сигналы. Так, например, если одна из косуль принимает позу тревоги, другие косули сейчас же прекращают пастись, сбиваются в кучу и тоже принимают позу тревоги. Неподвижная поза может сменяться хождением в позе тревоги — медленным передвижением с вертикально вытянутой шеей и высоко поднимаемыми ног. Непосредственным сигналом к бегству всей группы обычно становится бегство одной особи с распущенным «зеркалом».

Передвижение

В спокойном состоянии косули двигаются шагом или рысью; при опасности бегут скачками длиной до 4—7 м с периодическим подпрыгиванием вверх на 1,5—2 м.[3] Скорость бега взрослой косули около 60 км/ч — больше, чем скорость рыси или волка, но бег непродолжителен: на открытом месте потревоженные косули обычно пробегают 300—400 м, в густом лесу — 75—100 м, после чего начинают делать круги, запутывая преследователей.[29] Кормящаяся косуля передвигается небольшими шагами, часто останавливаясь и прислушиваясь. При пересечении малокормного участка переходит на рысь. Таким же образом самцы косуль ежедневно обегают свою территорию. Косули хорошо, но небыстро плавают. Из-за своего небольшого размера плохо переносят высокий снеговой покров (более 40—50 см); зимой стараются ходить по звериным тропам или дорогам. При глубоком снеге суточный кормовой путь косуль сокращается с 1,5—2 до 0,5—1 км.[25] Особенно опасна для косуль ледяная корка на поверхности снега, на которой они скользят.

Размножение

Активация репродуктивной системы у косули происходит зимой, с увеличением светового дня, тогда как у других оленьих — в начале лета, с уменьшением светового дня. Вызревающие фолликулы обнаруживаются в яичниках самок с мая по ноябрь. Масса и объём семенников у взрослых самцов зимой в среднем в 5—10 раз меньше, чем летом[30]; максимальных значений достигают к июлю. После гона сперматогенез останавливается, хотя оплодотворение остаётся теоретически возможным до конца октября.

В целом, размножение у косуль физиологически возможно с мая по декабрь, но в начале и конце этого срока затруднено из-за беременности и лактации самок и из-за прекращения процесса сперматогенеза у самцов соответственно.

Гон

Гон обычно проходит в июле—августе. К этому времени у самцов полностью окостеневают рога, а кожа на шее и передней части туловища утолщается. Время начала гона имеет тенденцию смещаться на более поздние числа с запада на восток и с юга на север и в зависимости от высоты над уровнем моря. Например, в Австрии на низменных участках гон проходил с 20 июля по 7 августа, в холмистой местности — с 25 июля по 15 августа, в горах — с 3 по 20 августа.[31] Самки европейской косули моноэстральны; эструс продолжается порядка 36 часов.[32] Лишь малая часть взрослых самок и сеголеток входит в течку позднее, с сентября до декабря.

Гон начинается на опушках, в редколесье, иногда по кустарникам, оврагам и луговинам, хотя в разгар гона косули забывают осторожность и бегают повсюду. Территориальная система во время гона в целом не нарушается, так как участок обитания самки обычно находится в пределах территории самца. Во время гона самцы практически перестают кормиться и активно преследуют течных самок. Самцы, особенно молодые, ведут себя с самками довольно агрессивно — вплоть до ударов рогами. Сначала самец и самка бегают большими кругами; постепенно круги сужаются и самка начинает бегать вокруг одного дерева, куста или ямы, выбивая характерную тропу в виде восьмёрки или кольца 1,5—6 м диаметром. Наконец, самка останавливается и позволяет самцу сделать несколько садок, после чего оба отлёживаются.

В естественных условиях самку обычно преследует один взрослый самец, очень редко — 2 и более. Самец обычно гоняет 1 самку, реже — 2—3. За один гон самец может оплодотворить до 5—6 самок. Самка может предпочитать определённого самца и спариваться с ним на протяжении нескольких лет, хотя прочных пар косули не образуют.

Беременность и отёл

Косули — единственные копытные, имеющие латентный период беременности. Оплодотворённая яйцеклетка на стадии морулы проникает в матку, где быстро достигает стадии бластоцисты. После этого на протяжении 4,5—4 месяцев (до января) эмбрион почти не развивается. У косуль, покрытых поздней осенью, латентный период отсутствует. Имплантация обычно происходит в январе, после чего начинается бурный рост эмбриона. Самки в это время начинают вести себя осторожно, меньше бегают и почти не делают крупных прыжков. Эмбриональная диапауза играет большую адаптационную роль, так как при её отсутствии рождение потомства приходилось бы на зиму.

Беременность продолжается от 264 до 318 дней, при позднеосеннем гоне сокращаясь до 5 месяцев; в северных областях и высокогорных районах продолжительнее. Детёныши рождаются с конца апреля до середины июня. Средний срок рождения смещается на всё более поздние числа с юго-запада на северо-восток и от равнины к высокогорью. Примерно за месяц до отёла самка занимает свой родовой участок, агрессивно отгоняя от него других косуль. Отёлы часто происходят в одном и том же месте из года в год; иногда, чтобы попасть на участок, самке приходится пройти несколько километров. Наиболее привлекательны для отёла опушки леса, заросли кустарника и луговое высокотравье, обеспечивающие укрытие и обильный корм. Так, в Швейцарии на лугах появляются на свет 74 % детенышей, в лесу — 23 %, в полях — всего 3 %.[33] Как правило, отёлы происходят в светлое время суток.

Детёныши

В помёте 2 (реже — 1 или 3) детёныша весом 1—1,7 кг[5], покрытых шерстью и зрячих. В первом помёте у самки обычно всего один косулёнок; очень старые самки также приносят по одному детёнышу. Известны случаи, когда у самки находили 4—5 зародышей, но, видимо, часть их впоследствии рассасывалась. Нормальное соотношение полов у новорождённых — 1:1; при неблагоприятных условиях (плохое питание) это соотношение резко сдвигается в сторону самцов, в особо благоприятных — в сторону самок.[28]

В первые месяцы жизни косулята фактически беспомощны и проводят много времени, затаясь в укрытиях в 200—300 м друг от друга[25]; мать кормится и отдыхает отдельно от них, хотя и неподалёку. Пятнистая маскирующая окраска и неразвитость кожных желез, не оставляющих сильного запаха, наряду с рассредоточением и затаиванием позволяют косулятам скрываться от хищников. Период затаивания длится 2,5—3 месяца. К началу новой течки косулята уже вполне самостоятельны и весь период гона бродят отдельно от матерей, вновь соединяясь с ними по окончании гона и вплоть до времени следующего отёла. К сентябрю, когда после линьки у самок появляется белое «зеркало», поведение членов семьи синхронизуется — они вместе пасутся, ложатся и спасаются бегством. Социальные связи самок с подросшим потомством нарушаются лишь за 2—4 недели до рождения нового поколения.

В первые 2—3 недели самка кормит косулят 5—9 раз в день; позднее — от 2—4 (второй месяц) до 1—2 раз в день.[34] Косулье молоко отличается большим содержанием жира и питательных веществ: 9,6 % жира и 9,2 % белка против 3,7 % и 3,3 % в коровьем молоке.[13] Через 5—10 дней после рождения косулята начинают пробовать растительную пищу, с 1,5—2 месяцев потребляют её регулярно. Лактация обычно прекращается в августе и лишь изредка длится до октября—декабря.[35]

Косулята быстро растут, и к осени их вес составляет 60—70 % от веса взрослой косули. Половое созревание самок наступает уже на первом году жизни. Однако в размножении сеголетки участвуют очень редко в силу социальной незрелости и из-за позднеосенней остановки сперматогенеза у самцов; таким образом, первое потомство большинство самок приносит в возрасте 2 лет. У самцов косуль половая зрелость также наступает в начале 2-го года жизни, хотя повышение тестостерона и первые стадии сперматогенеза впервые фиксируются у них ещё в возрасте 6—7 месяцев.[5] Однако молодые самцы уступают взрослым в физическим развитии и в размножение вступают лишь на 3—4 году жизни.[9]

Рождаемость и смертность

Косули отличаются высокой плодовитостью. В ежегодном размножении в нормальных условиях участвует большинство (до 98 %)[36] половозрелых самок. Но, несмотря на то, что потенциальная плодовитость косуль близка к 200 %, реальный прирост оказывается меньше этой цифры. Часть детёнышей гибнет вскоре после рождения или в первый месяц жизни; позднее значительный ущерб им наносят хищники, неблагоприятные погодные условия и промысел. Годовая убыль сеголеток в результате может колебаться от 20 до 90 %.

На косуль охотится большинство крупных и средних хищников. Основные их враги — волки, рыси и в меньшей степени — лисицы; последние уничтожают в основном косулят, хотя при случае способны загнать даже взрослое животное. Хищничество волка особенно усиливается в многоснежные зимы, когда передвижение косуль затруднено. Значительный ущерб поголовью косули наносят также бродячие собаки. Некоторый ущерб причиняет бурый медведь; новорождённых косулят истребляют барсуки, енотовидные собаки, куницы, лесные коты, беркуты, филины, а также кабаны.[13] Хищники нападают не только на ослабленных, но и на здоровых косуль.

Косули подвержены обычным для копытных инфекционным и паразитарным заболеваниям. У них встречаются лёгочные нематодозы, трематодозы печени и другие гельминтозы. Степень заражённости паразитами обычно прямо пропорциональна плотности населения; доля животных, погибающих от паразитозов, особенно велика в Центральной Европе, где может достигать 40 % от общего числа смертей.[37] Основные инфекционные болезни косуль: бешенство, болезнь Ауески (ложное бешенство), сибирская язва, бруцеллёз, пастереллёз, туберкулёз, некробациллёз, листериоз, ящур, актиномикоз и аспергиллёз.[5] Косули страдают и от клещевого токсикоза (иксодидоза). С другой стороны, при низкой плотности популяции смертность от болезней и паразитов не оказывает заметного воздействия на численность.

Среди других естественных причин смертности — истощение в результате некачественного питания (обычно в конце зимы и начале весны) и повышенная смертность молодых самцов. Важнейшими антропогенными причинами являются промысел, особенно браконьерский, столкновения с автотранспортом, отравления минеральными удобрениями и ядохимикатами, а также косвенное влияние антропогенной деятельности (уничтожение местообитаний косули и т. п.)

Продолжительность жизни косули в природе составляет около 10—12 лет, хотя отдельные особи доживали в природе до 15—17, а в неволе — до 19—25 лет.[13]

Статус популяции

В настоящее время по классификации ВСОП европейская косуля относится к таксонам минимального риска. Благодаря охранным мероприятиям последних десятилетий вид стал широко распространён и обычен на большей части ареала; его численность в целом показывает тенденцию к увеличению. Численность популяции Центральной Европы, самой многочисленной, сейчас оценивается примерно в 15 млн голов, хотя ещё в 1980-х гг. численность для всего ареала оценивалась в 7—7,5 млн особей.[3] Однако редкий и малочисленный подвид Capreolus capreolus italicus Festa насчитывает не более 10 000 голов[18]; в особой охране нуждается также сирийская популяция.

В целом, благодаря своей высокой плодовитости и экологической пластичности европейские косули легко восстанавливают численность и при наличии пригодных для жизни биотопов могут выдерживать сравнительно высокий антропогенный пресс. Росту поголовья в том числе способствуют действия по окультуриванию ландшафтов — вырубка сплошных лесов и увеличение площадей агроценозов. По сравнению с другими дикими копытными европейская косуля оказалась наиболее приспособлена к изменённым человеком ландшафтам.

Хозяйственное значение

Благодаря своей многочисленности косуля — самый известный охотничье-промысловый представитель семейства оленевых в Евразии. Мясо косули съедобно и высококалорийно; шкура пригодна для выработки замши; рога являются ценным охотничьим трофеем.

С другой стороны, чрезмерно расплодившиеся косули способны наносить серьёзный ущерб лесным угодьям, повреждая зелёные насаждения.

Европейская косуля в культуре

Знаменитый Бэмби, герой произведений Феликса Зальтена, в оригинале был косулёнком. Позднее в мультфильме студии «Дисней» косулю заменили на белохвостого оленя.

См. также

Напишите отзыв о статье "Европейская косуля"

Примечания

  1. [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?Mammals/264.html Косуля европейская]. Позвоночные животные России. Проверено 15 декабря 2009. [www.webcitation.org/61AHCNusQ Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  2. von Linné, C. Systema naturæ per regna tria naturæ, secundum classses, ordines, genera, species, cum characteribus, differentiis, synonymis, locis. Editio decima, reformata. — Holmiæ [Stockholm]: impensis direct. Laurentii Salvii, 1758. — 823 с.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 Европейская и сибирская косули: Систематика, экология, поведение, рациональное использование и охрана/ Под ред. В.Е. Соколова. — М: Наука, 1992. — 399 с. — ISBN 5-02-005417-8.
  4. 1 2 3 4 5 Флеров К. К. Фауна СССР. Том 55. Млекопитающие. Кабарги и олени. — М: Издательство Академии наук СССР, 1952. — С. 92—113. — 256 с.
  5. 1 2 3 4 5 6 Sempere, A., Sokolov V., Danilkin A. Capreolus capreolus // Mammalian Species. — American Society of Mammalogists, 1996. — № 538. — С. 1—7.
  6. 1 2 Млекопитающие фауны СССР. Часть 2 / Под ред. В.Е. Соколова. — М: Издательство Академии наук СССР, 1963. — С. 989—993. — 466 с.
  7. Ellerman J.R.. Morrison-Scott T.C. Checklist of palaearctic and indian mammals 1758 to 1946. — London: Bulletin of the British Museum (Natural History), 1951. — 810 с.
  8. 1 2 Флеров К. [www.piterhunt.ru/pages/animals/anim/parnokopytnye/oleni/kozula/1.htm Козуля]. Питерский охотник. Проверено 15 декабря 2009. [www.webcitation.org/61AHD4TUh Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  9. 1 2 Sempere, A. J., Lacroix A. Temporal and seasonal relationship between LH, testosterone and antlers in fawn and adult male roe deer (Capreolus capreolus) a longitudinal study from birth to four years of age // Acta Endocrinologica. — 1982. — № 99. — С. 295— 301.
  10. 1 2 Лавов М.А. Млекопитающие фауны СССР. Часть 2 / Под ред. В.Е. Соколова. — М: Издательство Академии наук СССР, 1963. — С. 989—993. — 466 с.
  11. Meyer-Brenken H. Das Schwarzes Rehwild // Wild und Hund. — 1986. — Т. 89, № 9. — С. 40—45.
  12. Громов В.И. Палеонтологическое и археологическое обоснование стратиграфии континентальных отложений четвертичного периода на территории СССР (млекопитающие, палеолит) // Труды Института геологических наук. — 1948. — Т. 64, № 17. — С. 1—521.
  13. 1 2 3 4 5 6 Stubbe, C, Passarge, H. Rehwild. — Berlin: VEB Deutscher Landwirtschaftsverlag, 1979.
  14. 1 2 Верещагин Н.К., Русаков О.С. Копытные Северо-Запада СССР (история, образ жизни и хозяйственное использование). — М: Наука, 1979. — С. 150—174. — 310 с.
  15. Емельянов А., Рыболов В. Косуля в Ставрополье // Охота и охотничье хозяйство. — 1968. — № 8. — С. 13.
  16. Wilson, D. E., Reeder, D. M. Mammal Species of the World. — Baltimore, MD, USA: Johns Hopkins University Press, 2005. — 2142 с.
  17. Tegner H. The roe deer: Their history, habits and pursuit. — Batchworth Press, 1951. — 176 с.
  18. 1 2 3 [www.iucnredlist.org/details/42395/0 Capreolus capreolus]: информация на сайте Красной книги МСОП (англ.)
  19. По данным сайта [www.kahol-music.com/roedeeril/Reintroduction.htm Roe Deer in Israel]
  20. Приложение 2 «Сроки добывания объектов животного мира, отнесённых к объектам охоты» к Постановлению от 10 января 2009 г. N 18 «О добывании объектов животного мира, отнесённых к объектам охоты» [web.archive.org/web/20090329034709/www.government.ru/content/governmentactivity/rfgovernmentdecisions/archive/2009/01/10/8079646.htm ссылка]
  21. von Lehmann, E. and Sägesser, H. Capreolus capreolus Linnaeus, 1758 - Reh // Handbuch der Säugetiere Europas / J. Niethammer and F. Krapp (eds). — Wiesbaden: Paarhufer, Akademische Verlagsgesellschaft, 1986. — Т. 2.
  22. Арабули А.Б. Кочевки европейской косули (Capreolus capreolus capreolus Linne) в Кахетии и вызывающие их причины // Зоологический журнал. — 1963. — Т. 42, № 1. — С. 1113—1115.
  23. Pulliainen E. Occurence and spread of the roe deer (Capreolus capreolus L.) in eastern Fennoscandia since 1970 // Memorandum Societatis pro Fauna et Flora Fennica. — Societatis pro Fauna et Flora Fennica, 1980. — Т. 56, № 1. — С. 28—32.
  24. 1 2 3 Holisova, V., Obrtel R., Kozena I. Rumen content vs. faecal analysis to estimate roe deer diets // Folia Zoologica. — 1986. — Т. 35, № 1. — С. 21—32.
  25. 1 2 3 4 5 6 Макридин В. П., Верещагин Н. К. и др. Крупные хищники и копытные звери. — М: Лесная промышленность, 1978. — С. 190—220. — 296 с.
  26. 1 2 Briedermann L. Was ast unser Rehwild? // Unsere Jagd. — 1974. — Т. 24, № 4. — С. 110—111.
  27. Саблина Т.Б. Адаптивные особенности питания некоторых видов копытных и воздействие этих видов на смену растительности // Сообщ. Ин-та леса. — 1959. — № 13. — С. 32—43.
  28. 1 2 3 4 Ellenberg H. Zur Populationsokologie des Rehes (Capreolus capreolus L., Cervidae) in Mitteleuropa // Spixiana suppl. 2. — Munchen, 1978. — С. 1—211.
  29. Baskin L.M., Danell K. Ecology of Ungulates: A Handbook of Species in Eastern Europe and Northern and Central Asia. — Springer, 2003. — 434 с.
  30. Short, R. V., Mann T. The sexual cycle of a seasonally breeding animal, the roebuck (Capreolus capreolus) // Journal of Reproduction and Fertility. — 1966. — № 12. — С. 337—351.
  31. Kerschagl W. Rehwildkunde. — Wien: Hubertusverlag, 1952. — 272 с.
  32. Strandgaard, H. The roe deer (Capreolus capreolus) population at Kalo and the factors regulating its size // Danish Review of Game Biology. — 1972. — № 7. — С. 1—205.
  33. Blankenhorn H.J. Kitz-Markierungs-Aktion, 1970—1971 // Jäger. — 1975. — № 9. — С. 42—45.
  34. Espmark, Y. Mother-young relations and development of behaviour in roe deer (Capreolus capreolus L.) // Viltrevy. — 1969. — № 6. — С. 460-540.
  35. Sempere A. J., Noel A. M., Boutin J. M. Etude comparative de l'influence des variations saisonnieres de la progesteronemie et de la lactation sur le developpement des tetines chez le chevreuil (Capreolus capreolus): aspect fondamental et applique // Gibier Faune Sauvages. — 1988. — № 5. — С. 331—343.
  36. Gaillard, J. M., Sempere A. J., Boutin J. M., Van Laere G., Boiseaubert B. Effects of age and body weight on the proportion of females breeding in a population of roe deer (Capreolus capreolus) // Canadian Journal of Zoology. — 1992. — № 70. — С. 1541-1545.
  37. Siefke A. Die jagdwirtschaftliche Bedeutung parasitischer Wurmer beim Reh- und Damwild // Beitr. Jagd- und Wildforsch. — 1966. — № 4. — С. 135— 145.

Литература

  • Верещагин Н.К., Русаков О.С. Копытные Северо-Запада СССР (история, образ жизни и хозяйственное использование). — М: Наука, 1979. — С. 150—174. — 310 с.
  • Европейская и сибирская косули: Систематика, экология, поведение, рациональное использование и охрана/ Под ред. В.Е. Соколова. — М: Наука, 1992. — 399 с. — ISBN 5-02-005417-8.
  • Макридин В. П., Верещагин Н. К. и др. Крупные хищники и копытные звери. — М: Лесная промышленность, 1978. — С. 190—220. — 296 с.
  • Млекопитающие фауны СССР. Часть 2 / Под ред. В.Е. Соколова. — М: Издательство Академии наук СССР, 1963. — С. 989—993. — 466 с.
  • Флеров К. К. Фауна СССР. Том 55. Млекопитающие. Кабарги и олени. — М: Издательство Академии наук СССР, 1952. — С. 92—113. — 256 с.
  • Baskin L.M., Danell K. Ecology of Ungulates: A Handbook of Species in Eastern Europe and Northern and Central Asia. — Springer, 2003. — 434 с.
  • Geist V. Deer of the world: their evolution, behaviour, and ecology. — Stackpole Books, 1998. — 421 с.
  • Qumsiyeh Mazin B. Mammals of the Holy Land. — Texas Tech University Press, 1996. — 389 с.

Ссылки

  • «Европейская косуля: Биология и экология» на сайте [www.ecosystema.ru/07referats/01/kosula.htm «Экосистема»].
  • «Косули» на сайте [zooclub.ru/wild/parno/10.shtml Зооклуб].
  • К. К. Флеров. «Козуля» на сайте [www.piterhunt.ru/pages/animals/anim/parnokopytnye/oleni/kozula/1.htm Питерский охотник].
  • Косуля в [www.uic.unn.ru/pustyn/red_book/pages/61.html Красной Книге Нижегородской Области]
  • [welcome-karelia.ru/Hunter/Glava_2/Kosulya_Capreolus_capreolus_L Косуля в Карелии].
  • [www.kahol-music.com/roedeeril/default.asp Сайт], посвящённый реинтродукции косули в Израиле.
  • [www.sevin.ru/invasive/invasion/mammals/m_57.html КОСУЛЯ ЕВРОПЕЙСКАЯ]

Отрывок, характеризующий Европейская косуля

– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.